Читать книгу "Мобберы - Александр Рыжов"

Труп истлел!

Сойдя с постамента на грешную землю, Хрофт протянул коробочку Рите:

– Замка нет. Открывай.

У Риты на мгновение зашлось сердце. Сейчас она узнает наконец тайну, которую пронесли через века розенкрейцеры и Зинаида Волконская, Веневитинов и Пушкин… Что там?

Она открыла коробочку. В ней лежал наполовину развернувшийся кожаный свиток.

Рита достала его и держала в руке, как вымпел.

– А бриллианты?…

– Пазволте! – неожиданно на ломаном русском произнёс профессор Тотти и взял у Риты свиток.

Он развернул свиток, с которого посыпались кусочки отставшей кожи. Посмотрел, похмыкал и начал вить бечеву длиннейшей речи. Дмитрий Владимирович эту бечеву немедленно подхватил.

– Время – вот кто самый отъявленный вандал. Аларих со своими вестготами, разграбившими Рим, – просто душка по сравнению с веками, которые уничтожают всё без разбора… Здесь был латинский текст, – профессор изучал написанное на свитке, как энтомолог изучает колонию открытых им жужелиц. – И текст редкостный. Правильнее выразиться, единичный.

– Что же там? – Рита была вне себя от нетерпения. – Если ещё одна инструкция по поиску клада, то я не выдержу…

– Путь кладоискателя тернист, – урезонил её синьор Тотти устами Суханова. – Но я могу вас успокоить: мы нашли то, что искали.

– Мы искали сокровища!

– С позиции масонов то, что я держу сейчас в руках, куда ценнее любого сокровища. Вы читаете по-латыни? Начальные слова можно разобрать.

– «Труп истлел»… Что это значит?

– Вы слышали легенду о гибели Хирама? У неё есть продолжение. Найдя захоронение убитого подмастерьями Хирама, мастера вернулись к Соломону и сообщили ему об этом. Соломон приказал принести тело своего строителя в храм. Но когда мастера откопали труп, оказалось, что он истлел. Они снова вернулись к повелителю и сказали ему: «Труп истлел!» Это восклицание стало паролем номер один для всех масонских мастеров. Его наличие на нашем свитке означает что-то очень и очень важное. Дальше разобрать нелегко, но я осмелюсь сделать вывод, что перед нами список паролей для всех действовавших на тот период масонских лож. Не только римских, но и всех, что существовали в мире, понимаете?

– И какая в нём ценность?

– Человек, владевший этими паролями, автоматически приобретал власть над ложами, все их члены обязаны были повиноваться ему. Учитывая, что мы говорим о первом веке нашей эры, то были, скорее, прамасонские ложи, но их и тогда уже было достаточно для того, чтобы, вместе взятые, они представляли собой силу, способную нанести сокрушительный удар.

– Удар по кому?

– По тому, на кого укажет человек, владеющий паролями. Теперь понимаете?

– Выходит… кхм!.. тот, кто сумел бы раздобыть этот свиток, имел право натравить всех масонов мира, на кого ему вздумается? – спросил майор Семёнов.

– В общих чертах так.

– Но составителей свитка и княгиню Волконскую разделяют восемнадцать столетий! Прамасонские, как вы говорите, ложи отжили своё…

– Масоны, как никто, привержены традициям. Розенкрейцеры – тем более. Они переняли от прамасонов не только символы – розу и крест, – но и многое другое. Поэтому более чем вероятно, что и указанные в свитке пароли оставались действующими – перешли по наследству к тем ложам, что были образованы на базе прамасонских… Волконская не стала бы придавать свитку такое значение, если бы знала, что он – пустышка.

– А вдруг она не догадывалась, о чём в нём говорится?

Профессор расплылся в улыбке:

– Насколько мне известно, княгиня Волконская никогда не совершала необдуманных поступков. Доверяя тайну свитка Веневитинову, а потом Пушкину, она знала, что делает. И Дмитрий Владимирович, и Александр Сергеевич, найди они это писание, получали возможность призвать под свои знамёна тысячи фрондёров, и николаевскую Россию могло ждать потрясение похуже того, которое устроили декабристы.

Синьор Тотти придал свитку прежнюю форму кожаного рулета и положил в коробочку.

– Что мы будем с ним делать? – спросил Хрофт.

– А что делать? – сказал Джим, приунывший оттого, что все их усилия были потрачены впустую. – Сейчас эти пароли никакой угрозы не представляют. Отдать их профессору для музея – и дело с концом.

Итальянец не верил своему счастью – даже тонзура его забликовала, как начищенный евроцент.

– Русские – самая добрая нация в мире, – проинформировал профессора Хрофт, и во вздохе его прозвучало метагалактическое разочарование.

Как бы эпилог

Воскресным августовским вечером по Аничкову мосту шла девушка с каштановыми волосами. Шла себе и шла, держа в руке маленькую сумочку. На середине моста ей вздумалось достать из сумочки кошелёк и раскрыть его. Что и зачем она там искала, осталось неизвестным, но в результате неосмотрительного движения из кошелька под ноги девушке низринулся поток мелких монет: рублёвиков, пятидесятикопеечных, гривенников, пятаков… Растеряха присела и стала собирать свою рассыпанную казну.

Видевшие эту сцену прохожие только успели отвести от неё глаза, как спереди и сзади, под неукротимыми клодтовскими рысаками, зазвенело-зазвякало, как будто небесные хляби пролили на Фонтанку дождь из медно-никелевых кружочков. Трое-четверо… нет, пятеро… семеро… полторы дюжины молодых людей враз просыпали мелочь из кошельков, бумажников и просто из карманов. Монетки раскатились, подпрыгивая. Молодые люди бросились их собирать. Прохожие, чураясь чудаковатых раззяв, как чураются всего, что не поддаётся объяснению, бочком-бочком проходили мимо.

Рядом с девушкой-шатенкой свои монетки собирал вьюнош в больших очках, которые постоянно сползали с его тощей переносицы.

– Привет! – прошептал он, когда их головы оказались совсем близко. – Первостатейный сцен, правда?

– Правда, – ответила девушка так же тихо. – Я сама его придумала. «Каисса» – мой ник. Не знал?

– Нет. Я тут немного из игры выпал: Хрофту в обезьянник передачи носил да знакомых юристов подбивал, чтобы его от нар отмазать.

– А что с ним?

– Вышату избил, когда тому год условно дали… за взлом моей квартиры. Больше ничего припаять не сумели.

– Как не сумели? Он же человека убил! Там, во дворе на Кронверкском…

– Чем убил? Мазнёй своей? Несерьёзно… Пожурили немного и отпустили. Вот Хрофт и взбеленился. Чуть сам в тюрягу не загремел.

– Вот дурной…

– Где ты пропадала? Я звонил-звонил…

– В Финку на две недели ездила, там у меня симка другая была, поэтому и телефон молчал.

– Одна ездила?

– Нет, – ответила девушка, помедлив, – не одна. С Димой.