Читать книгу "Я все помню - Уэнди Уокер"

– Да. Звучит действительно странно, и теперь я понимаю, почему вы так нервничаете. – Я подождал, пока мои слова не дошли до ее сознания. – Как вела себя Дженни после занятий группы?

Без изменений. Пока она не вспомнила голос Боба, с ней все было отлично. А сейчас такое впечатление, что она сдалась, разуверилась в лечении и решила жить в состоянии непрекращающейся боли. Боже мой, как же мучительно мне на нее смотреть. Смотреть и переживать – снова и снова.

– Я вас понимаю. Мне казалось, что сеанс групповой терапии что-то изменит. Другая моя пациентка, тоже жертва изнасилования, привела что-то вроде наглядного представления. Я хотел было ее остановить, потому что никогда не забываю о возрасте Дженни, но потом передумал. Сами по себе слова этой пациентки не внушали беспокойства, но она говорила о моменте первого проникновения, то есть о единственном воспоминании Дженни о том вечере.

Глаза Шарлотты расширились, она выпрямилась и села на самый краешек дивана.

Я не знала, что Дженни описала вам все в подробностях.

– Ну разумеется. А вы как думали?

Не знаю. Мне казалось, она просто вспомнила и рассказала вам. Я не стала расспрашивать ее о деталях. Но при этом понятия не имела, что она поделилась с вами… мне кажется… это настолько личное, что… Нет, я не хочу сказать, что это неправильно, но… Ах, что я такое говорю!

– Успокойтесь, все хорошо. Вам, конечно, странно думать, что дочь описала случившееся мне, мужчине, в таком стерильном окружении.

Шарлотта уставилась на этикетку на тюльпане. Лицо ее сморщилось, будто она что-то напряженно обдумывала и мысли причиняли ей боль.

– Вы хотите знать, о чем она мне поведала? Если я поделюсь с вами этим знанием, вам станет легче?

Пожалуй. Да. По правде говоря, я хочу знать все. Все, что она вам сказала.

Это было проще простого.

Я рассказал Шарлотте о проникновении. Описанный мной акт не относился к изнасилованию Дженни, хотя и не слишком от него отличался. Я скорее живописал, как Боб Салливан трахал свою юную секретаршу в автосалоне. Сзади. Схватившись рукой за плечо и вдавив лицо девушки в капот. Запустив пальцы другой руки в роскошные волосы на затылке. Резкие толчки, туда и обратно, будто животное.

Шарлотта откинулась на диван и сложила на груди руки. По ее лицу я видел, что ее Боб Салливан трахал точно так же. И что сейчас она думала только о том, где же он все-таки был тем вечером.

Через пять дней ростки зацветут пышным цветом. Но не будем забегать вперед.

Нас всех очень тревожила и Дженни, и тот факт, что нам, несмотря на достигнутый в работе прогресс, никак не удавалось продвинуться дальше. Воспользовавшись шансом, я подлил масла огонь, и теперь от него было достаточно дыма, чтобы мой сын спокойно ускользнул от внимания полиции. А потом вернулся к эгоистичному стремлению спасти свою пациентку.

– Как ты? – спросил я Дженни во время нашего следующего сеанса. – По-прежнему чувствуешь себя так, будто не можешь решить трудную математическую задачу и хочешь сдаться?

Дженни пожала плечами.

– Сегодня ты выглядишь грустной.

Брызнули слезы. Я протянул девушке несколько бумажных салфеток.

– Это все из-за воспоминаний, которые к тебе вернулись?

Нет. В этом плане мне стало легче. На самом деле все примерно так, как вы говорили, хотя я и ненавижу образы, которые проносятся в моей голове. Я хочу сказать, что когда вспоминаю о его руках и… обо всем остальном, с меня будто действительно сползает кожа, из моей груди рвутся крики и плач, мне даже не хочется жить. Но потом я начинаю думать или делать что-то другое, эти мысли уходят, а вместе с ними и чувства.

– Вот оно! – Я был возбужден сверх всякой меры. – Эмоции обрели пристанище. Они ассоциировались с воспоминаниями и прекратили изводить твой мозг в поисках дома. Предполагается, что восстановление после психологической травмы должно осуществляться именно так. Со временем, по мере того, как ты будешь отпускать от себя все эти эмоции и образы, они будут меркнуть и угасать. Потом увидят, что с тобой все в порядке, что провоцировать тебя нет никакого смысла, и тогда ты распрощаешься с ними навсегда.

Дженни в знак согласия кивнула. Но потом из ее груди вырвался вздох.

– Так в чем же дело?

Я не уверена, что должна об этом говорить.

Я все понял.

– Шон? – прозвучал мой вопрос.

Лицо выдало ее с головой.

– Можешь не таиться. Шон знает, что мы обсуждаем ваши отношения. С ним мы тоже о них говорим.

Правда?

– Да.

Ну хорошо. Я не знаю. Мне кажется, что я для него слишком плоха. Будто он от меня скверно себя чувствует.

– Как это?

Просто Шон очень зол. Он действительно считает, что меня изнасиловал мистер Салливан и…

– И что?

Он просто очень злится. Когда мы встречаемся, я не могу с ним ни о чем говорить, потому что он неизменно переводит разговор на мистера Салливана, на то, что его не арестовали и что он так и не понесет наказания по той причине, что я прошла курс лечения, и то, что я вспомнила его голос, не сыграет никакой роли.

– Понятно. А тебе по-прежнему кажется, что ты слышала его тем вечером в лесу?

Да. Мой мозг думает именно так. Но ничего такого в отношении мистера Салливана я не чувствую. Хотя должна бы, да? Я видела его на прошлой неделе, когда зашла на работу к отцу. Да, от того воспоминания разнервничалась, но больше не почувствовала ничего.

– А как по-твоему, Шон знает, что полиция приходила к нему с вопросами?

Что?

– Мама тебе ничего не сказала? Ах да, вероятно, она боится, что об этом станет известно вашему отцу.

О боже! Это объясняет, почему Боб вел себя так странно, когда мы с ним встретились! – Дженни обхватила голову руками, будто ей стало стыдно. – О господи!

– Все хорошо, правда. Боба спрашивали не о том, что случилось тогда в лесу. Он что-то натворил в прошлом. Во время допроса он солгал в ответ на вопрос о том, где был тем вечером. Полиция ничего не знает ни о нашей работе, ни о твоих воспоминаниях. Я сдержал свое обещание.

Но ведь все так и будет, да? Состоится суд, и тогда все увидят, какая каша царит у меня в голове! И Шон… О боже!

– Ты боишься, что Шон что-нибудь натворит?

Просто… Шон так зол. Он сказал мне, что…

– Что тебе сказал Шон, Дженни?

Я не должна вам этого говорить.

– Не бойся. Ты мне веришь?

Да… дело в том, что… я считаю его своим лучшим другом. Порой даже единственным.