Читать книгу "Люкке - Микаэла Блэй"

Мона пристально посмотрела на Эллен.

– Я не собиралась убивать ее. – Мона покачала головой. – Но на меня что-то нашло.

Глаза за круглыми очками наполнились слезами.

Эллен едва могла верить тому, что слышала. Еще меньше она была в состоянии воспринять все противоречия этой трагедии. Для нее это было чересчур.

– Это так ужасно, но другого выхода не было, – продолжала Мона.

Она делает признание.

С ума сойти. «От этого можно, черт возьми, сойти с ума, – подумала Эллен. – Я сижу рядом с убийцей».

В ладони кольнуло, она хотела отнять руку, но заставила себя этого не делать.

– В церкви собрались одни негодяи. Я не могла там оставаться. Я не из их числа. – Мона подняла голову, повысила голос и выпрямила сгорбленную спину. – Это лицемерие. Они притворяются, что оплакивают того, кто был им совершенно безразличен. Почему сейчас? Ты можешь объяснить? Те, кто сейчас сидит на скамьях в Божьем доме, виноваты в страданиях Люкке. – Взгляд Моны прояснился. – Я убила ее, но для ее спасения. У меня не было выбора. Девочка уже потерялась в этом мире, где была всем, подчеркиваю, всем безразлична. Всем! Кроме меня.

Она опять сгорбилась. Словно ее покинули последние силы. Она дотронулась до груди и пробормотала что-то о давлении.

Эллен не поняла, что именно, она с трудом разбирала слова Моны.

Мона раскачивалась взад-вперед на стуле и вертела головой. Смотреть на это было страшно. Эллен посмотрела на дверь в надежде, что кто-то войдет. Мона по-прежнему крепко держала ее за руку.

– Я спасла ее от зла, – прошептала она. – От ее семьи. – Она медленно покачала головой. – Я всегда переживала из-за того, что не была частью своей семьи, что мой отец отказался от меня, а мать смешивала меня с грязью. Таким же образом и родители Люкке обращались с ней, и я не могла больше на это смотреть. Что это за жизнь, можешь объяснить?

Эллен покачала головой. Вспомнила сумку в парке Роламбсховспаркен. Он находится по дороге к дому Моны в Абрахамсберге. Должно быть, Мона избавилась от сумки в страшной панике. Почему эта мысль даже не пришла Эллен в голову?

Потому что она была слишком дикой.

– Теперь ей лучше, – продолжила Мона и похлопала Эллен по руке. – Наконец-то она попала к Богу. Он о ней позаботится. – Она убежденно кивнула. – Наконец-то она может почувствовать себя защищенной и любимой. Эта семья, образец совершенства, оборотни против воли Божьей. Точно так, как дьявол. Вот кто их породил, – многозначительно сказала она. – Люкке подвергалась моральному насилию. Над Люкке всегда шел дождь. Где здесь быть добру? Почему никто не спас меня таким же образом, когда я была в ее возрасте, чтобы мне не пришлось переживать одно и то же всю оставшуюся жизнь?

– Что ты хочешь сказать? Почему ты не помогла Люкке вместо того, чтобы убить ее?

– Помогла? Не будь такой наивной, девочка. Помощи ждать было неоткуда. Людей не изменить, а в нашем обществе нет такой службы, которая могла бы спасти ее. Они только делают хуже. Поверь мне, я знаю. Ее все предали. – Глаза у Моны потемнели. – Предала школа, предали одноклассники, предали учителя. Они сказали, что станут разбираться с ее ситуацией осенью. Осенью! Дьявол был создан по ангельскому подобию. – Она замолчала и еще глубже, если это вообще было возможно, заглянула Эллен в глаза. – Я слышу твои мысли – ты считаешь, что я ее убила. – Мона покачала головой. – Семья и ее окружение медленно убивали ее задолго до того, как я…

– Все равно не понимаю.

Мона сделала глубокий вдох.

– Я больше не могла защищать ее от этого ужасного дождя. Эта девочка достаточно настрадалась. Сколько раз можно слышать, что тебя не любят? Ответь мне! Сколько в состоянии вынести маленькая девочка? Она больше не выдерживала, а я скоро должна была уйти на пенсию. Кто бы тогда о ней позаботился? – Она раскачивалась в такт словам. – Когда я увидела сообщение от Харальда в телефоне Хлои, я его стерла. Я знала, что девочки никто не хватится. Все были заняты своими делами. Никто не хотел заботиться о Люкке. – Она пожала мягкими плечами. – Я забрала ее с тенниса. Как же она была рада, что я приехала! Ты бы видела ее улыбку, когда я заехала на парковку. Хлоя просто оставила ее совершенно одну под дождем. И я взяла пузырек Хлои со снотворным… – Она замолчала.

Эллен прикусила губу, слова Моны ее пугали.

– А потом пути назад не было.

Мона наклонила голову.

– Тебе знакомо чувство, когда ты больше ничего не можешь сделать? Нет такой сказки, которая могла бы увести ее от той жуткой действительности, в которой она была вынуждена жить. Бедная девочка. Пусть свет Божий укажет нам дорогу и даст прийти к истине. Именно так я и поступила. Я сделала круг и попала на Юргорден. Не знаю, что заставило меня туда поехать, но когда я приехала, то не сомневалась, что по-другому и быть не может. С помощью одеяла…

По ее круглым щекам текли слезы, но она и не думала их вытирать.

– Я была единственной, кто ее любил. Единственной, кто ее знал. Ей теперь лучше, я знаю. – Она улыбнулась спокойной улыбкой. – Я спасла ее от зла.

Эллен. 15.00

Они приехали на Эрелу в три часа дня.

Когда полиция приехала в церковь за Моной, Эллен отправилась за своей мамой, которая ночевала в городе. Вместе они уехали из Стокгольма.

Она выполнила свою миссию. Беспрерывно звонил телефон – они хотели, чтобы она вернулась на работу и рассказала о признании, но нет. Все кончено, и она выключила телефон.

Мона была виновной. Она убила Люкке.

В машине Эллен попыталась объяснить своей маме, что произошло, но это было нелегко.

– Мона не является злом, – сказала Эллен, когда они ехали по аллее к замку. Как же здесь красиво. Каждый раз, когда она приезжала домой, она любовалась видами. Пашни, поля и лес. Вдоль дороги стояли ухоженные деревья, словно приветствуя их.

Она не была дома с Рождества, когда остров лежал в снегу, а теперь все цвело.

Точно так же, как в день смерти Эльзы.

– Она убила ребенка, – возразила Маргарета, словно все было так просто.

Эллен покачала головой.

– Я была дома у Моны, я сидела на ее диване. Она закутала меня в одеяло. Может быть, мне не надо было звонить в полицию. Люкке все равно не вернуть. Я не могу думать о Моне плохо. Помнишь, ты рассказывала о птицах Веры? Они были как одна семья. Мона была единственной, кому было не все равно.

Мама Эллен положила ладонь на ее руку.

– Постарайся больше об этом не думать. Не сегодня. Ты нашла виновного. Что еще ты можешь сделать для Люкке?

– Мона жила с мамой-алкоголичкой, которая о ней не заботилась, и с папой, которому она была не нужна. Папу интересовали только ее братья, но не она. То же самое было с Люкке.