Читать книгу "Фамильные ценности, или Возврату не подлежит - Олег Рой"

В подвале было сухо и прохладно. Три висящие по разным углам лампочки бросали на потемневшую от времени кирпичную кладку диковато пляшущие тени. Занимавший целую стену винный стеллаж, казалось, покачивается, готовый завалиться то влево, на яблочный ларь, то вправо, на три составленных друг на друга сундука, небольших, но внушительно старинных.

– Помогайте. Я и сама могу, но лучше вы.

Поснимали и сдвинули сундуки – неожиданно легкие.

Нагнувшись, она пошатала несколько нижних кирпичей, вытащила из-под винного стеллажа прихотливо изогнутый железный прут, сунула, казалось, прямо в сплошной кирпичный ряд, прут при этом погрузился довольно глубоко, на пару ладоней, не меньше, повернула туда-сюда, потом еще и еще, вверх, вниз, в разные стороны, словно собиралась провертеть в закаменевшем растворе дырку.

Но нет – остановилась, выпрямилась и, словно вдруг устав, оперлась на стену…

Часть кирпичной кладки повернулась, хищно скалясь выступающими «зубами» крайних кирпичей…

В неярком свете тускло блеснул синевато-черный металл…

Сейф был старинный, с наборным кодовым механизмом, похожим на рукоятки первых радиол. Небольшой, среди подвальных теней, он казался, однако, очень внушительным. Кроме рукояток с окошечками, сбоку виднелись две замочные скважины. Аркадия Васильевна вставила в них два неизвестно откуда извлеченных ключа, повернула, покрутила черные рукоятки наборного механизма – быстро, небрежно, словно как попало, – и потянула на себя тяжелую стальную дверцу…

* * *

Небо накрыло город высоченным лазурным куполом. Или, может, яшмовым. Бывает такая яшма – почти чисто голубая, с редкими белесыми прожилками. Небесная. Вот и купол был такой же: по глубокой лазоревой выси кое-где скользили легкие пуховые облачные пряди.

И оттуда, из этой лазурной высоты-глубины, валился снег: крупный, лохматый, очень белый. Хлопья, искрясь и сверкая в ослепительном солнечном сиянии, падали медленно – казалось, в воздухе их удерживают невидимые нити солнечных лучей.

Так не бывает.

Если и бывает, только летом, в июле, например. Яркое солнце, чистое небо и вдруг – дождь. Теплый, веселый, сверкающий на солнце. Такой дождь обычно называют «слепым», но есть у него и еще одно название – «царевна плачет».

Не самое редкое природное явление – дождь при ясном солнечном небе. Но – снег?!!

Последний, быть может, снег этой зимы. Как будто она решила на прощанье показать себя буквально во всей красе.

С кухни доносился голос Татьяны, вразумляющей приглашенных из ресторана помощников. Голос был сердитый. Сперва она вовсе уперлась: что это вы за фокусы выдумали? Чтоб чужие люди на моей кухне хозяйничали – да не бывать такому! Нешто я праздничный стол устроить не сумею? Еле-еле Аркадия Васильевна ее уговорила: мол, не в том дело, что не сумеешь, а только так положено, и почету больше. Да и подать на стол должен же кто-то. Тебе-то за этим столом почетное место уготовано, а подавать-то нужно? Вот пусть ресторанные официанты и побегают, постараются. Поворчав, Татьяна все-таки согласилась на помощников.

Стену между столовой и гостиной сдвинули в стороны, сложив навроде ширмы – предусмотрителен, ох, предусмотрителен был Аркадий Владимирович Привалов! – получилась настоящая банкетная зала.

Аркадия Васильевна опять подошла к окну, за которым небесная синева сыпала и сыпала невероятный, неправдоподобно сверкающий снег… Может, зря она осталась дома всех дожидаться? Может, надо было…

Телефонный звонок показался оглушительным.

– Аркадия Васильевна. – Голос Марины из отдела скупки звучал неуверенно, точно она сомневалась, правильно ли поступает. – Простите меня, бога ради, вам сейчас не до этого, но вы говорили, что если… что сразу вам сообщать…

– Что такое?

– Ну вы показывали приваловские клейма и велели, если вдруг кто-то будет продавать – брать, не торгуясь. Ну, если, конечно, не какой-нибудь подстаканник или в этом роде.

– Ну почему же. Подстаканники тоже разные бывают. Были серии, были и одиночные экземпляры. Впрочем, я нисколько не сомневаюсь в вашей способности отличить стоящую вещь. Вы звоните, потому что принесли что-то с приваловским клеймом?

– Да… Простите, пожалуйста, что звоню так не вовремя, но…

– Да почему же вдруг «простите»? Вы правильно сделали. Только я не понимаю… Давно договорились: мы берем все приваловские вещи. Ну, если не, как вы выражаетесь, подстаканники. В смысле, если вещь делалась не в единственном экземпляре, а образец серии у нас, например, уже есть. Сейчас-то в чем проблема? Из-за пустяка вы не стали бы звонить, значит, что-то штучное принесли. Надо выкупать, конечно, это ясно. Что там такое? Клеймо сомнительное или что? Вы в чем-то не уверены?

– Наоборот. Но… просят дорого очень. По-моему, чересчур. Ладно бы бриллианты были или сапфиры звездчатые.

– Ну не дороже денег. – Она улыбнулась, подумав, что еще одно изделие «Привалов и К» именно сегодня – отличная примета, значит, и дальше все будет прекрасно, и хорошо, что она дома осталась, и правильно. – А что за вещь?

– Ох, Аркадия Васильевна, я… я даже не знаю, как сказать… я такого вообще никогда в жизни не видела. Разве что в «Оружейной палате». Такая красота, что дух захватывает.

– Ну так что там – кольцо, серьги, диадема – что? – поторопила Аркадия Васильевна. – Или лучше… Ты не догадалась фото сделать? – От охватившего вдруг волнения она даже обратилась к Марине на «ты», чего обычно себе не позволяла, изначально приняв в отношениях с персоналом подчеркнуто уважительный тон. Вон в девятнадцатом веке даже кухарок на «вы» называли, и очень жаль, что традиция теряется.

– Щелкнула, да! – Марина, кажется, хозяйкиной обмолвки даже не заметила. – Сейчас я вам сброшу…

Гос-с-споди!

На экране царили… ландыши! Те самые приваловские «Ландыши»! То самое колье, которое и колье-то назвать язык не поворачивается – такая в нем легкость, такая жизнь! Первая «аркадия»!

– Сколько за него хотят?

Марина назвала сумму. Немаленькую. Но, по правде говоря, вовсе не запредельную. Собственно, с чего там запредельной-то сумме возникнуть? Белое золото, нефрит, эмаль… ну и руки мастера конечно. Гениальные руки ее прапрадеда, Аркадия Владимировича Привалова.

– Так, Марина… Сделаем вот как…

Аркадия Васильевна едва успела все организовать и провернуть, пока…

– Го-орько! – загремело на крыльце.

Приехали!

В доме сразу стало шумно, весело и многолюдно. Хотя на самом деле гостей было совсем немного. Но когда люди радуются, их почему-то сразу становится как будто больше.

А уж Бальки – очень красивого в «жениховском» своем костюме, сияющего восторгом, чуть не прыгающего до потолка – его одного вполне могло бы хватить на десятерых человек. Счастье хлестало из него не то что фонтаном – водопадом. Живым, искрящимся, щедрым – счастье заливало всех вокруг, заставляя глаза сиять, а губы – сами собой складываться в широченные улыбки. Ну невозможно было не улыбаться, глядя на Бальку.