Читать книгу "Радигост и Сварог. Славянские боги - Михаил Серяков"

Рис. 42. Скифская золотая диадема из Келермеса, VII в. до н. э. // Артамонов М. И. Сокровища скифских курганов в собрании Государственного Эрмитажа, Прага — Л., 1966

В древнегреческой литературе их образ встречается уже в трагедии Эсхила «Прометей Прикованный», в которой главный герой наставляет Ио: «Берегись остроклювых, безгласных псов Зевса, грифов и одноглазой конной рати аримаспов, которые живут у златоносного Плутонова потока» (Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия, т. 1, М., 2009, с. 28). Уже из этой ранней их характеристики вытекает связь грифонов с Зевсом, верховным божеством древнегреческой религии. Эти же животные запряжены в колесницу Немезиды — древнегреческой богини справедливости и возмездия (Тахо-Годи А. А. Немесида // Мифы народов мира, т. 2, М., 1991, с. 209). Кроме того, в греческой традиции грифоны, как и живущие рядом с ними гипербореи, были связаны с Фебом-Аполлоном. Иногда Аполлон даже изображался на этом животном (рис. 43). Столетия спустя, в контексте совершенно иной религии грифон из-за своей двусоставной природы в позднем западноевропейском Средневековье являлся аллегорией двух естеств самого Иисуса Христа либо же единства духовной и светской власти папы римского (Аверинцев С. С. Христианская мифология // Мифы народов мира, т. 2, М., 1991, с. 602). Несмотря на смену религий, связь этого мифического животного с верховной властью в том или ином ее проявлении оставалась неизменной. В средневековой Европе прослеживается и древняя традиция связи этого мифологического существа со справедливостью и порядком. Так, например, в 1271 году в Болонье было образовано «Общество Грифона», вооруженные члены которого охраняли общественный порядок в городе, а эмблема грифона была помещена на их знамени (htp://magicjournal.ru/grifon/). Вместе с тем в католической Европе присутствует и негативная трактовка этого образа. Так, на печати одного польского князя середины XIII в. изображен химерический, с устрашающими чертами и сближенный с драконом грифоно-змей, которого поражает мечом рыцарь, а в немецком «Травнике» XV в. грифон выступает как враг человека (Вагнер Г. К. Грифон во владимиро-суздальской фасадной архитектуре // СА, 1962, № 3, с. 85). В свете подобных тенденций сохранение мекленбургской династией грифона в своем гербе выступает тем более примечательно.

Рис. 43. Аполлон на грифоне, древнегреческий килик, 380 г. до н. э. // http://sokrovischa.livejournal.com/1774.html

Рис. 44. Изображение грифоноподобного существа на печати из Суз, IV тыс. до н. э. // Канторович А. Р. Истоки и вариации образов грифона и грифоноподобных существ в раннескифском зверином стиле VII–VI вв. до н. э. // Археологический альманах, 2010, № 21

