Читать книгу "Сезон любви - Элин Хильдебранд"

У Ренаты перехватило дыхание. Бедная мама!

– Он виноват в ее смерти. За это его и отправили в тюрьму.

– На десять лет, – уточнила Маргарита. – Да, конечно, это была его вина, но только из-за меня Кэндес оказалась там. Я вынудила ее приехать. А все, что я наговорила тем утром… выбило ее из колеи. Она была сама не своя, когда уходила на пробежку. Я ее напугала, из-за меня наша дружба дала трещину, потому что я перешла границы. Наверняка твоя мама винила во всем Портера: он меня обидел, из-за него я стала эмоционально зависимой, а ей теперь приходится за ним разгребать. Может, она мысленно кричала на него. Или ругала себя за то, что дала мне валиум. Наверняка она настолько погрузилась в свои мысли, что не услышала сзади шум грузовика. Кэндес была смущена, расстроена, ничего не видела вокруг. Из-за меня. – Маргарита, замолчала, потрогала свой лоб, горячий и влажный. – Нельзя было выпускать ее из дома. Но она хотела отделаться от меня, сказала, что ей нужен свежий воздух. Она хотела уйти.

Маргарита подыскивала слова, чтобы смягчить удар, затем подумала, что если девочка слушала, то сама все поймет. Правда очевидна как день.

– Я всегда считала себя виноватой в гибели твоей мамы.

Рената на миг закрыла глаза. Не Маргарита сидела за рулем грузовика, принадлежавшего электрической компании и не Маргарита напилась в хлам с утра пораньше, но Рената прекрасно понимала, почему крестная винит только себя. «Кэндес приехала сюда, потому что я вынудила ее приехать, я разрушила нашу дружбу, расстроила лучшую подругу. Она ушла из дома сама не своя…» Ну да, Маргарита честно сказала Кэндес то, в чем редкие люди осмеливаются признаться даже самим себе. «Я люблю тебя сильнее. И больше в тебе нуждаюсь». Разве это плохо – любить кого-нибудь слишком сильно, зная, что тебя в ответ так никогда не полюбят? Можно ли убить любовью? Очевидно, отец Ренаты считал, что можно, потому и запретил дочери встречаться с Маргаритой, слушать ее или приезжать к ней домой. Должна ли Рената сердиться на Маргариту? Ненавидеть ее, избегать, осуждать, как отец? Как ни странно, Рената не испытывала злости. Наоборот, ей стало легче от того, что не она одна мучается угрызениями совести и запуталась в собственных чувствах. Только за сегодняшний день она не уследила за Салли, изменила Кейду, а потом вообще сбежала. Можно ли убить нелюбовью?.. У Ренаты голова шла кругом.

– Даже не знаю, что сказать, – призналась девушка.

– Понимаю.

– А если мама тогда не думала о вас? Если это была просто случайность? Или вдруг все предопределено и от нас ничего не зависит? Вполне возможно, что вы не имеете никакого отношения к ее гибели. Вы когда-нибудь думали об этом?

– Нет.

– Тогда ваша вина только в том, что вы сказали маме о своей любви перед тем, как она ушла навсегда. Жаль, что я не сказала, как ее люблю!

Маргарита крутила в руках пустой бокал. Если бы кто и мог удержать Кэндес от пробежки в то утро, так это маленькая девочка в розовом комбинезоне. Рената обхватила ноги Кэндес и не отпускала мать до тех пор, пока та не наклонилась и не поцеловала малышку, бережно отцепив ее руки. «Побудь с тетей Дейзи, – сказала она. – Я скоро вернусь».

В этот миг Маргарита поняла, почему Рената покинула дом на Халберт-авеню и прибежала сюда с тяжелой сумкой и в босоножках. И здесь она не для того, чтобы выслушивать исповедь Маргариты. «Прямо как дома». Вот оно что, дома. Там, где в последний раз ее обняла мама.

– Ты успела сказать, что любишь ее, детка.

Наверное, следовало бы остановиться, в конце концов, было уже очень поздно, почти начало новых суток, однако Маргарита твердо решила закончить.

