Читать книгу "Муравейник Хеллстрома - Фрэнк Герберт"

Кловис кивнула, думая: именно это они и сделали. Все встало на свои места: Хеллстром служил прикрытием некоего культа. Она обратила внимание на белую кожу. Они, вероятно, жили под землей. Ферма служила просто ширмой. Кловис подавила нервный смех, подняла пистолет, намереваясь взять стольких из этой зловещей приближающейся цепочки, сколько получится, но хрустящее гудение за спиной поразило немотой ее тело и разум. Она услышала выстрел, уже падая на землю, так и не поняв, кто из них двоих его сделал.

54

Из дневника Нильса Хеллстрома: «Концепция колонии, имплантированной в толщу существующего человеческого общества, не уникальна. Человеческая история насчитывает многие секретные группировки и движения. Цыгане могут считаться грубым аналогом нашего пути даже сегодня. Нет, в этом мы не уникальны. Но наш Муравейник так же далеко отстоит от них, как они отстоят от примитивных пещерных людей. Мы подобны колониальному протозоану, все мы в Муравейнике крепимся к единому, ветвящемуся стволу, и этот ствол упрятан в толще земли под другим обществом, верящим в то, что он тот кроткий, что наследует землю. Кроткий! Это слово первоначально означало «немой и тихий».

Бестолковый, какой-то сумасшедший был этот полет: часовая остановка в О'Хара, быстрая пересадка на чартерный рейс в Портленде и шумный дискомфорт одномоторного самолета до Колумбия Джордж, а затем, в сумеречном небе, перелет через весь Орегон в его юго-восточную часть. Мерривейл был не в себе, когда самолет пошел на посадку в аэропорту Лейквью, и это его настроение подогревалось бурной радостью, закипавшей в нем.

Когда он меньше всего этого ожидал, если говорить честно, когда он смирился с унизительным поражением, они его позвали. Они — это Совет, о существовании которого он знал, но знал абстрактно — они избрали Джозефа Мерривейла как «нашу надежду спасти хоть что-нибудь из этой неразберихи».

После смерти Перуджи и Шефа, на кого еще они могли рассчитывать? Они дали ему чувство личного могущества, которое, в свою очередь, подпитывало его ярость. Емупричинять такие неудобства.

Отчет, переданный Мерривейлу в Портленде, не смягчил его настроения. Перуджи проявил, согласно отчету, преступную халатность — провести ночь с подобной женщиной! При исполнении!

Небольшой самолет приземлился в темноте. Встречал его серый аэродромный автобус с единственным шофером. Тот факт, что шофер представился как Ваверли Гаммел, Специальный агент ФБР, оживил подозрения, которые Мерривейл пытался отогнать от себя во время полета, и это также подлило масла в огонь.

«Им ничего не стоит бросить меня на съедение волкам», — подумал он, садясь в машину рядом с шофером, предоставив пилоту уложить его чемодан в багажник. Эта мысль жгла его на всем долгом пути из Портленда. Он смотрел вниз на редкие неверные огни и с горечью думал о том, что люди там заняты своими повседневными делами: едят, ходят в кино, смотрят телевизор, навещают друзей. В мечтах удобная, обыденная жизнь часто представлялась Мерривейлу его уделом. Обратной стороной мечтаний являлось понимание того, что спокойствие в жизни определялось усилиями, затрачиваемыми на его поддержание. Кто из них там, внизу, знал о его работе на их благо, о приносимых им жертвах… Даже буквальное исполнение всех инструкций не может ничего гарантировать. Внезапное повышение не отрицало этого факта. В основе лежал универсальный закон: большой поедал маленького, и всегда находился еще больший.

У Гаммела были волосы стального цвета и молодое лицо, черты которого предполагали индейских предков. Глаза глубоко посажены и слегка зеленые от света приборной доски. Голос глубокий и с некоторым акцентом. Техасским?

— Введите меня в курс дела, — сказал Мерривейл, пока Гаммел выводил машину с автостоянки аэропорта. Фэбээровец вел машину с уверенной небрежностью, не думая о том, чтобы ее поберечь.

— Вы знаете, конечно, что от посланной вами на ферму команды нет известий, — сказал Гаммел.

— Да, мне сообщили об этом в Портленде, — сказал Мерривейл, моментально забывая о своем шикарном британском акценте. И добавил быстро: — Проклятье!

Гаммел притормозил, свернул налево на более широкую дорогу и подождал немного, пропуская шумный автобус.

— На данный момент мы согласны с вами в том, что шериф не заслуживает доверия, и в том, что он, возможно, не единственный. Поэтому местным властям мы не доверяем.

— Как поступили с шерифом?

— Его взяли с собой ваши люди, о нем тоже никаких сведений.

— Ваше мнение о местных властях?

— Шпионят.

— Хотят остаться в стороне?

— Может быть, и не хотят, но осторожность явно возобладала над доблестью. Политические шаги, предпринятые нами на самом высоком уровне, дали свои результаты.

— Ясно. Вы, я думаю, уже блокировали районы, прилегающие к ферме?

Гаммел оторвал глаза от дороги и сказал:

— Мы подключили только одиннадцать человек. Пока вынуждены ограничиться этим. Орегонский дорожный патруль прислал три машины и шестерых человек, но мы их пока придержали в резерве. Мы проводим ограниченную операцию на презумпции корректности оценки ситуации, данной вашим Агентством. Однако при малейшем сомнении в вашей оценке мы будем вынуждены вернуться к нашему своду законов. Это понятно?

«Презумпция корректности», — подумал Мерривейл. Формулировка ему понравилась, и он постарался ее запомнить на случай использования в другой компании. Но то, что стояло за ней, ему не понравилось, и он сказал об этом.

— Ну что же, — ответил Гаммел, — вы прекрасно понимаете, что наши действия выходят за рамки закона. Что посланная вами команда не имеет никаких юридических прав. Это чистые штурмовики. Вы сами себе устанавливаете законы. Мы же так поступать можем далеко не всегда. Мне даны четкие инструкции. Я должен сделать все, что в моих силах, чтобы помочь вам в организации крыши и обеспечении защиты ваших людей, но — и это очень серьезное но— эти инструкции действуют до тех пор, пока нет сомнений в правильности ваших гипотез.

Мерривейл слушал, храня ледяное молчание. Положение все более и более выглядело так, словно Совет не повысил его, а бросил в волчью стаю. Он был помощником двух людей, теперь мертвых, чью политику уже нельзя было защитить. Совет послал его сюда одного с напутствием: «Вы можете рассчитывать на полное взаимопонимание со стороны ФБР. Если при этом не нарушается закон, вы сможете получить любую требуемую помощь».

Сволочи!

Мерривейл станет козлом отпущения, если дела пойдут не так, как ожидается. Как будто они уже так не идут. Он слышал, как со скрипом власти дают обратный ход в Балтиморе и Вашингтоне. «Что ж, вы знали, во что ввязываетесь, Мерривейл!» Они посмотрят на него с сожалением, произнося стандартную фразу, всегда используемую в подобных случаях: «В нашем деле каждый сам несет свой крест, если того требуют интересы дела».

Ситуация именно такова, сомнений нет. Если ее еще можно переломить, Мерривейл сумеет это сделать, но прежде ему нужно позаботиться о себе.