Читать книгу "Сталин. Личная жизнь - Лилли Маркоу"

Так называемое «ленинградское дело» – еще более нелепое, чем все остальные, – позволило ему ликвидировать новое поколение технократов, «воспитанников» Жданова (которого, кстати сказать, после войны считали возможным преемником Сталина). Это «дело», похоже, являлось результатом интриг Берии и Маленкова, решивших отомстить опасному сопернику, пусть даже он на тот момент был мертв[399].

Жданов был инициатором политики, которую прозвали «ждановщиной» и которая проводилась с 1946 года с целью восстановить жесткий контроль над интеллектуалами, якобы попавшими под влияние Запада в области художественной литературы и искусства. За Ждановым в этой его политике, безусловно, стоял Сталин, тем самым подтверждавший свой новый имидж общенационального лидера, тесно связанного с древней историей России и ее опасениями по отношению к Западу. Берия, имевший огромные амбиции, очень плохо относился к расширению власти Жданова: он считал, что никто – кроме, конечно, Сталина – не должен оттеснять его, Берию, на задний план[400].

Жданов скоропостижно скончался от сердечного приступа в августе 1948 года, тем самым освободив Берии место второго человека в стране. Однако позиции самого Берии были затем существенно ослаблены антиеврейской кампанией, направленной в том числе и против него, и «мингрельским делом», нацеленным непосредственно на него[401]. Благодаря этому Хрущев, начиная с 1950-х годов, стал равносильным соперником для Берии и его тогдашнего приспешника Маленкова.

А что, интересно, скрывалось за «делом», которое стало самым сложным из всех, имевших место в последние годы пребывания Сталина у власти, тем, которое получило название «крымского дела» и было нацелено на евреев во всей их совокупности? Не скрывалось ли за этой антисионистской кампанией, попахивавшей антисемитизмом, стремление Сталина ликвидировать своих ближайших соратников и тем самым освободить место для нового поколения руководителей – руководителей более молодых? Поскольку политическая элита в СССР не обновлялась посредством выборов, а Сталин не приучился отправлять на заслуженный отдых тех, от кого он хотел избавиться, он выдумывал заговоры, что приводило к новым громким судебным процессам и новым приговорам. Все это, конечно, не более чем предположения, потому что гипотетическая окончательная «чистка», вероятность проведения которой вытекает из событий 1948–1949 года, не состоялась по причине смерти Сталина. Давайте попробуем распутать этот очень сложный узел – в котором реальные факты перемешаны со слухами и осуждением людей за их предполагаемые намерения, – чтобы в конечном счете найти хоть какие-то ответы.

Как и все прочие диктаторы, Сталин любил натравливать своих соратников друг на друга. Хотя Сталин и проявлял дружеские чувства к Жданову даже после его смерти (он был доволен тем, что его дочь Светлана, заключая второй брак, вышла в 1949 году замуж за сына Жданова – Юрия), он, тем не менее, дал согласие на ликвидацию «воспитанников» Жданова. Он продолжал часто встречаться с Берией до самого конца своей жизни, хотя и намеревался – с некоторых пор – побыстрее избавиться от него. Начиная с 1949 года он постепенно отодвинул далеко на второй план Молотова, Микояна и – в какой-то степени – Ворошилова (самого преданного ему человека), которые ни на что грандиозное не претендовали и старались по возможности не вмешиваться в борьбу за власть. Он вызвал с Украины Хрущева и поставил его во главе партийной организации Москвы в качестве противовеса тандему Берии и Маленкова[402]. Он также сумел – начиная с 1945–1946 годов – постепенно изолировать больших военачальников, которые выиграли войну на полях сражений и благодаря этому могли затмить его, Сталина[403]. Хотя Сталин еще вроде бы держал в своих руках бразды правления, мог самостоятельно подбирать себе ближайших соратников, интриговал и давал распоряжения о том, чтобы было сфабриковано то одно, то другое «дело», он, тем не менее, завяз между Берией, которого он так и не смог ни ликвидировать, ни хотя бы отдалить от себя, и Молотовым, от которого он хотел избавиться, но не сделал этого. Отсюда и вытекает проблема разграничения конкретных действий и скрытых замыслов.

Молотов

Сталину, становившемуся все более и более недоверчивым и уже даже впадающему в паранойю, везде мерещились заговоры, а Берия тем временем, находясь за его спиной, плел свою паутину, в максимальной степени используя слабости своего хозяина. Сталин поэтому в конце 1940-х годов начал подозревать Молотова, Микояна и Ворошилова в том, что их завербовали в качестве агентов правительства западных государств. Однако, хотя Молотов, попав под такое подозрение в 1949 году, лишился своего поста министра иностранных дел (и даже его жена была арестована), его по-прежнему приглашали на приемы к Сталину вплоть до конца 1952 года. Ворошилов тоже лишился своего поста народного комиссара обороны, но его жену-еврейку арестовывать не стали. Сталин – стареющий диктатор – не верил уже не только людям, но зачастую и своим собственным подозрениям, и это удерживало его от проведения некоторых – уже назревающих – репрессий. Он все реже и реже собирал Политбюро, довольствуясь управлением страной из-за своего обеденного стола на Ближней даче, куда он приглашал лишь тех, кто в данный момент пользовался его расположением. Почему Сталин отстранил от руководства страной Молотова, Микояна и Ворошилова – это до сих пор остается тайной, и можно лишь гадать, какую роль сыграли в этом Берия и Маленков.