Читать книгу "Мы - будем! Осознание - Иар Эльтеррус"

– Прошло еще двадцать лет, и я покинул стены университета, – снова заговорил Илар. – Помимо магии, я изучил историю, социологию, астронавигацию, сравнительную экономику и многое другое. При помощи источника моя память стала абсолютной, а еще немного позже я преобразовал собственный мозг, повысив его мыслительные способности почти вдесятеро. Но при том остался все той же живой машиной, не признающей ничего, кроме логики. Чувства начали возвращаться только через полторы тысячи лет.

– Но как ты стал императором половины галактики? – спросила Ирна. – Ведь у тебя ничего не было.

– У меня были знания, – возразил Командор. – И сила мага. Я вернулся в человеческий сектор галактики и понял, что сильно отстал от жизни. Люди с гвардами начали войну, несмотря на все миротворческие усилия эльфов и урук-хай. Даже дварфы подключились, но не смогли ничего сделать.

– А это еще кто такие? – удивленно спросила Тина.

– Разумная раса, которую урук-хай считали учителями. Они ушли в сферы Творения еще до того, как я захватил первые планеты. Но не буду отвлекаться. Первое, что мне было необходимо для реализации своего плана – это деньги. Очень большие деньги. И тайный контроль. Долго рассказывать обо всем. За двести пятьдесят лет я добился тайной власти. Я контролировал больше шестидесяти процентов галактических финансовых потоков. Естественно, в человеческом секторе. Урук-хай и эльфы давно не использовали денежного обращения, их общество напоминало собой наш орден, только без эмпатии с телепатией, потому их дорога оказалась куда труднее. И если бы не я, они ушли бы в сферы Творения на добрых десять тысяч лет раньше. Моя вина. Но продолжу. Как я уже говорил, прошло двести пятьдесят лет, и в небольшом, пятипланетном всего государстве Архиан вспыхнуло спровоцированное мной восстание. Через месяц на престол взошел император Илар I.

Командор скривился, как будто съел что-то очень кислое.

– До сих пор не могу простить себя за сотворенное с той несчастной страной… – пробормотал он. – Я начал наращивать армию и флот, превращая Архиан в совершенную военную машину. Тысячи верфей по всему человеческому сектору галактики строили для меня корабли, не зная, что строят их себе на погибель. Дети воспитывались подобно роботам, мыслили только военными категориями. Я целенаправленно вытравливал в людях империи сами понятия любви, доброты, сочувствия. Все несогласные без промедления уничтожались. Лет через двадцать я посчитал себя готовым и начал войну с соседями. Они пали на удивление быстро, за каких-то два месяца. Впрочем, чему удивляться, никто и представить себе не мог размера боевых флотов Архиана. И холодной жестокости воспитанных полумашинами архианцев. Любой, даже самый малый протест подавлялся настолько страшно, что потом десятилетиями при одном воспоминании людей бросало в холодный пот. Империя начала расширяться с невероятной скоростью, за двести лет было захвачено больше четверти галактики. Не хочу рассказывать какими способами это делалось, слишком жутко и бесчеловечно. Пришло время, и Архиан уперся в границу эльфийского сектора. Это меня не остановило. Началась межрасовая война. Поначалу эльфы проигрывали, они давно забыли о том, что такое война. Но им на помощь в критический момент пришли урук-хай, за несколько лет вырастившие боевой флот пугающего размера. Его возглавлял мой бывший учитель, уже знавший какое чудовище он воспитал. Впервые мы проиграли. Но древние расы не скатились до геноцида, остановившись на своих прежних границах. Установился вооруженный нейтралитет. К тому времени я полностью подмял под себя почти все человеческие страны галактики и два из Гнезд Гвард. Остальные находились за территорией древних. Начинать с ними новую войну я не рискнул, шансов на выигрыш было слишком мало. Экспансия остановилась. Осталось только наращивать силу в надежде на будущее, чем империя Темного Мастера, как меня к тому времени стали называли в галактике, и занялась.

– А почему Темным Мастером? – спросила Тина, с тревогой вслушиваясь в чувства Илара.

– Я все время ходил в черной сутане, скрывая лицо капюшоном, – ответил маг. – Не понимал даже насколько смешно и убого это выглядит. И, естественно, увлекался Тьмой, по глупости перепутав ее со злом. Вспоминаю себя тогдашнего и не могу понять как я мог быть таким идиотом? Но был, от этого никуда не денешься. Хуже другое. Созданные мною в империи порядки. Чудовищные порядки. Ненависть, подлость и жестокость, возведенные в куб. Население империи жило безбедно, но какой ценой это достигалось… Машинное ранжирование всего и вся, малейшее нарушение хоть одного из тысяч правил делало разумного рабом. Это называлось "неразумный", но суть от названия не менялась. «Неразумного» покупали и продавали, заставляли работать, использовали для удовольствий. Любая проблема решалась только одним способом – зверской жестокостью. Год шел за годом, десятилетие за десятилетием, столетие за столетием. Ничего не менялось, империя то и дело воевала с древними, пытаясь захватить их территории, но каждый раз проигрывала, слишком велика была разница в знаниях. Но по прошествии тысячи двухсот лет ко мне начали возвращаться чувства, что оказалось довольно неприятным сюрпризом. Для того меня, каким я тогда был.

