Читать книгу "Лев-триумфатор - Виктория Холт"

В январе состоялся праздник — Шествие волхвов, и мы взяли в Лагуну детей посмотреть на это волнующее зрелище, и я с восторгом слушала болтовню детей.

Да, многое доставляло мне удовольствие.

На Страстной неделе началась большая церковная служба. В городе постоянно шли процессии. Облаченные в белое фигуры, выходящие из собора, мне напомнили день казни, когда я впервые увидела страдания людей. Мне неожиданно сделалось плохо, и острая тоска по дому охватила меня вновь.

Я поделилась с Хани своим внезапным желанием уехать домой, и она, оказывается, в этот момент почувствовала то же. Конечно, дон Луис обожал Хани, и у нее была маленькая любимая дочь, но мы никогда не забывали наш дом и главного человека в нем — нашу маму.

В Лагуну мы отправились на мулах, чтобы посмотреть на праздничную процессию. Детей оставили дома, боясь, что их затолкают в толпе. Два сопровождающих нас грума, я и Хани, оказались в самой толчее, и вдруг я почувствовала, что кто-то грубо напирает на меня.

Я резко обернулась и встретилась взглядом с горящими фанатическим блеском глазами.

— Пилар! — произнесла я.

— Ведьма! — прошипела она. — Еретичка! Меня бросило в дрожь. Толчея на площади вызвала такие страшные воспоминания.

* * *

Я рассказала Фелипе:

— В городе я видела Пилар. Она ненавидит меня. Я заметила, каким взглядом она посмотрела на меня.

— Она была очень привязана к своей воспитаннице. Она с рождения была рядом с ней.

— Думаю, она уверена в том, что я виновна в смерти Изабеллы.

— От горя она потеряла рассудок. Это пройдет.

— Я редко видела такую ненависть в чьих-либо глазах. Она назвала меня ведьмой… еретичкой.

Я не ожидала такой реакции Фелипе. Он явно испугался, когда его губы повторили слово «еретичка». Внезапно самообладание, которое было присуще ему, оставило его. Он крепко сжал меня в своих объятиях.

— Каталина, — произнес он, — мы едем в Мадрид. Мы не должны оставаться здесь.

* * *

Страх начал преследовать меня. Когда темнело, мне часто стало казаться, что за мной наблюдают. Я слышала шаги, казалось, преследующие меня, или осторожное поскрипывание двери, когда я находилась одна в комнате. Один или два раза мне почудилось чье-то присутствие в моей комнате. Я обнаружила один из привычных предметов не на своем месте, хотя была уверена, что не передвигала его.

Я не позволяла моему воображению взять верх над здравым смыслом. Но я не могла забыть лицо Пилар, когда она смотрела на меня и шептала слова: «Ведьма! Еретичка!» — это вызывало в моей душе такой ужас, что я не решалась даже думать об этом.

Мне, казалось, что вокруг меня витает ненависть Какая-то дьявольская сила пыталась погубить меня Как-то я обнаружила в ящике моего столика фигурку, вылепленную из воска.

Фигурка изображала красивую девушку с черными волосами, собранными в высокую прическу, которая увенчивалась миниатюрным гребнем. Девушка была одета в бархатное платье, и сходство сразу поразило меня. Изабелла! Несомненно, это была она!

Я взяла фигурку в руки. Какой ужас охватил меня! Чуть ниже того места, где должно было быть сердце, из платья торчала булавка.

Кто-то положил этот предмет в ящик. Кто? Кто-то вылепил фигурку, похожую на Изабеллу. Кто-то воткнул в сердце булавку и положил фигурку в мой ящик!

Я стояла, зажав ее в руке.

Дверь открылась. В испуге я подняла глаза и увидела в зеркале темное отражение.

С облегчением я поняла, что это всего лишь Мануэла.

Я сжала в руке фигурку и повернулась к ней. Заметила ли она, как я была взволнована?

— Дети хотят пожелать вам доброй ночи, — сказала она.

— Сейчас приду, Мануэла.

Она вышла, а я стояла, уставившись на предмет в моей руке; затем, с силой бросив его обратно в ящик, я пошла в детскую.

Я не слышала, что говорят дети, а думала только о том ужасном предмете и его назначении.

Кто положил его туда? Тот, кто желал мне зла. Кто-то, кто обвинял меня в смерти Изабеллы. Я должна уничтожить фигурку как можно скорее. Пока она была там, я не чувствовала себя в безопасности.

Подоткнув одеяла у детей и поцеловав их на ночь, я вернулась в свою комнату.

Я открыла ящик. Фигурка исчезла.

* * *

Я рассказала Фелипе о своей находке, и мой рассказ сильно испугал его.

— Она исчезла? — вскричал он. — Тебе ни в коем случае не следовало класть фигурку обратно в ящик. Ты должна была немедленно уничтожить ее.

— Это значит, кто-то считает, будто я убила Изабеллу.

— Это значит, что кто-то хочет доказать, что ты ведьма.

Мне не нужно было спрашивать, что он имеет в виду.

— Меня уже обвиняли в этом на корабле, — с дрожью в голосе произнесла я. Я была на краю страшной смерти.

— Мы должны уехать отсюда как можно быстрее. Дон Фелипе решил ускорить приготовления к нашему отъезду.

Страх поселился в доме. Огромная тень инквизиции нависла над нами. Иногда я просыпалась от собственного крика, мне снилось, что я в клетке. Я видела себя во сне в ужасном балахоне и ощущала потрескивание пламени у моих ног, а Фелипе обнимал и успокаивал меня.

— Скоро, — обещал он, — мы будем в безопасности с Мадриде.

— Фелипе, — спросила я, — что, если бы они захотели забрать меня… как бы они пришли? Он ответил:

— Они обычно приходят ночью и стучат в дверь. Мы бы услышали слова: «Откройте, во имя Святой инквизиции». Никто не посмеет ослушаться этих слов.

— И тогда они забрали бы меня, Фелипе, для допроса, верно? Но чего мне опасаться?

— Любой, попадающий в руки инквизиции, имеет повод бояться.

— Невиновный человек…

— Даже невиновный.

— Если они посчитают, что ты ведьма, они придут за тобой, — продолжал он. — Если они придут ночью, я спрячу тебя. Мы сделаем вид, что ты исчезла, что ты на самом деле ведьма и вызвала на помощь дьявола В спальне есть потайная дверь. — Он показал мне ее. — Ты будешь прятаться здесь до тех пор, пока я не найду способ спасти тебя.

— Фелипе, та женщина может донести на меня?

— Вполне, — ответил он. — И если это так, они придут за тобой.

— Ты считаешь, она уже донесла?

— Не знаю. Люди боятся инквизиции, так как сами могут оказаться в ее руках. Будем молиться, чтобы Пилар сказала это только тебе.

Я вся дрожала в его объятиях, и он произнес, успокаивая меня:

— Тебе нечего бояться, любовь моя. Мы перехитрим любого, кто пойдет против нас.