Читать книгу "Дух мщения. Битва за Молех - Грэм Макнилл"

Закованная в герметичный экзоскафандр для внутреннего обслуживания плазменных реакторов — предшественник терминаторских доспехов — фигура оказалась в челюстях вожака.

Крючковатые зубы в глубине челюстей зверя вгрызлись в слои адамантия и керамита. Тяжеловесные пластины застонали, но чудовище не ощутило вкуса плоти. Взревев от злобы, ксеносмилус махнул головой и швырнул фигуру на каменный откос. Скала раскололась, но броня выдержала.

Пассажир «Носорога» плавно поднялся, будто для него не имело никакого значения, что громадные хищники бросают его, как тряпичную куклу. Стая оставила в покое «Носорог» и встала кругом. С челюстей капала едкая слюна.

Облаченный в броню воин поднял руки и расстегнул сложную последовательность стопорных болтов и вакуумных затворов. Он снял шлем и бросил его наземь. Показавшееся лицо постоянно перетекало между жизнью и смертью. Между вздохами кожа успевала сгнить до состояния мертвечины и восстановиться.

— Стайные хищники? — произнес Игнаций Грульгор. — Досадно. Я надеялся на более крупных зверей.

Ксеносмилусы не атаковали. Они учуяли в добыче порчу, и их шипы встали дыбом. Даже падальщики не трогают плохого мяса.

Первыми погибли высокие камыши, окружавшие Грульгора. Расходящаяся волна смерти покрыла землю черной сгнившей растительностью. Он выдыхал токсины, болезни, бактерии и штаммы вирусов, которые некогда были запрещены, но уцелели благодаря человеческой алчности.

Каждый его вздох превращал воздух в смертельное оружие.

Вожак стаи рухнул, откашливая омертвелые комки растворяющейся ткани легких. В мгновение ока плоть растаяла на костях, словно с ускорением запустили замедленную пикт-запись процесса разложения. Стая умерла вместе с ним, а Грульгор расширял зону охвата Пожирателя Жизни. Его сила нарастала по экспоненте с каждым вздохом, который не был вздохом.

Окружавшие его джунгли умирали. За период времени, равный одному удару сердца, деревья падали, превращаясь в разлагающийся перегной, реки сворачивались, становясь прахом, а растительность — насыщенной газом слизью.

Он был отправной точкой, нулевым пациентом и всеми мыслимыми переносчиками.

Его прикосновение означало смерть. Его дыхание означало смерть. Его взгляд означал смерть. Там, где он ступал, джунгли гибли, и им уже не суждено было вырасти вновь.

Игнаций Грульгор был Пожирателем Жизни, получившим разум, ходячей пандемией. Богом чумы, способным поспорить с Нозоями, освобожденными безрассудством Пандоры, или ужасным Морбусом романиев.

То, что когда-то было непроходимыми джунглями, таяло, будто лед перед огнеметом. Тысячи гектаров оседали и растекались вокруг перерожденного сына Мортариона, словно плавящийся воск.

Игнаций Грульгор подобрал свой шлем и вернулся к «Носорогу», который теперь покоился в болоте пораженной раком растительности. Пропитанное варпом тело с легкостью смогло перевернуть машину, и траки ударились о влажный ковер гнойной материи.

Там, где он раньше едва мог видеть на десять метров в любом направлении, теперь горизонт уходил все дальше, по мере распространения им своей буйной порчи до самого дальнего предела.

Игнаций Грульгор вновь забрался в «Носорог» и продолжил путь на запад по чумной гнилостной пустоши.

В пятидесяти километрах позади за ним следовала Гвардия Смерти.

Пол «Галена» Ноамы Кальвер был залит кровью, которая перетекала из стороны в сторону с каждым маневром, который приходилось совершать пилоту. «Гален» был построен на увеличенной базе «Самаритянина», и внутри него был оборудован полноценный хирургический комплекс и двадцать коек для пострадавших.

Комплекс был переполнен, каждую койку занимали двое раненых. Около трети солдат здесь были мертвы. Кьелл не прекращал уговаривать Ноаму избавиться от трупов, но она скорее сама выпрыгнула бы с кормы, чем вот так бросила своих мальчишек. Ее форма хирурга-капитана должна была быть светло-зеленой, однако от груди и ниже пропиталась кровью. Рубиновые капельки испещряли кожу оттенка красного дерева, что была слишком бледна от нехватки сна и переработок на медицинской вахте.

Глаза, видевшие гибель слишком многих мальчиков, отяжелели от скорби и помнили каждого из них.

Мобиле медикус «Гален» представлял собой тяжелую гусеничную машину длиной и шириной со сверхтяжелый танк. Однако, в отличие от всех прочих известных ей сверхтяжелых танков, двигатель этого оставлял желать лучшего. Обычно он мог вывезти раненых в безопасное место, но было и множество другой техники, способной двигаться гораздо быстрее.

Она не могла с этим ничего поделать и поэтому сосредоточилась на насущном деле.

В девяноста километрах от Авадона они с лейтенантом Кьеллом вытащили солдата из обломков «Гибельного клинка», у которого взорвался двигатель. Согласно нашивкам, его звали Никс, а его юные глаза напоминали ей о собственном сыне, который нес службу за пределами планеты в 24-м полку Молехских Огненаследников.

Эти самые глаза умоляли ее спасти ему жизнь, но Ноама не знала, сможет ли это сделать. Ему вспороло живот раскаленным докрасна осколком снаряда, а обожженная прометием кожа сползала с груди, будто сырая глина.

Однако его должно было убить не это. Такая честь могла достаться рассеченной брюшной артерии.

— Он не выкарабкается, Ноама! — закричал Кьелл, перекрывая рев двигателей. — Мне здесь нужна помощь, и этот действительно может выжить.

— Заткнись, лейтенант, — огрызнулась Ноама, наконец, ухватив извивающуюся артерию. — Я его не потеряю. Я смогу справиться.

Блестящий кровеносный сосуд вилял у нее в руке, словно враждебная змея. «Галенус» качнуло, и ее хватка на долю секунды ослабла.

— Проклятье, Ансон! — заорала она, когда артерия скользнула обратно внутрь тела солдата. — Держи нас ровно, Троном клятый идиот! Не заставляй меня к тебе подниматься!

— Пытаюсь, мэм, — отозвался Ансон по воксу, — но трудновато ехать с такой скоростью по всем этими пробкам.

Сотни машин спасались от резни в Авадоне, направляясь в укрепленный лагерь, который формировался в шестистах километрах к югу вокруг Луперкалии. Полки с баз на границах степей Тазхар и восточных окраинах около Общинной черты уже собирались в Луперкалии, и с каждым днем подходили все новые.

Все прекрасно. Если исходить из того, что они так далеко продвинулись.

Слухи, формируемые из обрывков фраз, услышанных при переговорах по воксу, из разговоров раненых свидетельствовали: преследователями были вражеские титаны. Ноама мало верила подобным разговорам, полагая их не более чем слухами, сплетнями, порождением типично солдатского пессимизма. По крайней мере, она на это надеялась.

— Нам удастся, капитан? — спросил Кьелл.

— Не задавай мне таких глупых вопросов, — бросила она. — Я занята.

— Сыны Хоруса собираются нас перехватить, да?