Илар вдруг прыснул.

– Ты чего? – удивилась Ирна, Тина тоже непонимающе смотрела на него.

– Да вспомнил собственное ошеломление, – пояснил Командор. – По дворцу носился, как оглашенный, думая, что где-то вражеский маг спрятался. Все перерыл. Все спецслужбы на ноги поднял. А оказалось, что это всего лишь страх. Мой собственный. Не помню уж из-за чего он возник, но ощущение было на редкость гнусное. В общем, бессмертный император занялся самим собой, оставив империю в покое. Так продолжалось примерно четырехсот лет, я почти не интересовался делами, все больше экспериментируя с новыми связками и заклинаниями. И исследуя возвращающиеся чувства. Империи это пошло на пользу, она немедленно начала разлагаться. Раньше я за всем следил лично, держал правительство в ужасе, никто не знал доживет ли до завтра или будет казнен для острастки, или из-за того, что у императора плохое настроение. А тут вдруг четыреста лет покоя, через пару поколений страх забылся, все помнили только, что сидит где-то во дворце страшный черный призрак, но никого не трогает. Пришлось быстро навести порядок и призвать распоясавшихся сановников к порядку. Но я был уже не тот. Я начал задумываться о вещах, о которых не задумывался никогда до того. О смысле жизни, о власти и ее сути, о счастье, да и о многом другом. Философией занялся. И с каждым днем приходил во все большее недоумение. Ну вот, у меня есть власть, невероятная по человеческим меркам власть. Но счастлив ли я от того? Убеждал себя, что да. Только вот удовлетворенности не чувствовал. Чего-то не хватало. Перепробовал все придуманные человечеством удовольствия в безумных количествах. Надоело. Очень быстро. Все равно чего-то не доставало, почему-то было тошно. Логика не помогала. И примерно через две тысячи лет после моего восшествия на престол настал тот самый день…

– Какой? – с любопытством поинтересовалась Тина.

– Знаменательный! – поднял палец Илар, лицо мага сделалось ехидным. – Однажды утром «великий» император изволили проснуться. Сразу тошно стало. Встал, посмотрел для начала вокруг, потом на угодливые рожи сановников, на дворец, вспомнил об империи. И спросил сам себя, как тот лягушонок на кочке посреди большого болота: "Ну и зачем оно мне все нужно?" Ответа на сей интересный вопрос не нашлось. Тогда император плюнул на все на свете, телепортировался куда-то и пошел куда глаза глядят. Оказалось, что от злости я перепутал заклятие и перескочил в другую Вселенную, в которой понятия не имели об империи Архиан и Темном Мастере. Наверное, так было лучше всего. Планета была средневековой, уровень меча и копья. И я пошел нищим по дорогам. Впервые за свою долгую жизнь я смотрел людям в лица, наблюдал за ними со стороны, обдумывал увиденное. Видел, что помимо привычной жестокости и корысти есть что-то еще. Что-то странное и непонятное мне. Люди называли это дружбой, любовью, добротой, сочувствием. Я долго не мог понять для чего им все это нужно, ведь эти качества мешают жить ради себя самого. Но одновременно видел, что люди имеющие любовь и дружбу – счастливы, а не имеющие – несчастны. Меня заинтересовала такая странность. И я подобрал нищего мальчишку, решив попытаться позаботиться о ком-то, ничего не имея взамен. Долго добивался доверия запуганного звереныша. Добился каким-то чудом. Мальчик рос, мы с ним продолжали идти по дорогам того мира, зарабатывая себе на хлеб выступлениями перед крестьянами. Научиться жонглировать мне было совсем не трудно, да и акробатика далась легко, боевыми искусствами я владел в достаточной мере. Магию не использовал принципиально. Странное дело, бродячий мальчишка с каждым днем становился мне все ближе и ближе, хотелось защитить его от любой беды. Странные, непривычные для императора чувства… А потом его убили на моих глазах, я на какую-то секунду опоздал. В тот момент я узнал, что такое горе. Что такое боль из-за потери близкого существа. Какой-то местный барон решил поразвлечься и наколол бродячего скомороха на пику, показывая свою "удаль". Понятно, что от него с приятелями и пепла не осталось, но моего юного друга этим было не вернуть. В этот момент я понял основополагающую истину. Я вспомнил обо всех, кто умер по моей вине. Их ведь тоже кто-то любил… И этим кому-то было так же больно, как и мне после смерти мальчика. Мне стало страшно. Ведь я оставил за собой миллиарды и миллиарды трупов…