– Думаю, тебе говорили, что я сумасшедшая? Твой отец или другие люди?

Рената хотела сказать «нет», но слова были еще свежи в ее памяти. «Не в себе», – предупредил отец. «Как Винсент Ван Гог», – сказала миссис Робинсон. И еще все, что Рената слышала краем уха в прошлом: «Потеряла разум, сильнейший нервный срыв, чудо, что она не покончила с собой, никто бы в здравом уме…»

Рената пожала плечами.

У Маргариты почти не осталось слов, чтобы описать дни после смерти Кэндес.

Из Колорадо прилетел Дэниел. Маргарита встретила его в аэропорту и все двадцать минут поездки в темной машине пыталась объяснить, что произошло.

«Эта история с Портером застала меня врасплох…»

«Ты вынудила Кэндес сюда приехать, – перебил ее Дэниел. – Вместе с моей дочерью. В эту треклятую метель. Кто так поступает?»

Маргарита не ответила. Они ехали в джипе, ветер рвался сквозь окна на застежках-молниях, ныл, как рассерженный москит. Печка работала на всю мощь, но все равно было холодно. У Маргариты стыло лицо, пальцы почти примерзли к рулю. Ее сердце заледенело.

«Кто так поступает, Марго? – повторил Дэниел, уже громче. – Как тебя угораздило просить лучшую подругу приехать с пятилетней крестницей в пургу и метель?»

«Прости», – пробормотала Маргарита.

«Простить? – Не веря своим ушам, Дэниел сердито фыркнул. – Все эти годы ты вела себя так, будто Кэндес тебе что-то должна! А в итоге получила только ее жалость. Она жалела тебя, Марго».

Ужасные слова, но разве тут поспоришь?

«Ты прав, – кивнула она. – Кэндес меня жалела. А я ее напугала».

Маргарита сглотнула. Если уж Дэниел ее осуждает, пусть осуждает за все. Кто-то должен знать, что она натворила. В глубине души Маргарита надеялась, что Дэниел ее поймет, и потому рассказала ему, как призналась Кэндес в любви, а та смутилась и растерялась.

«Она не могла оставаться со мной в одном доме, – сказала Маргарита. – Ее было не остановить».

«Какая гадость! – возмутился Дэниел. – До чего же мерзко! Представляю, как ей было противно. Даже мне противно».

«В моем чувстве не было ничего мерзкого. Просто мне вдруг открылось, как дорога мне Кэндес, и я хотела, чтобы она это знала».

«Открылось?.. Марго, она мертва! Погибла из-за тебя!»

«Да».

От слов Дэна Маргарите почти стало легче. Она винила себя сама, другие наверняка осудили бы за глаза, узнай они всю историю или только ее часть, и лишь у Дэна хватило злости обвинить Маргариту вслух. Это было как пощечина – больно, но по заслугам.

В доме на Куинс-стрит Дэн сразу же отобрал Ренату у временной няни, поднялся наверх и вернулся с чемоданом.

«Собери ее вещи, все до единой. Не смей ничего оставлять!»

Он одел Ренату и торопливо вывел на улицу. Маргарита подумала, что больше никогда не увидит девочку.

Маргарита потеряла всех, кого любила; избавиться от остального было намного легче. После похорон она ни с кем не виделась и не разговаривала – ни с Портером, ни с Дасти, ни с Итаном… Она сразу решила, что закроет ресторан, но эта жертва казалась слишком незначительной.

– После смерти твоей мамы я подумывала о самоубийстве, – призналась Маргарита. – Я примеряла эту мысль словно платье, воображала, как и когда это произойдет. Я считала, что слишком просто выпить упаковку валиума: уснешь и все. Я собиралась направить свой джип прямо в океан или броситься с парома, привязав к ногам чемодан с грузом. Или сжечь себя, как индийские женщины. Я чувствовала себя чудовищем. Казалось, меня опустошили, отняли радость и надежду. В какой-то миг я вдруг поняла, что смерть – слишком легкое наказание. И тогда я решила уничтожить в себе самое ценное.