Читать книгу "Сезон охоты на мужей - Дарья Калинина"

— Да, это так. Мачеха как-то умудрилась так повернуть дело, что общение практически сошло на нет. Иногда мы перезванивались с отцом, узнавали друг у друга, что и как. Но семейных встреч у нас как-то не случалось. Правда, отец был на крестинах у Пети, но приходил он к нам один. И за стол с нами сесть не захотел, сослался на крайнюю занятость. В последние время мы с отцом стали созваниваться чаще, даже иногда виделись, не у него дома, но виделись. Но отец на этих встречах всегда был один. Мачеха к этому времени уже умерла. А Наташа с отцом никогда не приходила.

— И фотографии сестры вы не видели? Я имею в виду недавние, где она уже не девочка-подросток, а вполне себе сформировавшаяся тридцатилетняя женщина?

— Фотографии Наташи отец мне, конечно, показывал, но я особенно в них не всматривался.

— Почему?

— Наверное, какая-то застарелая обида на отца у меня все же присутствовала. Вот я и думал, если ему нет дела до меня и я не стану им особо интересоваться. Гляну одним глазом, покиваю, и все. Лица и то не рассмотрел.

— Вот видите. Вы сами наказали себя за невнимательность. А теперь внимание, поговорим о Наташе. В семье своего отца вы появлялись нечасто. В последнее время вообще не приходили к ним. Возможно, также и отец вообще не упоминал в разговоре о ваших с ним встречах. Встретились и встретились на нейтральной территории, жене и дочери об этом знать не обязательно. В результате этих маневров Наташа привыкла считать себя единственным ребенком в семье отца. Конечно, она должна была знать о существовании в семье еще двух старших братьев, но ни вы, ни Федор не были для нее реальными персонажами. Так, какие-то имена на заднем плане, в жизни никак не проявляющиеся. Наташа считала, что настоящий ребенок у ее отца всего один — это она. И естественно, она считала само собой разумеющимся, что все деньги после смерти отца достанутся тоже ей одной.

— Интересно, с чего бы это? Мы с братом тоже не в капусте уродились!

— Объяснить это довольно затруднительно. Но факт остается фактом. Для вашей сестры явилось большой неожиданностью, что отец не оставил все свое состояние ей одной. Это стало для нее своего рода шоком. Заставило заподозрить обман и какой-то подвох с вашей стороны. Что вы каким-то образом сумели повлиять на отца, лишив Наташу причитающегося ей богатства.

— Насколько я помню, отец собирался выделить отдельную долю для сестры.

— Он это и сделал. Но Наташа считала, что это крохи, она хотела получить в свои руки все, чем владел отец на момент своей смерти!

— Но это невозможно! Отец четко указал: состояние унаследует тот из нас с братом, кто дальше продвинется на пути духовного просветления.

— Нет, вынужден вам возразить. Это не совсем так.

— Не понял?

— Ваш отец указал в завещании дословно следующее: «Тому из моих отпрысков, кто продвинется на пути духовного просветления дальше остальных, я завещаю все свое движимое и недвижимое имущество целиком и полностью». Понимаете? В завещании не указан пол отпрыска. Это могли стать вы с братом, а могла оказаться и Наташа.

Отец Анатолий и дядя Феодор, который также присутствовал при этом разговоре, подавленно молчали. Они уже начинали понимать, что именно произошло с ними. Они стали жертвой собственной недальновидности. Они исключили из числа претендентов свою сестру, полагая, что она вполне удовольствуется выделенной ей заранее частью наследства и не захочет вступить в гонку за основную массу. А сестра захотела. И даже предприняла для этого ряд мер, чтобы обойти своих конкурентов.

И Завирухин снова обратился ко все еще ошеломленным братьям:

— Вот вы подозревали друг друга в совершении разного рода вредительств, а между тем вы оба чисты друг перед другом. Во всех произошедших у вас в общинах несчастных случаях виновата была ваша сестра.

— Наташка? — ахнул отец Анатолий. — Так это она сожгла у нас в монастыре кухню?

— Взрыв газа был организован вашей сестрицей. Она установила самодельные взрывные устройства на один из баллонов. А после первого взрыва пожар перекинулся на остальные баллоны и они тоже взорвались.

— Поверить не могу, чтобы Наташка… Наша маленькая Наташка и учинила такое!

— Но это еще самое меньшее из ее злодеяний. Сам по себе пожар и уничтожение кухни не могли послужить серьезной помехой планам отца Анатолия завоевать первое место в гонке за отцовским наследством. Вашей сестре пришлось применить всю свою хитрость и изобретательность, чтобы досадить вам обоим в достаточной мере. А ведь пусти она эти свои качества на благое дело, и как знать, вполне возможно, она бы достигла успеха и без вредительства вам двоим.

— Ничего не понимаю, — помотал головой дядя Феодор. — Вот вы говорите, что за всеми неприятностями стоит Наташа, но ведь Залесье подожгла Вера!

— Нет.

— А вот и да! Мы ее там схватили!

— Схватить-то вы ее схватили, да только Вера решительно тут ни при чем.

— Да как же это так?

— Вера стала орудием в руках вашей сестры.

— Хотите сказать, что Наташа ее подговорила?

— Не подговорила, а сперва оговорила, выставив Веру лунатиком и сомнамбулой, бродящей по ночам и вытворяющей всякие каверзы. Чуть ли не сумасшедшей, которая сама не понимает, что творит. А потом Наташа попросту свалила на Веру свою вину за поджог Залесья.

— Так и Залесье тоже наша Наташка спалила?! — ахнул отец Анатолий.

Дядя Феодор просто не мог говорить. Он в этот момент сидел, широко раскрыв рот, и глотал воздух, словно вытащенная на берег рыбина.

— Сестра спалила Залесье?

— Да. Наталья подожгла несколько домов, а вину попыталась свалить на Веру. Ну, и косвенно на отца Анатолия, для чего предусмотрительно перелила бензин в очень приметную монастырскую канистру. Веру она нарядила в не менее приметный красный платок, в котором сама и поджигала дома в Залесье. Это ее вы ловили, да не сумели поймать. А Вера все это время тихо и мирно лежала в сторонке, ведь перед этим Наташа опоила свою ничего не подозревающую жертву сильнодействующим веществом, отчего Вера утратила всякую связь с реальностью и впрямь стала походить на сомнамбулу. Полностью Вера не отключилась, но ее сознание было заторможено. Она выполняла команды своей подруги Яны, вышла с ней из кельи, села в машину, отправилась в Залесье. Там Яна — она же Наталья Пантелеева — совершила поджог, а потерявшую всякую ориентацию Веру преступница оставила на месте своего преступления, не забыв снабдить ее необходимыми уликами — подходящей одеждой, которую сняла с себя, пустой канистрой из монастыря и запахом бензина, которым пропитала одежду на Вере.

— Какая дрянь! — воскликнул дядя Феодор. — Моя воля, я бы ее всласть проучил! Она бы у меня березовой каши-то отведала досыта!

— Только добром, — тут же вмешался отец Анатолий. — Только с любовью!

— Выпорол бы сестрицу так, что сидеть неделю не смогла.