Читать книгу "Крестоносцы - Михель Гавен"

Джин снова замолчала. Майк поцеловал ее в макушку, прижав к себе.

— Бабушка не захотела лежать в родовых усыпальницах, — продолжила Джин через мгновение. — Хотя могла бы успокоиться в усыпальнице Габсбургов в Вене или в могиле Сен-Дени, где лежат ее французские предки — рыцари и коннетабли, сподвижники великих королей. Нет! Она заранее сказала маме и Джилл, что хочет упокоиться рядом с тем английским лейтенантом, которого любила в юности и помнила всю жизнь. Он изменил ее судьбу. Речь шла о неизвестной могиле на старинном парижском кладбище. Ее посещала только бабушка. Скромная мраморная плита с именем лейтенанта и датами жизни. Он был известным художником, а картины возлюбленного бабушки и сейчас стоят миллионы. Будь он похоронен в Англии, возможно, он мог удостоиться больших почестей, но во Франции лейтенанта никто особо не вспоминал. Зато теперь они лежат под одной плитой, и над ними обелиск, на котором золотом высечены их имена. Легендарная Марианна и ее непобедимый лейтенант снова вместе. Теперь к ним приходят президенты, главы правительств, известные люди и целые делегации. Они удивляются, узнавая, что, оказывается, этот Генри Мэгон был первым мужем мадам Маренн и отцом ее первого сына. Это для них открытие. Он ждал ее почти восемьдесят лет. — Джин вздохнула. — У бабушки были все основания не избирать такое место для своего упокоения, ведь после смерти лейтенанта она переживала трудности. Таким решением бабушка продемонстрировала благодарность ему за то, что жизнь ее сложилась именно так. Если б они не встретились и она стала, к примеру, королевой Англии, а не любовницей английского лейтенанта, мама не приехала бы во Францию, не познакомилась позднее во время Вьетнамской войны с папой, и меня не было бы на свете. Мы с тобой тоже могли не встретиться. — Джин подняла голову и взглянула на Майка. Глаза ее были полны слез.

— Маршал тоже недалеко от них, — добавила молодая женщина, снова переведя взгляд на портрет. — От могилы хорошо виден купол Дома инвалидов, где он похоронен рядом с Бонапартом. Они снова вместе и, видимо, примирились после смерти, пройдя очень тяжелый путь. Старые каштаны все те же. Они росли, еще когда бабушка одна хоронила своего возлюбленного в восемнадцатом году, шумят листвой над обелиском. Никакая посмертная слава не заменит жизни. — Джин всхлипнула и закрыла лицо руками. — Я так хочу, чтобы она все еще оставалась живой.

— Это невозможно, Джин. — Майк ласково погладил ее по волосам. — Я понимаю тебя. Моя тетя была не таким выдающимся человеком, как твоя бабушка, но я тоже ее любил, и мне ее не хватает. Не хватает звонка и ободряюще-ласкового слова. Вечная жизнь ждет нас только за гробом, ты же прекрасно знаешь. Когда-нибудь мы все снова окажемся вместе, но все-таки не надо торопиться. Надо выполнить свой долг, как выполнили его те, кто ушел. Конечно, каждый по-своему…

