Читать книгу "Пока Фрейд спал. Энциклопедия человеческих пороков - Николай Никулин"

Иногда своей скромностью человек просто выпрашивает комплимент, словно говоря: «Я немного сомневаюсь в своей безупречности». Эта позиция вдвойне выигрышна: во-первых, человека никто не посмеет назвать заносчивым бахвалом, во-вторых, тотчас найдутся сожалеющие. А как известно еще с древних времен, слабость сильного – это не слабость слабого. Если угодно, обе слабости приготовлены по разным кулинарным рецептам.

Ну кто из нас, право слово, не прибегал к ложной скромности? Слова о личных недостатках сопровождаются внутренней уверенностью в своем неповторимом совершенстве. Ваше картинное тщедушие так и кричит: «Ты согласен с моим мнением, что я слаб и жалок? Еще скажи мне тут, что согласен! Давай же, смелее, я хочу услышать возражения. Есть возражения? Я не слышу! А, вот у вас нашлись возражения. Как неожиданно, в самом деле!»

Судя по всему, недалек от истины был Гегель со своей диалектикой, когда противоположности не столько разводил в стороны, сколько сводил к единой точке. Вот и филологи пришли к выводу, что слова «начало» и «конец» имеют общий корень. Говоря проще: сколько бы ни пыталась скромность возвыситься среди прочих добродетелей, по сути, она лишь маскирует человеческое тщеславие. И еще не очевидно, какой из этих пороков – открытый или скрываемый, – хуже!

4

Есть люди, которых нельзя любить. Ведут они себя дурно, беспардонно, преступно по отношению к общественному мнению. И что им ни говори, они все равно не перестанут этим заниматься. Знаете почему? Потому что им нравится находиться в центре внимания. Быть ненавидимым другими – это тоже вид тщеславия, самый грязный, самый инфернальный. Они наслаждаются ненавистью, поскольку понимают: такие люди в обществе нужны. А кто, если не они? Кто будет умножать эмоциональный фон без их помощи?

Вышеупомянутый Лабрюйер говорил в «Характерах, или Нравах нашего века»: «Человек тщеславный равно получает удовольствие, говоря о себе как хорошее, так и дурное; человек скромный просто не говорит о себе». Скромность после нашего анализа уже не звучит столь благодетельно, однако в данной фразе ее следует воспринимать символически – как все хорошее, что есть в человеке. То есть человек, положительный во всех отношениях, не говорит о себе ничего. Тщеславный – говорит много и желает слышать много.

Быть в тени для тщеславного человека – удел мещанского времяпрепровождения, которое ничем не отличается от хомячкового: спать, есть и временами размножаться. Жизнь без тщеславия – это жизнь без полета фантазии. И слышать про себя гадости – тоже своего рода удовольствие.

5

В мире, где одним волевым решением с помощью пиар-технологий милую мышку можно превратить в безобразную крысу, стать популярным отнюдь не сложно. Ведь черный пиар, как известно, тоже пиар. Распространение слухов о своем непристойном поведении в каком-то смысле обеспечивает тебя репутацией романтического мерзавца. А поскольку романтическими бывают лишь авантюристы (просто невозможно себе представить романтического семьянина!), они быстро наживают себе славу. Как часто можно услышать фразу о Сталине: убийца, но убийца гениальный. И так сразу не поймешь, на чем зиждется популярность Иосифа Виссарионовича: на его благих делах во имя государства или на его злом образе палача?

Так устроена человеческая психология: к критикуемому объекту невольно цепляется внимание. И если еще в недавнем прошлом едва ли не самыми желанными к прочтению книгами становились те, которые шли благодаря не то общественному, не то политическому мнению на костер, то сейчас это явление можно отнести к чему угодно, и к личности в том числе. Она тоже товар на рынке. Хотите создать себе образ? Начните с чего-нибудь нетривиального – ну, скажем, ведите себя нетривиально, одиозно, вызывающе. И вас сразу заметят.

Судя по всему, хорошо работала тактика авангардистских поэтов, своим эксцентрическим поведением привлекавших к себе немалое внимание. Не важно, хороша была их поэзия или нет (впрочем, будем справедливы – в основном хороша), – важно то, каким образом они ее преподносили массам. Поэзия ушла на улицы и превратилась в театральное зрелище. Подходите все, кому скучно этим вечером! Хотите услышать дюжину нетривиальных слов, обогатиться духовно и вместе с тем посмеяться вдоволь? Что же вы стоите? Проходите смелее!

«Пощечина общественному вкусу» – знаковое название манифеста футуристов. Они ж не только жаждали революции в области поэзии, они ж еще и талантливо хамили публике. Высасывали из нее ненависть. Тщеславные поэты – их совесть давно уже не здесь.

Но можем ли мы их осудить, если сама публика выбирала и любила подобные сеансы саморазоблачения? Может, людям нравилось получать серию пощечин и раздражаться? Необходимо ж иногда вымещать злость. Пусть это будет лучше на незнакомом поэте, политике, шоумене, чем на своей жене или детях!

И славно, что практически в каждой стране есть сборная по футболу, на которой можно оттачивать свое злоязычие. «У нас в футболе все специалисты, начиная от домохозяйки и заканчивая сантехником», – с недовольством скажут критики. Однако они не выставляют себя специалистами, они выставляют себя как раз подлинными зрителями. Специалист холоден и непред взят. А зритель (читай – болельщик) просто не может быть не эмоциональным. В противном случае он ошибся дверью!

И как без болельщиков не подогревается тщеславие футболистов, так и футболисты не живут без ежедневной брани в свой адрес. Это норма вещей. В результате все довольны: футболист если и прислушается (что, в общем, случается крайне редко), то только себе на пользу (будет знать, какие умения развивать), болельщик же выпустит пар, а после будет учтив со своей семьей и, возможно, даже устроит романтический ужин.

Тщеславные люди, точно вампиры, высасывают людское внимание. Посмотрите на художников – эту богему, ставящую себя выше всех, называющую себя «не такими, как все». Богема, быть может, и ведет автономное существование, но не может совершенно прожить без одобрения со стороны «тех, кто как все». Иначе кто будет смотреть на их произведения искусства?

Вкуса они, мол, лишены, весьма вульгарны в своих пристрастиях, недалеки в рассуждениях и, вообще говоря, ведомы модой. Но великие мастера кисти вынуждены работать на них, ибо они – единственный потребитель их продукта. Как ни странно, сама богема у богемы картины не покупает – по самым, впрочем, житейским обстоятельствам: отсутствию денег.

Хотя конечно же деньги здесь ни при чем, скажут они. Вечность – вот кто станет им судьей. Но публичный интерес, появляющийся вокруг их произведений, надо признать, очень вдохновляет.

И после этого разве не очевиден ответ на вопрос: какой нахлебник (пардон, художник) лишен тщеславия? Верно. Никакой.