Читать книгу "Юрий Гагарин - Лев Данилкин"

Вопрос: Пытались садиться?

Ответ: Я садился. Брался за одну, за другую ручку и садился. Я пытался браться за приемник, но настроить не мог, потому что большой шум в кабине и динамик не слышно. Потом после прохождения второй команды я притянул притяг и подтяг. И после отделения меня резко притянуло ремнями. В шлеме произошел выстрел на закрытие иллюминатора шлема (24).

Самочувствие отличное. Чувство невесомости благоприятно влияет. Никаких таких не вызывает явлений. Как поняли меня? Прием (15).

Выступление Юрия Гагарина на X пленуме ЦК ВЛКСМ: Невесомость абсолютно не сказалась на работоспособности организма, даже наоборот, легче было, и может быть, мы на отдых будем летать в космос (57).

— Кто говорил с вами с земли?

— Точно пока не знаю.

— Это был мужчина или женщина?

— Мужчина. Очень хороший человек, голос его мне был так дорог… (62).

В космическом пространстве человек находится в герметической кабине, где созданы условия, близкие к земным, однако никогда нельзя исключать возможность разгерметизации кабины — к этому может, например, привести столкновение корабля с микрометеоритом. До сих пор попадались лишь очень мелкие микрометеориты, которые не причиняли особого вреда обшивке корабля. Но будь они весом всего в несколько граммов — и опасность стала бы реальной. Достаточно сказать, что метеорит, весящий один грамм и летящий со скоростью 30–40 километров в секунду, выбивает в обшивке массу вещества, в пять раз большую, чем он сам. При этом удар так силен, что он похож на взрыв. Правда, вероятность встречи с таким сравнительно большим метеоритом в околоземном космосе чрезвычайно мала (82).

Небо черное. И по краю Земли, по краю горизонта такой красивый голубой ореол, который темнеет по удалению от Земли.

— Внимание. Вижу горизонт Земли. Очень такой красивый ореол. Сначала радуга от самой поверхности Земли и вниз. Такая радуга переходит. Очень красиво! (24).

Анатолий Алексин:

Помню, как Юрий Гагарин, с которым я познакомился в Гурзуфе, где он отдыхал, сказал: Это не мы, космонавты, первыми увидели, что Земля голубая, — первым это открыл Лермонтов:

В небесах торжественно и чудно Спит Земля в сиянье голубом…

Юрий Алексеевич боготворил Лермонтова. Помню, он воскликнул: «Космическая поэзия!» — и подтвердил это четверостишием:

Тебя я, вольный сын эфира, Возьму в надзвездные края. И будешь ты царицей мира. Подруга верная моя…

«В надзвездные!» — восхищался первый космонавт (90).

Виктор Пелевин «Омон-Ра»:

Я положил трубку и прижался к глазкам, глядя на голубой полукруг Земли. Я часто читал, что всех без исключения космонавтов поражал вид нашей планеты из космоса. Писали о какой-то сказочно красивой дымке, о том, что сияющие электричеством города на ночной стороне напоминают огромные костры, а на дневной стороне видны даже реки, — так вот, всё это неправда. Больше всего Земля из космоса напоминает небольшой школьный глобус, если смотреть на него, скажем, через запотевшие стекла противогаза (91).

Юрии Гагарин:

Все шло через правый иллюминатор. Вижу звезды через «взор», как проходят звезды. Очень красивое зрелище. Продолжается полет в тени Земли. В правый иллюминатор сейчас наблюдаю звезды. Она так проходит слева направо по иллюминатору. Ушла звездочка. Уходит, уходит (24).

Вопрос: Вы сообщали, что, пролетая над Южной Америкой, ваш полет проходил нормально и вы чувствовали себя хорошо. Как житель Южной Америки, хочу вас спросить: красив ли наш континент с высоты космического полета?

Ответ: Очень красив (84).

Командир «Востока» во время своего единственного витка, конечно, не успел проголодаться, но по программе он все же принимал пищу (82).

В назначенное время он достал из контейнера питание — щавелевое пюре с мясом, мясной паштет и шоколадный соус. После обеда с помощью мундштука попил консервированной воды (92).

Чтобы крошки и пыль от пищевых продуктов не попали в дыхательные пути, для первых двух командиров кораблей «Восток» изготовили продукты в виде паштетов, соусов и пюре. Упакована вся эта пища была в тубы емкостью до 160 граммов. В тубах также находились плавленый сыр, шоколадный соус и кофе с молоком. Кроме пюреобразных, были и твердые продукты: хлеб, копченая колбаса, лимонные дольки. Хлеб испекли небольшими шариками, чтобы их можно было, не кусая, положить в рот. Так же расфасованы были и другие твердые продукты (82).

Хлеб пшеничный мелкими круглыми буханочками. Масса одной буханочки — не более девяти граммов. Прием буханочек производился без откусывания (93).

На 40-й минуте орбитального полета Юрий Алексеевич употребил тубу с черносмородиновым соком, с мякотью. Была установлена возможность питания человека в космосе — может проглотить или нет? (94).

Перед входом в тень Земли в магнитофоне кончилась вся лента. Магнитофон не работал.

Я принял решение перемотать ленту, чтобы произвести дальнейшие записи. Переключил его на ручное управление и перемотал. По-моему, не до конца перемотал. И затем, когда производил доклады, то запись на магнитофон осуществлял вручную, так как при автоматической работе магнитофона он почти все время работает и, естественно, много расходуется ленты. Это вызывается высоким уровнем шума в кабине.

Перед этим я вошел в тень Земли. Вход в тень Земли очень резкий (24).

Flight, 20 июля 1961 года:

Цюрихский профессор, представляющий некие неназванные журналы, издающиеся в Юго-Восточной Азии, спросил, испытывал ли майор Гагарин «то, что в восточных странах мы называем вечностью». Ответ был уклончиво-отрицательный (95).

«…Полет Гагарина, — пишет один из членов академии, — это первая встреча звездного неба с нравственным законом. И потому Гагарин оказался не просто первым человеком в космосе. Он стал и навсегда останется олицетворением, живым воплощением нравственного закона. Таким, как Будда или Иисус. Никак и ничуть не меньше» (96).

Вопрос: Брали ли вы с собой в космос какие-нибудь памятные предметы?

— Могу вас заверить, что ни в какие приметы и талисманы и другие подобные вещи я не верю (84).

Июнь 1961 года. Юрий Алексеевич преподнес в дар Музею Карла Маркса и Фридриха Энгельса в Москве книгу Владимира Ильича Ленина «Что делать?», побывавшую в первом космическом рейсе (50).

«Жилище» космонавта мало чем напоминало привычную «земную» комнату. Прежде всего оно имело шарообразную форму, и размер «жилплощади» следовало измерять не в квадратных, а в кубических единицах. Сфера кабины составляла в диаметре 2,3 м, а весь объем помещения равнялся 6 куб. м (82).