— Мама говорила, они боялись, что она уйдет гораздо раньше, — проговорила Джин, по-детски шмыгнув носом. — В 1976 году, когда коммунисты убили Йохана Пайпера. Они убили его ночью, в собственном доме, а дом сожгли. Он отстреливался, сколько мог, из охотничьего ружья, но потом патроны кончились. Тело невозможно было узнать, так как оно сильно обгорело. Они расправились с нацистским преступником и осуществили возмездие. Более того, все походило на ритуальное убийство. Они совершили его ночью, причем накануне национального праздника Франции, Дня взятия Бастилии. Мама с Джилл не знали, как сказать о случившемся бабушке. Я тогда была совсем маленькая, но я почти ничего не помню. Мама запомнила страшные дни на всю жизнь. Конечно, бабушка узнала все сама, и она сносила муки не только потому, что она потеряла человека, которого любила, возможно, больше всех в своей жизни, отца ее второго сына. Убийство совершили французы, накануне национального праздника Франции. Конечно, ее сердце не выдержало такого удара. Она тяжело заболела и почти три месяца находилась между жизнью и смертью. Мама все сделала, чтобы она поправилась, да и бабушка сама не хотела уходить. Ей надо было жить — ради Штефана, сына Йохана, нас и своего дела. Бабушка встала и снова вернулась к работе, но ее отношения с Францией, и прежде напряженные, стали вовсе ледяными. Она никогда больше не появилась ни на одном торжественном мероприятии, и хотя ради нас не отказывалась снова от французского гражданства, не уехала из Парижа, но считала себя опять только австриячкой. Франция, не обращая внимания на связи и влияние бабушки, так и не удосужилась найти преступников. Никто не захотел ей помочь в этом. Коммунистическую версию предоставили позднее американцы, все выяснившие по своим каналам. Бабушку фактически вынудили вновь обратиться к Америке. Франция отказала ей в этом, не захотев судить виновных. Произошел окончательный моральный разрыв бабушки с ее некогда горячо любимой родиной. Она правильно сделала, уехав в восемнадцатом году. Франция не изменилась с тех пор, убив Генри Мэгона, и не моргнув глазом точно также сделала с Йоханом Пайпером. Может, поэтому она пожелала упокоиться рядом с Генри. Не там, где лежат заслуженные деятели Франции, которых она признавала, а рядом с тем, кого она отвергла и уничтожила. Таков был ее последний и окончательный выбор. Французской республике не очень-то уютно наблюдать, как множество иностранных гостей идет теперь к этой могиле. К могиле того, о ком сама Франция хотела бы поскорее забыть.

— Скоро подъем. — Майк посмотрел на часы. — Ты сегодня снова отправишься в больницу?

— Да, меня там ждут. Знаешь, — Джин повернулась к нему, — этот юноша, Селим, который рассказал аятолле ас-Садру об аль-Бандаре… Он ведь сам подготовил Магеллану засаду, преследовал его и убил. Ас-Садр поручил ему это как испытание, и он справился, несмотря на робость, на привычку оставаться за чужими спинами, не высовываться, как и поступает каждый бедняк. Он сделал это ради любви и жизни рядом с Энн.

— Ты достойно продолжаешь дело твоей бабушки. — Майк поцеловал ее в лоб.

— Он обещал, что назовет свою дочь в мою честь. Не моим именем, конечно, а тем, под которым я оперирую в больнице — Аматула. Мама говорила, такое случалось только у бабушки. В честь ее называли своих дочерей и американский солдат, спасенный под Арденнами, и русская медсестра, которую она вылечила на Балатоне. Ким Лэрри, наш главный хирург в Чикаго теперь. Дочь того самого Вирджила Лэрри, которого бабушка спасла в Арденнах. Я никогда не думала, что со мной случится что-то подобное.

— Твоя мама говорит, ты похожа на бабушку больше, чем даже ее родной сын, и тем более они, ее приемные дочери. Наверное, сходство не столько внешнее, сколько в трезвости мыслей и твердом духе.

— О нет. — Джин покачала головой. — Мне не сравниться с ней даже в малости. Если какая-то крупица и досталась мне — уже великий дар. Хотя я не могу сказать, что она много со мной занималась. Бабушка круглыми сутками занималась работой. В детстве же я была буквально заворожена ей и всеми ее поступками. Я старалась подражать бабушке во всем, и это, наверное, сыграло свою роль.

— Как бы там ни было, но все идеи, проекты и подвиги бабушки не погибли, а перешли в твои руки. Она смотрит с небес, и она довольна.

Майк тоже взглянул на фотографию, а потом помолчал.

— Мне жаль, что я не успел познакомиться с ней, — вздохнул он. — Джин, пора. — Майк снова взглянул на часы. — Мне пора.