Читать книгу "Одинокий фонарь - Екатерина Смолина"

– Можно к тебе? – тихо спросила, постучав.

Отрицательного ответа не последовало, впрочем, как и положительного. Спит?.. Нет, вряд ли так быстро уснул. К тому же спящий дышит иначе, не так настороженно.

Рука выглядела жутковато. Огромные посиневшие кровоподтеки на плечах и предплечьях обеих рук и немного отекшая кисть правой руки… С замиранием сердца я осторожно потянула одеяло, обнажая гусарские бок и спину.

– Малыш, ты так соскучилась, что налюбоваться не можешь? – спросил он, не открывая глаз.

– Ты в травмпункте был?!

С замиранием сердца я коснулась его плеча трясущейся ледяной рукой. Макс протяжно выдохнул.

– Ничего нового мне там не сказали бы… Обычные ушибы, первый раз что ли?.. Пацанами были, и похуже бывало…

– Похуже?! На тебе места живого нет, синяки одни и кулак с гирю!..

– Сойдут через недельку. Особенно если ты мне хотя бы плечо намажешь той штукой, что на тумбе стоит.

Штука оказалась мазью от ушибов и растяжений. И если бы не мои холодные руки, Макс, наверное, морщился бы меньше.

– Ты же сказал, что только поговорите… – буркнула, осторожно втирая лекарство в слишком горячие мышцы. – А если он в полицию на тебя заявит?..

– Некоторые люди слов не понимают. И потом… Ты знала, что этот хлыщ получил солидную сумму от госпожи Валерии за порновидео с твоим и его участием?

– Чего?!

– Ай!.. Полегче!..

– Ой, прости…

Разжав его плечо, я мысленно прокручивала моменты встреч с Нефедовым. «Пятьдесят штук на дороге не валяются», «придется действовать жестче»…

Это… Это он что, собирался мало того что в постель уложить, так еще и… снимать?! А видео куда? На память? Ой, нет… Такое за деньги на память не снимают. Перед глазами поплыли яркие картинки, как меня с треском бросает Макс, как выгоняют с работы за неподобающее видео в Интернете и на новую не берут… Как в больницу с инфарктом ложится мама – любительница соцсетей…

– Кать, ты чего такая испуганная? – нахмурился. – Что, уже было что снимать?

– Я?! Нет!!!

– Точно нет? – подозрительно сощурился, косясь на меня одним глазом. – В лифте ворковали, как будто уже…

– Макс!!! – возмущенно ударила рядом с ним так, что дернулся в сторону. – Неужели не ясно было, что я хотела тебя позлить?!

Меня ощутимо трясло, в горле поднимался ком и тошнота. Он сел, откинув одеяло.

– Еще и на груди синяк!.. – возмущенно запыхтела.

Меня поймали за талию и, шипя от боли, притянули к себе.

– Все хорошо, девчоныш… теперь все будет хорошо, – размеренно произнес на ушко. – Главное, что у них ничего на тебя нет. Ты у меня стойкая девочка, – поцеловал волосы, – самая верная, самая любимая!.. Не нервничай. Надо было сразу с Леркиным отцом встретиться, но кто же знал…

Я со вздохом откинулась на его грудь, вытирая слезы. Просто так страшно за Максима стало, как-то не задумывалась никогда, что он может пострадать, даже если ударит первым!..

– А что отец?

– А ты думаешь, это чьи деньги были? Лерон наверняка напела ему, что берет их под бизнес, это в ее стиле. Ему очень не понравилась новость о том, на что в реальности ушли пятьдесят тысяч. Да к тому же это дельце попахивает криминалом, а светить свою депутатскую фамилию даже в выигранном деле о попытке шантажа, вымогательства и сексуального насилия ему не с руки. А у меня теперь достаточно материала, чтобы довести это дело до суда, уж поверь.

– И ты с ним свяжешься?

– Мы разошлись мирно. Думаю, это не нужно ни ему, ни мне. Достаточно и того, что Лерка теперь будет зарабатывать на жизнь самостоятельно и пока – в роли продавщицы одного из своих бывших ювелирных бутиков. Так решил ее отец.

В тот день я так и не решилась спросить, что стало с моим «платным» ухажером. Да и за сапогами мы не поехали, какие теперь сапоги, когда Макс… такой?.. Единственное, на что его хватило, – это неспешно прогуляться с нами по аллейке, и то, – на следующий день. Дни летели один за другим, на работе больше никто не доставал и не звонил с неприличными предложениями. А пока я с благодарностью варила вечерами для своего героя куриные супчики, которые, кстати, и сама ела без проблем, правда, вприкуску с имбирем. И пусть в душе еще роились остатки недоверия и обиды, теперь я точно уверилась в мысли, что правильно сделала, оставшись здесь.

Грустно и смешно признавать старую, но очень мудрую истину: семья рождается через боль и трудности, а счастье у госпожи Судьбы еще заслужить надо. И, наверное, я бы не справилась, если бы за плечами не было тяжелого опыта первого брака, созданного в незрелой наивной любви.

Однажды, под конец рабочего дня, я зашла в лифт вместе с несколькими сотрудниками. Мы отмечали день рождения шефа и ушли с работы немного раньше обычного. Нефедова я даже не сразу узнала в человеке, поздоровавшемся с моей коллегой глухо, сквозь зубы. Его нос был немного искривлен влево, под глазами разлились желтеющие синяки, а когда при очередном вопросе коллеги «как дела?» он скривился и ответил едва узнаваемое «нормально», я заметила… металлические нити, сцепляющие верхнюю и нижнюю челюсть!..

– Ты на работу вышел? – спросила она, сочувственно улыбаясь ему.

– Б-нифный пр-и-нсил.

– Что?..

Нефедов напрягся:

– Бо-нисный п’инохил.

– А, больничный приносил…

– Угу.

– Так и не выяснил, кто тебя так? Заявление в полицию написал?

Он отрицательно покачал головой, и… наши взгляды встретились. Он вздрогнул и напрягся всем телом, в один миг побледнев, и, едва дождавшись следующего этажа, торопливо вышел.

Всю следующую неделю, вплоть до выходных, я стойко держалась. Училась выживать в обновленном теле, договариваться с организмом, не всегда удачно экспериментировала с едой. Максим старался приходить раньше и теперь всегда предупреждал, если собирался заехать в спортзал. Синяки почти сошли, и он понемногу начал тренироваться снова.

Да я и сама все чаще стала позванивать ему с работы, находя для этого хорошие предлоги: то моркови домой купить, то киви видела в магазине и очень хочу, то к врачу надо… Мне стало нравиться, что он отвозит меня на работу и забирает с нее вечером. Настолько, что я отвыкла от своей машины и уже побаивалась садиться за руль. Многие женщины водят едва ли не до родов, а мне спокойнее, когда не нужно следить за дорогой, пьяными пешеходами и внезапно выныривающими байкерами. Два раза хватило, больше я с Максом не спорила.

Два месяца спустя на работе уже никто не удивлялся, что у меня есть мужчина, и глупое рабочее прозвище «монашка» исчезло само собой. Нравилось ходить с ним гулять в хорошую погоду, и теперь мы часто вместе выгуливали озорного шпица. Иногда меня захлестывали сильные эмоции, и нередко Максиму доставалось почти ни за что. Он злился и обижался, но… через пару часов я неизменно оказывалась в гусарских объятиях. «Мой стоик, мой терпеливый гусар», – думала я в такие моменты, втайне гордясь им. Мы оба уже не могли выносить долгие размолвки, хотя и по-прежнему спали раздельно, в разных комнатах.