Читать книгу "Я выбираю свободу! - Дарья Кузнецова"

Хаосит замолчал, и на некоторое время повисла тишина, которую никто не спешил нарушить. Невозмутимый Мельхиор что-то торопливо записывал, а Вал буравил отсутствующим взглядом пространство.

— Какое-то безумие, — пробормотал наконец Валлендор. — В голове не укладывается. Такое ощущение, что я вообще не знал Налатина! Поверить, что он способен хладнокровно убить беременную женщину, причем — Тилль…

— Он считал, что действует во имя общего блага, — отозвался хаосит скучающим тоном. — Во имя всеобщего блага часто творятся удивительные зверства, а в конечном итоге оно всегда прикрывает чей-то умелый хитрый эгоизм и чью-то маленькую, но очень сильную жажду власти. Фанатики, когда в них отпадает нужда, красиво и быстро умирают, а тот, кто стоял за их спиной, достигает своей цели, оставаясь при этом с чистыми руками и при своих интересах.

— Это намек? — ровным тоном уточнил Вал, и нужно было очень хорошо его знать, чтобы понять: он в ярости. Слова светлого звучали более чем прозрачно, и нетрудно было догадаться, кому в его рассуждениях отведена какая роль.

— Это проверенная веками и поколениями мудрость, — назидательно сообщил Таналиор, тонко улыбаясь. — Тому в истории масса примеров, и за некоторыми не нужно далеко ходить.

— Я начинаю понимать, почему Владыка списал такого на первый взгляд ценного мага, — задумчиво проговорил Валлендор, пристально разглядывая хаосита, но, кажется, сумел взять себя в руки. — Он, конечно, был редкой сволочью, но определенно не дураком.

— А опытные дельцы не бывают дураками, — спокойно возразил хаосит. — Они же не фанатики.

— Вы еще подеритесь, — недовольно поморщившись, вмешался темный. — Как дети, честное слово! Вал, лучше скажи, что делать с детьми и как перед светлыми отчитываться? Убийцы, конечно, они, но в конечном итоге виноват все-таки Налатин.

— Так и отчитаемся, — пожал плечами тот. — Думаю, заключение эль Алтора, о котором ты говорил, можно считать более чем официальным, а его самого — весьма весомой фигурой. Светлые наверняка прислушаются, так что его появление — настоящий дар богов. Этим детям не суд нужен, а помощь. Еще бы выяснить, был ли у Лита сообщник среди светлых, кто именно и насколько он осведомлен о делах приятеля…

— Попробуем. Надо поспрашивать портальщиков, которые были с ним в горах; если он с кем-то связывался в Светлом Лесу, они должны знать. У меня, правда, есть несколько вопросов, но они не основные. Например, откуда Налатин мог узнать о струне Бельфенора?

— От меня, — признался Валлендор. — Мы с Бельфенором до войны пользовались услугами одного и того же вещевика, специалистов по струнам немного. Он по старой дружбе и показал чужой заказ, предложил похожую систему, только я большие пряжки не люблю, неудобно: рост не позволяет.

— И что, ты ему об этом предложении рассказал в подробностях? — растерянно уточнил Миль.

— Нет, просто он присутствовал при разговоре, мог запомнить. С одной стороны, это, конечно, странно: тридцать лет прошло, зачем такое хранить в памяти? А с другой, насколько я знаю, Лит Бельфенора здорово недолюбливал со времени учебы. С тех пор два века минуло, но в свете прочих новостей о Налатине я уже не удивлюсь, если та старая неприязнь жила в нем до самой смерти.

— Все ясно, — вздохнул темный. — Ладно, с вами весело, но пойду я все-таки расспрошу своего ментальчонка поподробнее. Если появятся какие-то еще вопросы, найду обоих, — пригрозил он, смерив взглядом меня и хаосита.

— Да, конечно, — кивнула я и тоже начала аккуратно выбираться из кресла. Прав Мельхиор, пора уже расходиться.

— Я тебя провожу, не против? — обратился ко мне Валлендор.

— С удовольствием!

Мы последними покинули опустевший кабинет. От слабости слегка покачивало, и опора, предложенная другом, оказалась очень кстати. Из здания вышли неторопливо, в молчании. Первым тишину нарушил Валек.

— Тилль, неужели он прав? — спросил тихо.

— Кто?

— Этот хаосит. Неужели мы в самом деле…

— Не бери в голову, — возразила я. — Это всего лишь его точка зрения. Знаешь, как мне совсем недавно сказал один мудрый менталист, абсолютной истины нет, и правда у каждого своя. С точки зрения Таналиора, может, все так и обстоит. Но он совсем не знает ни тебя, ни Ира, ни остальных, и судит только по себе и по собственному опыту.

— Я был уверен, что знаю Лита, — пробормотал друг в ответ. — И он был уверен, что делает все правильно.

— Между вами есть существенная разница, — возразила я. — Ни ты, ни Ир, ни Кир — никто из вас не приносил жертв. А рискнуть собой и тем вдохновить других — совсем не то же самое, что прервать чужую жизнь, оставаясь в стороне. Если требовались жертвы — всегда находились те, кто шел на смерть добровольно. Мне кажется, это говорит о том, что ваши слова и действия находили отклик в их умах и душах, и, значит, гибли наши товарищи за то, во что верили сами. А хаосит… не имея воли пожертвовать собой, гораздо проще назвать психологически обработанными идиотами тех, кто на это способен, чем признать, что ты хуже их.

— Спасибо, — с глубоким вздохом проговорил Валлендор, накрыв мои ладони на своем локте свободной рукой. — Когда слышишь эти слова со стороны, становится легче. Не обращай внимания, — встряхнулся он. — Это все…

— Из-за Налатина, минутная слабость, — закончила я за него. — Я тоже считала его другом, Вал. И мне тоже больно, так что, будь спокоен, я все понимаю. Только тебе труднее, тебя просто поставили перед свершившимся фактом, в который очень не хочется верить.

— Ну да. И в итоге спасение всех этим… светлым не добавляет положительных эмоций.

— Этот светлый не так уж плох, — с легкой улыбкой возразила я.

— Да, извини, — опомнился он. — Я не сообразил, ты…

— Извиню. Если ты сообразишь, что я вряд ли могла бы полюбить самоуверенную бесчувственную скотину.

— То есть, вопрос стоит уже вот так? — удивленно вскинул брови друг.

— Ближайшие пару дней считай это тайной, — усмехнулась я. — Мы же с ним ни о чем еще не разговаривали, но… Вал, он хороший, правда. Просто очень гордый и привык держать лицо. А его отношение к другим видам… Знаешь, я более чем уверена, что он просто ни с кем из них никогда толком не общался иначе чем через линию фронта. Просто принял для себя когда-то давно, что они хуже, нашел несколько простых и очевидных доказательств и никогда не пытался посмотреть на это под другим углом.

— Думаешь, захочет попробовать?

— Не знаю, но постараюсь ему помочь, — кивнула я. И добавила, не удержавшись от улыбки: — В конце концов, мне еще мама говорила, что мужчина обязательно должен быть умным, а женщина — мудрой, и тогда настанет гармония. Вот и попытаюсь проявлять мудрость и терпение. У меня есть отличный стимул, — пробормотала, накрыв ладонью живот.

— Считаешь, он порадуется такому стимулу? — покосился на меня Валлендор.