Специалисты до сих пор не пришли к единому мнению, где именно впервые у человечества возник образ грифона. В качестве места зарождения данного представления ими называются самые разнообразные места от Сирии до Алтая. Самым древним из известных на сегодняшний день изображением грифоноподобного существа, или протогрифона, является печать из города Сузы, датируемая IV тыс. до н. э. (рис. 44) (Канторович А. Р. Истоки и вариации образов грифона и грифоноподобных существ в раннескифском зверином стиле VII–VI вв. до н. э. // Археологический альманах, 2010, № 21, с. 195). Известен был этот образ искусству Древнего Египта, Ассирии и минойского Крита. Однако круг представлений, связанных с данным мифическим животным в древнейших восточных цивилизациях, реконструируется сейчас лишь в самых общих чертах. В этом плане несомненный интерес для нас представляют сведения о грифонах в античной традиции, в которой мы впервые находим развернутое описание связанных с ними мифов. «Отец истории» передает нам полумифические следующие сведения, восходящие, судя по всему, к Аристею из Проконнеса (VII в. до н. э.): «На севере Европы, по-видимому, есть очень много золота. Как его там добывают, я также не могу определенно сказать. Согласно сказанию, его похищают у грифов одноглазые люди — аримаспы» (Геродот. История, М., 1993, с. 173). Следует отметить, что сам Геродот уже относился к существованию этих одноглазых людей достаточно скептически. В другом месте своего труда он более подробно сообщает сведения об этой далекой окраине ойкумены: «Впрочем, Аристей, сын Каистробия из Проконнеса, в своей эпической поэме сообщает, как он, одержимый Фебом, прибыл к исседонам. По его рассказам, за исседонами обитают аримаспы — одноглазые люди; за аримаспами — стерегущие золото грифы, а еще выше за ними — гипербореи на границе с морем. Все эти народы, кроме гипербореев, постоянно воюют с соседями (причем первыми начали войну аримаспы)» (там же, с. 190). В третьем месте «отец истории» особо подчеркивает, что все эти сведения о северных народах доходят к грекам благодаря скифскому посредничеству, чем и объясняется скифское название аримаспов, поскольку «арима» у скифов значит единица, а «спу» — глаз. Следует отметить, что в фольклоре многих, в том числе и индоевропейских народов одноглазость служит признаком иного мира. Следовательно, и воюющие с аримаспами грифоны относились к иному, потустороннему миру. На основании исследования Н. Н. Погребовой искусства Северного Причерноморья в эпоху греческой колонизации Г. К. Вагнер констатировал: «Апотропеическое значение грифона состояло и в том, что он считается охранителем душ в загробном мире, а также проводником их в рай» (Вагнер Г. К. Грифон во владимиро-суздальской фасадной архитектуре // СА, 1962, № 3, с. 89). В пользу подобного восприятия этих мифических животных в скифской культуре говорит и тот факт, что, по мнению археолога Б. Н. Мозолевского, навершия с изображениями грифонов из кургана Толстая Могила увенчивали хоругви или знамена, под которыми двигалась погребальная процессия. Другую, более «рационалистическую» версию известий о грифонах, дает в своем сочинении «Индика» Ктесий (конец V — начало IV в. до н. э.): «Я узнаю, что гриф, это индийское животное — четвероногое, наподобие льва, когти имеет чрезвычайно сильные и притом также похожие на [когти] льва. Повествуют, что спина [его] покрыта перьями и цвет этих перьев — черный, а спереди, говорят, красный. Крылья же у него — ни того и ни другого [цвета], но белые. Шея, рассказывает Ктесий, у него украшена темно-синими перьями, клюв орлиный, голова такая, какую мастера рисуют или ваяют, глаза его, говорит, огненные. Гнезда вьет в горах. Взрослого [грифа] поймать невозможно, [поэтому] ловят птенцов. Бактрийцы, соседние с индийцами, рассказывают, что [грифы] в тех местах являются сторожами золота. Говорят, что они выкапывают его и сооружают из него гнезда, а осыпающееся [при этом] подбирают индийцы. Индийцы же, напротив, отрицают, что [грифы] являются сторожами этого золота, так как грифы не нуждаются в золоте (и мне, по крайней мере, кажется, что это правильно утверждают), но [индийцы] сами отправляются на сбор золота. [Грифы] же, обеспокоенные за своих птенцов, нападают на приближающихся. Они также вступают в борьбу и с другими живыми существами и легко одолевают их, кроме льва и слона, с которыми не могут бороться. Местные жители, опасаясь силы этих животных, отправляются собирать золото не днем, а ночью, так как тогда надеются лучше спрятаться. Область, где обитают грифы и находятся золотые рудники, — пустыннейшая. Поэтому желающие добыть металл, о котором идет речь, отправляются туда, снаряженные [всем необходимым], по тысяче и по две, приносят заступы и мешки и копают, дождавшись безлунной ночи. И если утаятся от грифов, то достигают двойной выгоды: и сами остаются живыми, и уносят домой ношу [золота]. Те, кто научился очищать золото, выплавляя его каким-то своим способом, приобретают себе путем этих опасностей огромные богатства. Если же окажутся схваченными — гибнут. Возвращаются оттуда, как я узнаю, через три или четыре года» (Пьянков И. В. Бактрийский гриф в античной литературе // История и культура народов Средней Азии (древность и Средние века), М., 1976, с. 19–20). Не вдаваясь в весьма запутанный вопрос о локализации аримаспов на реальной географической карте Евразии, отметим главный момент — несмотря на знакомство с этим мифическим образом еще с минойской эпохи, грифоны устойчиво связывались древними греками с индоиранским миром. Действительно, образ грифона был достаточно широко распространен сначала в скифском, а затем и в сарматском искусстве и, соответственно, в религиозных представлениях. Интересно отметить, что аналогичным образом поступали и древние иудеи, приписывавшие эмблему грифона маздеистскому Ирану на том основании, что в основу его религии был положен принцип дуализма (htp://magicjournal.ru/grifon/).