Читать книгу "За горами – горы. История врача, который лечит весь мир - Трейси Киддер"

Этого никто не планировал. Этого могло и вовсе не случиться, если бы Алекс Гольдфарб не вступил в некие загадочные отношения с олигархом Борисом Березовским, эмигрировавшим из России. Согласно одной из опубликованных версий, некий бывший агент КГБ заявил, что получил приказ ликвидировать Березовского, но вместо этого предупредил его, тем самым позволив олигарху покинуть страну и уберечь заодно свои счета в швейцарских банках. Позже агент и сам бежал в Турцию. А потом Гольдфарб оказал Березовскому услугу – помог агенту перебраться в Лондон. Российские же власти возбудили против бывшего агента какое-то уголовное дело, и поступок Гольдфарба привел их в ярость. Сорос тоже был в гневе, поскольку, вмешавшись в политику, Алекс бросил тень на весь проект по борьбе с туберкулезом. В любом случае проекту требовался новый директор, так как Гольдфарб теперь не мог нормально работать в России. “Российская газета” якобы цитировала его в таком духе: “Будучи в здравом уме, я еще как минимум пару недель в России не появлюсь. Я же не дурак”.

Фонд развил бурную переписку и в конце концов попросил ПВИЗ взять на себя руководство проектом в Томской области. Сибирский город стал родиной важнейшего пилотного проекта, призванного пресечь российскую эпидемию и продемонстрировать способы борьбы с туберкулезом, как чувствительным, так и устойчивым, в тюрьмах, городах и селах. “Томск должен сработать”, – сказал мне Гольдфарб еще в Москве. Джим и Пол разделяли его настрой. Проект в Томске имел неоценимое значение. Джим очень хотел им заняться, несмотря на то что отвечал за Перу и участвовал в бостонских проектах. Пол тревожился. “Партнеры” и так уже работали на пределе сил. Если они попытаются взвалить на себя слишком много и проекты начнут давать сбои, тут же из всех щелей полезут желающие указать на неудачи и объявить, что вот, мол, доказательство: нельзя лечить ТБ и МЛУ-ТБ в бедных регионах. Но на Томск Пол согласился, при условии, что его роль в основном будет чисто медицинской, а управленческие задачи и большая часть дипломатических лягут на Джима. Джим обещал приступить к делу безотлагательно, но почти месяц спустя, когда они с Полом и Офелией выбрались поужинать в кембриджский ресторан, он так еще и не съездил в Россию. Я присутствовал на том ужине.

– Ты согласился на Россию, – сказал Пол Джиму, как только мы уселись за стол. Тон был такой, будто он кричит.

Громкости пока недоставало, но и она нарастала. – Ты мне, черт подери, обещал! А сам не собираешься ехать.

Нет, он планировал лететь в Томск в этом месяце, возразил Джим, но выяснилось, что ему необходимо присутствовать на конференции по туберкулезу в Белладжио, в конференц-центре фонда Рокфеллера на озере Комо. Мероприятие чрезвычайно важное, объяснил он.

– Плевать! – ответил Фармер. На его покрасневшей шее вздулись вены. – Ко всем чертям Белладжио! Белладжио, мать твою, Белладжио! Тебе надо в Москву и в Томск, там ждет настоящее дело. Тебе надо поработать в Москве. А потом можешь валить в Белладжио и страдать там своей гарвардской херней. – Он повернулся к Офелии: – Я просто говорю, Мин, что он должен ехать в Россию. Я же предупреждал: ты не станешь, я знаю, ты все отменишь и не поедешь. А теперь он мне толкует о… Белладжио. Чтоб он провалился, этот Белладжио. Озеро Комо! Слушайте, да я до самой смерти готов не ездить в Белладжио.

Далее Пол заявил, что Джим был в Москве всего раз в жизни, да и то не выехал за пределы аэропорта.

– Это неправда, – тихо сказал Джим.

– Ты поехал в центр смотреть какую-то ерунду в Большом театре!

– Я бы поехал, – парировал Джим, – но спектакль отменили.

Фармер снова обратился к Офелии:

– Они отменили спектакль, Мин. А так бы он поехал. Лично я, – продолжал он, – собираюсь в этом году пару раз наведаться в Россию, но мне бы хотелось сосредоточиться на делах, которым Джим посоветует уделить внимание. – И снова к Джиму: – Так какие у меня будут дела? Скажи ей.

Джим улыбнулся:

– Большой театр и.

– И цирк, – подхватила Офелия.

Фармер не засмеялся.

– Я прошу его минимизировать ущерб в России, – сказал он ей.

– Он это понимает, Пи-Джей, – мягко ответила она.

– Ну и?.. Заставь его это сделать.

– Он пытается меня разозлить, чтобы… – начал Джим.

– Знаю, – перебила Офелия.

Им теперь редко выпадал случай собраться и посидеть втроем, но сегодня даже ностальгические перебранки не звучали безобидно.

– Джим раньше всегда тебя забирал из аэропорта, – сказала Офелия Фармеру.

– Раньше, – буркнул Пол.

– А ты меня никогда не забирал, – вставил Джим.

– Он вечно об этом талдычил, – объявил Фармер всему столу. – Вечно твердил, ты, мол, никогда меня не забираешь. Когда ты летишь из Лос-Анджелеса? Ну извини.

– Ни разу не забрал, – сказал Джим.

– Откуда ты летел? – отвечал Пол. – Ты прилетал из Лос-Анджелеса. Или из Чикаго.

– Ага, ага, – устало бросила Офелия.

– А я прилетал из Гаити, – продолжал Пол. – И хотел с тобой поговорить о. Вот о чем я хотел поговорить? О ерунде какой-нибудь? Я всегда говорил о Гаити.

– В общем. – начала было Офелия.

– Признаю свою ошибку, – не унимался Пол. – Больше не повторится. Я тебя никогда больше не попрошу забрать меня из аэропорта.

– Сейчас не об этом, – ответил Джим. – Сейчас о том, что ты меня никогда не забирал.

Офелия объяснила, что Пол держит свой нрав в узде, когда вспышка может поставить под удар задачи ПВИЗ.

А если он сорвется иногда при ней и Джиме, это ничего. Это безопасно, считала она, и к тому же наверняка полезно для его душевного равновесия. После ужина она сказала мне:

– Думаете, это была ссора? Как он обращался с Джимом – это вообще мелочи. По десятибалльной шкале тянет баллов на пять.

Я решил, что она, пожалуй, права. Когда Пол с Джимом выходили из ресторана, я заметил, что они уже шагают в обнимку и смеются. А пару недель спустя Джим полетел в Сибирь. Я отправился с ним.

Перелет из Москвы длился четыре часа. Поцарапанный деревянный круг на унитазе в российском Ту-154 был, кажется, ровесником самолета. Томск – полумиллионный город, отчасти застроенный советскими зданиями из бетона, стекла и стали, но есть в нем и старинные деревянные домики, покосившиеся за долгие годы от холодных зим, с потрясающими резными наличниками и карнизами. Несколько административных зданий выполнены в стиле классицизма. Томский университет – старейший в Сибири. Здесь также находится весьма уважаемый медицинский университет, есть электроламповый завод и спичечная фабрика. По улицам ездят трамваи, интернет предоставляют четыре провайдера-конкурента. Но местные авиалинии ко времени нашего визита обанкротились, и городской аэропорт принимал всего несколько рейсов в день вместо прежних сорока семи. И воду пить не рекомендовалось из-за начинавшегося паводка. Мы попали в город, где за памятниками войны тщательно ухаживали, а дворы и палисадники жилых домов были завалены хламом, торчавшим из-под снега. В гостинице, где мы остановились, нещадно топили, а полы как будто шли немного под откос. В первую же ночь мне приснился странный сон: долина памятников, где на мраморных колоннах торчали дряхлые автомобили-развалюшки.