Читать книгу "Ковчег царя Айя. Роман-хроника - Валерий Воронин"

Но не долго Муса пребывал в беспечности. Надо было исполнять тот долг перед матерью, который тяжелым грузом висел на нем с той минуты, когда он видел ее последний раз. Спасибо, что за время его отсутствия в России ей помогал брат Саид. Он несколько раз ездил в дом презрения, добивался свиданий с Луизой и, как мог, утешал ее, поддерживая веру в скорое возвращение сына живым и здоровым. Может быть, именно эта вера и позволила Луизе воспрянуть духом, буквально преобразиться на глазах лекарей. Ее уже не считали опасной больной, перевели в другую палату и даже разрешили свидания с Саидом в комнате, где не было установлено заградительных решеток.

Первая встреча Мусы и Луизы получилась нервной, скомканной. Мать плакала, целовала сына и все время причитала: «Сынок, забери меня отсюда, мне здесь так плохо». У Мусы сердце сжималось от боли… Он был рад прямо сейчас забрать мать и увести в свою семью, но порядки дома презрения… Говорили они по-татарски, но Луиза забывалась и все время съезжала на французскую речь. Муса после тесного общения с семьей Лотреков теперь многое понимал, и, тем не менее, был вынужден останавливать мать, переспрашивая по-татарски, что она хотела сказать.

Луиза краснела, вздыхала, поправляла растрепанные волосы и вновь переходила на понятный для Мусы язык. Теперь уже сын брал инициативу в свои руки и рассказывал о Париже, об особняке Лотреков и, конечно, о Шарле. Луиза слушала, затаив дыхание, странную, непостижимую историю «воскрешения» из мертвых ее любимого человека. И тут же уточнила:

– Так он женат?

Муса не знал, как ответить на этот вопрос, и замялся, а Луиза еще громче спросила:

– Женат?

– Мама, он живет с женщиной, которая спасла его от смерти.

– Значит, он ее не любит?

Муса вздохнул: как ей ответить? Если рассказывать историю с медальоном, на котором запечатлен портрет Шарля, да вспоминать, что отец все время напевал песню о грустном прощании с любимой, то Луиза, пожалуй, разрыдается, и ее ничем нельзя будет успокоить. Тогда и освобождение из дома презрения может быть отложено. Но и лишать ее хотя бы призрачной надежды тоже нельзя.

– Отец любит тебя, но жизнь сложилась по-иному.

– Я понимаю, сынок. Пусть уж оно есть, как есть… А скажи мне, Шарль… Он сильно постарел?

Муса улыбнулся.

– Конечно, мать! Годы-то прошли. Седой, но красивый.

– Знаешь, ведь ты на него очень похож. Очень. Только ты повыше и покрепче будешь.

– Это в тебя, мама, – Муса засмеялся.

Луиза хотела что-то ответить, но в эту секунду в комнату свиданий вошел врач в сопровождении дюжего фельдшера.

– Свидание закончено. Прошу вас, господин Джалиль, покинуть комнату для свиданий.

Лицо Луизы дернулось, в глазах появилась тоска.

– Все, сынок. Ты только приезжай ко мне чаще. Не забывай. Мне так плохо здесь, – заговорила она быстро, боясь, что ее оборвут на полуслове.

Муса закрыл глаза и дал себе слово: продать все, что у него есть, занять денег у друзей, однополчан, родственников, но мать забрать отсюда как можно скорее. Ясно же, что она не душевнобольной человек, просто горе подкосило ее. Да и горе ли одно здесь виновато? Он засунул руку в карман и крепко сжал медальон Шарля.

– Все будет у нас хорошо, вот увидишь. Мама, я тебе обещаю…

Луиза, как маленький ребенок, посмотрела на Муссу и доверчиво кивнула головой: «Я знаю».

