Читать книгу "Три стервы - Титью Лекок"

Все началось со смерти Шарлотты. С истории, которую они оставили незаконченной. На всех навалились свои заботы, которые так или иначе обернулись диким геморроем, и в результате они не завершили дело Шарлотты. Бросили разбирательство на полпути. Вернувшись в контору, он отправил сообщение Эме, которая тут же ответила ему. Она была дома, убирала и как будто слегка удивилась призыву Фреда возобновить расследование. “Ты должна попробовать что-то накопать вокруг Шарлоттиной работы”, – написал он.

Эма, конечно, нашла решение, и, естественно, оно было ненадежным – в строгом соответствии с ее фирменным стилем. Она еще раньше придумала, как что-то разузнать насчет занятий Шарлотты. Но в конце концов собственная параноидальная настойчивость утомила ее. И только после почти просительного Фредова письма она сочла своим долгом сделать это – по крайней мере, ради него. Она не очень-то понимала, почему это так для него важно, но догадывалась, что важно.

Источником вдохновения для нее послужили все говенные телефильмы, которыми канал TF1 пичкал в дневное время одиноких пенсионеров и депрессивных безработных. В тот же день, когда пришло письмо от Фреда, она позвонила начальнику Шарлотты и договорилась о встрече. К великому Эминому удивлению, он проглотил ее историю: якобы Эма намеревалась снять видеофильм, посвященный памяти Шарлотты, и была бы очень благодарна, если бы он согласился принять в нем участие и произнести пару слов о своей подчиненной. Он предложил ей зайти через два дня, в обеденное время. Как будто смерть – это довод, против которого нельзя устоять.

В их конторе обеденный перерыв, похоже, мало чем отличался от рабочего времени. В огромном зале Эма увидела занятых делом сотрудников: они сидели за компьютерами и рассеянно жевали бутерброды. Начальник Шарлотты не обратил никакого внимания на Эмино декольте – глубокое, между прочим. Это был мужчина лет сорока, который выглядел так, будто родился в костюме с галстуком. Он был любезным и сдержанным одновременно и страдал легким тиком, который Эма довольно быстро заметила. Она сидела в его кабинете, напротив него, меньше пяти минут, а он уже трижды взял и поставил обратно в стаканчик ручку, поправил клавиатуру компьютера, подровнял стопку досье, сложенных справа от него. После каждого из таких непроизвольных жестов он поднимал голову и посылал ей слабую рассеянную улыбку. Они обменялись несколькими банальными фразами на тему смерти и умершей.

– Я никак такого не ожидал, – объяснил он. – Это было таким шоком. – (Рука поднимается, чтобы повернуть экран монитора, затем следует смущенная улыбочка.) – А ведь нас учат распознавать признаки подавленности у подчиненных. В нашей работе стресс – распространенное явление. Многие не выдерживают.

Эма зацепилась за последнюю фразу, чтобы приступить к делу:

– То есть Шарлотта выглядела так, будто у нее стресс? У нее были проблемы на работе?

– Нет. Вовсе нет. Шарлотта была эффективным членом команды. Если вы не против, давайте перейдем к съемке, у меня, к сожалению, не больше двадцати минут.

Эма кивнула и достала аппаратуру, позаимствованную у Блестера. Она включила и настроила камеру, а он в это время позвал секретаршу:

– Сандрина, принесите, пожалуйста, документы по мадемуазель Дюрье.

Иначе говоря, он поручил секретарше, высокой, не очень красивой блондинке, составить для него маленькое выступление.

Как только драгоценный листок оказался у него в руках, он пригладил волосы, поднял голову к объективу и, наклеив на лицо сокрушенную улыбку, спросил:

– Все в порядке? Пишется? Я могу начинать?

Она кивнула и склонилась над экраном камеры. Когда он начал свое выступление, Эме стало ясно, что потребуются нечеловеческие усилия, чтобы не свалиться со стула от хохота. Перед объективом сидел человек, которому явно было в высшей степени неуютно. На лице у него читалось нечто среднее между страхом и запором. Ситуацию усугубляла жара, и пресловутая “зона Т” (лоб, нос, подбородок) блестела от пота. Он произносил дрожащим голосом приличествующие случаю клише, бросая осторожные взгляды на свой листок.

– Шарлотта была важнейшим элементом нашей команды, и ее уход – это невосполнимая утрата для друзей и коллег. Мы сохраним о ней воспоминание как о красивой и блистательной женщине, всегда готовой прислушаться к другому мнению.

Эма внутренне передернулась, когда он упомянул эту Шарлоттину способность. Красивая и блистательная – хорошо. Но если Шарлотта снисходила до того, чтобы кого-то выслушать, то всегда лишь затем, чтобы наброситься на собеседника с позиции несгибаемого моралиста.

Складывая аппаратуру, Эма воспользовалась моментом и как бы между прочим спросила:

– Мне все же кажется, что у нее был стресс из-за работы. Шарлотта много рассказывала мне о досье “Да Винчи”. Я вот хочу спросить, нельзя ли почитать ее соображения на эту тему?

В соответствии с установившейся частотой и очередностью его невротических жестов, он должен был бы сейчас передвинуть пресс-папье, однако ничего такого не сделал. Впервые за все время он остался совершенно неподвижным.

– Нет. Мне очень жаль. Мы не даем копии рабочих документов из соображений конфиденциальности. Блюдем интересы наших клиентов.

Вошла секретарша, бросила взгляд на Эму, положила на стол папку и прошептала: “Посетитель ждет вас”. Эме нужно было действовать как можно быстрее.

– Не хочу вас задерживать, но вы не беспокойтесь, я просила об этом не для того, чтобы обнародовать их. Это дань уважения к работе Шарлотты. Отчет по делу “Да Винчи” был очень важен для нее, и я уверена, – она выразительно подчеркнула голосом это слово, – она бы хотела, чтобы я прочла этот материал.

– К сожалению, я вынужден повторить свой отказ. Сандрина, будьте добры, проводите мадам. – Он протянул ей руку. – Я очень тронут тем, что мне удалось принять участие в этой мемориальной акции. Всего хорошего.

Эма вышла несколько разочарованной, но с чувством выполненного долга. Она сделала все, что было в ее силах.

Плейлист:

System of a Down – Chop Suey!

Дэйв Брубек – Blue Rondo à la Turk

The Smiths – Panic

Глава 10

Баранья нога и цунами

Блестер не был в курсе последних Эминых попыток расследовать дело Шарлотты, зато заметил, что между Стервами пробежала кошка. Поэтому он решил пригласить их всех на ужин, подчеркнув, что это будет вечеринка “для всех, включая Ришара”. В его квартире есть большой балкон, и они могут поужинать на свежем воздухе. Эма была не в восторге, но мысль, что “это делают все нормальные люди”, все же убедила ее.

По такому случаю она приняла твердое решение быть любезной. Поэтому, когда пришли все, кроме Фреда, она спросила Алису, почему та без Гонзо.

– Во-первых, я не хотела, чтобы Фред был единственным, у кого нет пары. И потом… мы немного поругались.

Поскольку другой темы все равно не намечалось и к тому же она была в восторге от мысли, что сейчас Алиса начнет жаловаться на Гонзо, Эма подхватила: