Читать книгу "Девушка в тумане - Донато Карризи"

И именно в этот момент учитель сделал маленькое, ничего не значащее движение. Он поправил обшлаг рубашки, наверное, потому, что не привык носить запонки. И от этого движения рукав поднялся и стала видна часть запястья.

Фогель заметил деталь, которую поначалу затруднился истолковать. Тайный знак, известный только ему и Анне Лу, только они двое могли о нем знать, потому что девочка написала о нем в дневнике, а Фогель этот дневник прочел.

Но что же делал этот кружок на руке учителя Мартини?

Маленькое «о», Оливер, нарисованное шариковой ручкой.

23 декабря

День исчезновения

Она хотела остаться дома украшать елку.

Но по понедельникам в пять пятнадцать был урок катехизиса для детей, и в ее обязанность входило сопровождать туда группу самых маленьких. Ее братья уже подросли и больше эти занятия не посещали, а потому могли весь вечер развешивать по веткам цветные шары и серебряный серпантин. Анне Лу особенно в этом году хотелось украшать елку, потому что в ней зародилось подозрение, что эта елка будет последней. Мать уже давно начала вести странные разговоры по этому поводу. Она говорила, что у Иисуса не было рождественской елки.

Когда она принималась так рассуждать, это означало, что в их жизни грядут перемены.

Например, был установлен день строгого поста, когда вся семья ничего не ела, только пила воду. Или, к примеру, день молчания, «пост словесный», как называла его Мария Кастнер. Она постоянно придумывала новые правила или настаивала на том, что то или иное надо делать совсем не так, как раньше. А потом увлеченно рассказывала о своих нововведениях на собрании и убеждала других родителей, и те с ней соглашались. Анне Лу нравилось братство, но она не понимала, почему было нельзя вести себя таким-то и таким-то образом. Например, она не видела ничего плохого в том, чтобы надеть в церковь что-нибудь красное, или в том, чтобы пить кока-колу. Вроде бы ничего подобного в Писании она не читала. Однако, похоже, для всех остальных было действительно важно вести себя в строго определенной манере, словно Господь их постоянно судил и молча решал в мелочах, достойны ли они называться Его детьми.

Анна Лу была уверена, что история с рождественской елкой кончится точно так же. По счастью, вмешался отец и сказал, что «дети пока нуждаются в определенных вещах». Но он обычно был податлив и в конце концов на все соглашался. Но в этом году позиций не сдал, и Анна Лу была счастлива, что хотя бы одна традиция ее детства сохранится еще на целый год и не изменится.

– Поторопись, моя хорошая, ты опоздаешь, – крикнула ей Мария снизу от лестницы.

Анна Лу стала быстро одеваться, потому что маме не нравилось, когда Иисуса заставляли ждать. Она уже надела серый спортивный костюм и кеды, оставалось только надеть белый пуховик и закинуть за плечи рюкзачок. Туда она сложила книги по катехизису, Библию и свой секретный дневник. Девочка подумала, что уже давно ничего туда не записывала. С тех пор как она заметила, что мать тайком обшаривает ее одежду, она решила вести два дневника. И вовсе не потому, что в одном из них она врала. Она всегда писала правду, просто избегала хранить внутри себя то, что чувствовала. Чувства – это то, что можно рассказать лишь самой себе. И потом, она хотела поберечь Марию, которая всегда так заботилась о детях. Ей не хотелось, чтобы мать подумала, будто она грустит, и еще меньше, чтобы решила, что она слишком счастлива. В их доме даже счастье строго дозировалось. Если его было в избытке, то вполне возможно, что к этому приложил лапу дьявол.

– А иначе почему Сатана все время улыбается? – говорила Мария.

И вправду, на иконах ни Мария, ни Иисус, ни святые никогда не улыбались.

– Анна Лу!

– Иду!

Она нацепила наушники МР3-плеера, которые подарила на день рождения бабушка, и сбежала вниз по лестнице.

Мария поджидала ее внизу возле лестницы, опершись одной рукой о перила, а другую уставив в бок, отчего стала похожа на чайник.

– Что за музыку ты слушаешь, милая?

Анна Лу ждала этого вопроса и сняла наушники:

– Одну детскую песенку. Я ее нашла и хотела выучить с малышами из группы. Там говорится про девочек и котят.

– Что-то мне не кажется, что она соответствует Евангелию, – заявила Мария.

Анна Лу улыбнулась:

– Я хочу, чтобы они заучивали псалмы наизусть, но для тренировки надо начать с чего-нибудь полегче.

Мать посмотрела на нее с сомнением, потому что ответить ей было нечего. Вместо ответа она тряхнула рукой, и на запястье звякнули разноцветные бусинки браслета, который Анна Лу сделала ей в подарок. Это был жест любви, и означал он, что они связаны друг с другом.

– На улице холодно, оденься потеплее.

Анна Лу чмокнула ее в щеку и вышла из дому.

Закрыв за собой дверь, она поежилась. Мать была права: на улице действительно похолодало. Как знать, может, на Рождество пойдет снег. Это было бы здорово. Она подняла капюшон пуховика и прошла по аллейке до улицы, а потом направилась к церкви. Ей хотелось исповедаться. Поссорившись с Присциллой из-за Маттиа, она все еще чувствовала себя немного виноватой. Даже номер Присциллы удалила из своего телефона. А теперь подумала, что надо бы с ней помириться, но все не могла простить ей, что она так обошлась с несчастным мальчишкой. Что он сделал плохого? Она понимала, что он, должно быть, в нее влюблен, не поощряла его, но и не отталкивала. Присцилла этого не понимала, для нее у всех мальчишек было одно на уме. Ей хотелось рассказать об Оливере, о том, что почувствовала, едва с ним познакомившись, но не была уверена, что Присцилла ее поймет. Скорее всего, посмеется над этим детским чувством. Но Анне Лу именно такое чувство и было нужно. Оно помогало грезить с открытыми глазами. Для этого она и вывела у себя на запястье первую букву его имени. Ей не хотелось потерять то, что принадлежало только ей одной.

Завернув за угол в конце квартала, она замедлила шаг.

В нескольких шагах от нее к бровке тротуара был припаркован автомобиль. Поначалу она никак не могла понять, что за сцена разворачивается перед ней. Почему у этого синьора в руках маленькая клетка для животных? И что он ищет вокруг? Человек обернулся, и ей показалось, что она его знает. Она видела его в школе, он учитель. И преподает он не в ее классе. Его зовут… да, Мартини, он учитель литературы.

– Привет! – Он тоже ее увидел и помахал рукой. – Ты, случайно, не видела здесь кота?

– А что за кот? – спросила Анна Лу, держась в сторонке.

– Да такой толстый, вот такой. – Он показал руками размеры кота. – Пятнистый, коричневый с рыжим.

– Видела. Он уже несколько дней бродит тут возле домов.

Она его несколько раз кормила и даже надела ему на шею один из своих браслетов. Ей не хотелось давать ему кличку: она боялась, что со дня на день объявится его настоящий хозяин и заберет его. Кот был слишком ухоженный для простого побродяжки.