В ее глазах стояли слезы. Эта женщина, созданная для любви и радости, половину жизни провела в горе и печали. Верила ли она сейчас сыну? Кто знает. Может, просто хотела утешить и поддержать его самого? Чтобы не расстраивался, не падал духом.

2

Вернувшись домой, Муса предпринял бурную деятельность, продавая все ценное, что было в его доме, даже то фамильное золото, которое Шарль передал в дар своему вновь обретенному сыну. Помогли оба сына Сулимы, помогли родители Адели, и, в конце концов, необходимая сумма была собрана. Подготовил Джалиль и нужные, требуемые от него документы. Так что вскоре Луиза покинула, наконец, ненавистные стены дома презрения и оказалась в семье родного сына. Как раз к тому времени Муса от полка была жалована квартира в Самаре, куда они всей семьей и переехали жить.

Сам же Муса сразу отписал Шарлю в Париж письмо и уведомил о случившихся переменах. Отец, по договоренности с мадам Лючией, еще при расставании предупредил сына, что очень хочет приехать в Россию и увидеть Лу. Теперь такая возможность становилась более чем реальной. Джалиль подробно описал, как лучше всего добраться до их городка. И удивительней всего то, что этот маршрут почти полностью совпадал с тем, которым когда-то следовала до Волжского тракта Луиза. И которым, организуя ее поиски, отправлялся по ее следу убитый горем Шарль. Конечно, Муссе и в голову не могло прийти, что такое совпадение возможно, а вот Шарль, когда получил письмо из России, сразу вспомнил и те черные тучи, и ту тяжелую степную даль, и боль в душе.

Муса, отправив письмо отцу, тут же взял причитающийся ему в полку отпуск и решил сразу съездить в Крым. Золотой засов буквально жег ему руки, не давал спокойно жить. Надо было немедленно исполнить задуманное. А к приезду Шарля он успеет вернуться в Самару. Пока письмо дойдет до Парижа, пока отец соберется, да пока доедет через всю Европу до их волжских земель…

Желание Мусы вернуть их родовую реликвию в Крым удивил и Адель, и ее родителей, но Джалиль попытался убедить тех в правильности своего решения. Тем более что без помощи крымской родни Адели ему сейчас обойтись было невозможно. Только они могли помнить то место, где дед Ренат нашел золотые сокровища. Отец Адели дал Муссе адрес своего двоюродного брата Ахмета, проживающего в горном селении возле Мангупа, который сможет и приютить, и помочь в столь деликатном деле.

Адель порывалась поехать вместе с Муссой, оставив Мустафу на попечение вновь обретенной бабушки Луизы, но в последний момент от такого шага все же решили отказаться. Ведь и за самой Луизой требовалось пока присматривать. А та ни на шаг не отходила от Мустафы. Этот трехлетний татарчонок так был похож на ее Марселя, когда Луиза потеряла сына, выпавшего ночью из телеги. И она, нередко забываясь, называла его: «Марсель, мой мальчик». Адель несколько раз поправляла Лу, но затем решила не мешать общению бабушки и внука. Тем более сама Луиза, заметив собственную оплошность, быстро поправлялась: «Мустафа, внучок…»

Муссу провожали всем семейством. Даже Саид приехал и помог перенести вещи в дорожный экипаж. Сколько раз Муса мысленно благодарил Саида. Сколько раз этот человек выручал его. Есть же такие добрые люди на свете. Вдруг ему вспомнилось, как в Париже помогал Саша Ветродуев. «Друг мой, Саша», – так любил называть своего добровольного помощника Муса. Да, не дожил Саша до сего дня. Совершенно нелепо погиб еще во Франции, перед самой отправкой на Родину. Глупая, глупая и бесполезная смерть, а такой был славный человек! Муса даже предлагал ему вместе съездить в Крым, и Саша, посвященный в тайну рода Лотреков, с радостью соглашался. Сколько приключений ожидали его там, как ждало его юное сердце новых встреч, новых впечатлений!