Читать книгу "Збиг. Стратегия и политика Збигнева Бжезинского - Чарльз Гати"

Поскольку позже призыв к выводу войск стал общим местом для демократов и либералов, сейчас трудно осознать, насколько необычным он был для Бжезинского в середине 2004 года. Конечно, и тогда кое-где раздавались голоса с требованием о выводе войск со стороны тех, кто с самого начала был против войны. Но среди внешнеполитической элиты тогда были распространены другие настроения, и её представители придерживались старого принципа «стоять на своём до конца». Раз уж Соединённые Штаты вмешались, то они не могут оставить это дело без катастрофических последствий.

Сенатор Эдвард М. Кеннеди – пожалуй, самый убеждённый противник войны в сенате – призвал к немедленному выводу войск в начале 2005 года. Позже в том же году сенатор Рассел Файнголд привлёк внимание средств массовой информации, потребовав вывода войск в течение восемнадцати месяцев, – но сообщения об этом также подчёркивали тот факт, что с ним не согласились другие известные сенаторы, в том числе Хиллари Клинтон, Джо Байден и лидер меньшинства Гарри Рид. В палате представителей оппозицию войне в Ираке возглавила лидер меньшинства Нэнси Пелоси, но она официально не предлагала вывести войска до осени 2006 года[246]. Так что в своём призыве Бжезинский опередил большинство демократов по меньшей мере на год-два.

К концу президентского срока Буша Бжезинский регулярно осуждал войну в Ираке в самых суровых выражениях. «На Ближнем Востоке многие воспринимали нас как освободителей, особенно после Второй мировой войны, – утверждал он в 2008 году. – Постепенно это восприятие изменилось вплоть до того, что нас стали изображать новыми колониалистами, особенно из-за военного вторжения в Ирак, односторонней поддержки [израильского премьер-министра Аарона] Шарона при Джордже У. Буше и своего рода безразличия к тому, что происходит с палестинцами»[247].

В совокупности взгляды Бжезинского сыграли заметную роль в общественных дебатах по поводу Ирака, предоставив много доводов противникам войны. Он стал частым критиком американской внешней политики и героем тех левых, которые осуждали (или осудили бы) его за жёсткую позицию в отношении Советского Союза во время холодной войны.

Неудивительно, что такие взгляды сделали его мишенью для атак справа. После того, как они со Скоукрофтом выступили против войны, журналист и комментатор Чарльз Краутхаммер обвинил обоих в «ностальгии по политике ограничений и ядерного сдерживания». По словам Краутхаммера, складывалось впечатление, что они тоскуют по эпохе холодной войны, когда Советский Союз можно было запугивать угрозами возмездия, что не сработало бы в отношении Саддама Хусейна[248]. Накануне вторжения «Уикли стандард» назвал Бжезинского «страдающим слабоумием» и обвинил его в том, что он запустил algoreitis simplex – загадочную инфекционную болезнь мозга, названную так по наиболее очевидному проявлению: «тяге его жертв к нелепо преувеличенному осуждению войны Джорджа У. Буша, которую тот ведёт с терроризмом»[249].

Порицатели Бжезинского иногда вспоминали о его роли в администрации Картера, осуждая его за все её грехи и утверждая о связи его былой деятельности с текущими обстоятельствами. «Что касается критикующего [политику по отношению к Ираку] мистера Бжезинского, то большинство из нас, всё же отдаст предпочтение Соединённым Штатам 2005 года, а не хаотической Америке 1977–1980-х годов при администрации, которая мало что сделала для сдерживания набиравшего силу исламского фундаментализма», – писал Виктор Дэвид Хэнсон[250]. «Уолл-стрит джорнал», вспомнив о том, что Бжезинский родился в Варшаве, однажды обвинила его в применении двойных стандартов по отношению к Ираку и к своей родине. «Есть у нас даже Збигнев Бжезинский, который на протяжении всей своей карьеры сражался за свободу своей родной Польши, но отказывает в ней Багдаду. Какое разочаровывающее зрелище», – сообщало европейское издание газеты[251].

Тем временем американские либералы стали воспринимать его как проповедника своих идей. В 2004 году Центр американского прогресса, только что образованный «мозговой инкубатор», призванный пропагандировать либеральные взгляды, выбрал Бжезинского своим главным оратором на конференции по разработке новой национальной стратегии безопасности для Соединённых Штатов. (В своей речи Бжезинский осудил администрацию Джорджа У. Буша за «экстремистскую демагогию» и пропаганду «параноидального взгляда на мир» согласно «философии с нами или против нас».[252]) Такие либеральные журналы, как American Prospect и Nation регулярно хвалили Бжезинского за его мудрость[253].

Возможно, самую главную оценку вклада Бжезинского в осуждение войны в Ираке со стороны демократов дал один из его критиков-неоконсерваторов. Весной 2007 года, в самом начале новой президентской кампании, специалист по Ближнему Востоку Руэл Марк Герехт сокрушался по поводу нежелания демократов поддержать Буша в его решении отослать новый военный контингент в Ирак. «Сейчас не время разговоров о графике вывода – и уж никак не время разговоров о том, что война проиграна, – писал Герехт в редакторской колонке журнала. – Неужели мыслящие демократы действительно верят в то, что ситуация на Ближнем Востоке, служащем ареной нашей борьбы с суннитским джихадизмом и нашего противостояния потенциальным мировым агрессорам, улучшится вследствие поспешного ухода из Междуречья с передачей полномочий? Демократическая партия начинает звучать, как эхо Збигнева Бжезинского»[254].

Глава 13. Решение арабо-израильского конфликта

Дэвид Игнейшес

О многом говорит тот факт, что Збигнев Бжезинский стал сторонником Джимми Картера в 1975 году после их разговора о необходимости установления мира между арабами и израильтянами. Как вспоминает в своих мемуарах Бжезинский, этот разговор произошёл во время конференции Трёхсторонней комиссии в Японии. «Картер страстно и с прямотой говорил о справедливом разрешении ближневосточного вопроса», а позже выставил свою кандидатуру на пресс-конференции, на которую пригласил Бжезинского[255]. Это, по словам Бжезинского, стало «поворотным моментом», и, вернувшись домой, он рассказал жене о дискуссиях по Ближнему Востоку и о том, «насколько меня восхитил Картер в целом»[256]. Это послужило толчком к дальнейшим событиям, изменившим историю.