Читать книгу "Паук приглашает на танец - Варя Медная"

— Кто это сделал? — повернулась я к Ярику.

— Не знаю, — лакей тоскливо смотрел в сторону замка, явно тяготясь моими расспросами.

— Уверен?

Он нехотя скользнул взглядом по букве и тут же отвёл глаза.

— Может, «Мисс Матильда».

Он пнул растущий рядом гриб, и на месте разорвавшейся шляпки вспухло пыльное облако.

— Хочешь сказать, мисс Лежер там бывала?

Я указала наверх.

— Да, иногда.

— И что она там делала?

— Да просто когда хотела уединиться.

Я ошеломленно молчала. Сосредоточившись на её личной комнате, я и не подумала про другие места. А всё это время прямо у меня под боком были новые подсказки. Я тут же осадила себя. Рано делать выводы. Может, там ничего такого и нет.

— Я хотела бы осмотреть его.

— Зачем? — изумился Ярик.

— Возможно, получится привести домик в надлежащий вид, и леди Эрселла с виконтом смогут там играть, — соврала я. — К тому же хочу проверить, насколько вам с Гретой там безопасно. Неровен час, крыша обвалится или пол прогниет.

— Да мы осторожно.

— И всё же.

Видя мою решимость, Ярик вздохнул и полез наверх. Я последовала за ним. В трудных местах он подавал мне руку, помогая преодолевать их. Ступив на узкую дощатую площадку перед домиком, огороженную непрочным бортиком, я огляделась и тут же вцепилась в поручни — я не люблю высоту. Но ещё больше я не люблю высоту, когда подо мной старые сколотые доски, шевелящиеся при каждом шаге. При ближайшем рассмотрении домик оказался ещё менее прочным, чем выглядел снизу, — теперь были ясно видны изъяны, оставленные временем и непогодой, как поцелуи на валентинке. Я поспешила нырнуть внутрь, чтобы не видеть, какое расстояние отделяет меня от земли.

Я не ожидала многого от тесной внутренности кораблика, предполагая наткнуться на скудную обстановку и признаки запустения. Но увиденное меня удивило. Вещи были пусть и старыми, но чувствовалось, что кто-то совсем недавно наводил здесь порядок. Сперва могло показаться, что предметы валяются как попало, но потом становилось очевидно, что прибиравшийся приложил немало усилий к тому, чтобы привести домик в надлежащий вид, не передвинув имущество прежнего владельца ни на дюйм.

Здесь пахло сыростью и воском. Справа от входа помещалась высокая узкая корзина, доверху набитая старыми игрушками: цветные стеклянные шарики, солдатики с облупившейся краской, свисток, морской камешек с ровной дыркой посередине — наверное, раньше владелец продевал шнурок и носил его на шее. С потолка свисала потертая, но не пыльная парусина, кровать заменял гамак — в таком как раз уместился бы маленький мальчик, в угол была втиснута старенькая продавленная тахта, обтянутая выцветшим бархатом. Рядом, на боку, лежала плетеная клетка — несколько прутьев были выломаны, как если бы её обитатель прорубил себе дорогу на волю.

Я вздрогнула, заметив на окошке, возле птичьего гнезда с разбитыми скорлупками, два маленьких вытянутых черепа с пожелтевшими клыками. Кто-то воткнул в пустые глазницы сиреневые цветки, наверное, чтобы сгладить пугающее впечатление. Эффект получился обратный: я представила себе зверька, у которого вместо глаз растут сиреневые цветы…

Помимо обстановки, явно сохранившейся ещё от графа, имелись и неприметные, на первый взгляд, следы более поздней посетительницы: через спинку тахты было перекинуто пестрое лоскутное одеяло, там же лежал томик без обложки: страницы слиплись от сырости и покрылись черными точками. Повсюду — в черепках, блюдцах и просто так — виднелись оплавленные свечи, вцепившись пенным нагаром, как корнями, в дощатый пол.

— Это вещи мисс Лежер? — я кивнула на забытую книгу и одеяло.

— Наверное, — Ярик мялся у входа, — мы тут ничегошеньки не трогали, просто сидели. — Давайте обратно, мисс Кармель, а? — с надеждой спросил он.

Ему явно было некомфортно.

— Знаешь что, Ярик, ты можешь идти, чтобы тебя не хватились, а я ещё немного побуду тут.

— Хотите остаться? — удивился он. — А как вы спуститесь?

— За меня не волнуйся, я справлюсь.

Он ещё немного постоял в нерешительности, а потом развернулся и юркнул наружу. Спустился он быстрее, чем можно было ожидать, и вскоре его спина уже замелькала среди деревьев.

Теперь, когда никто не дышал мне в затылок и не задавал неудобных вопросов, я смогла ещё раз хорошенько осмотреться. Во многих неприметных штрихах я узнала руку Матильды. Её незримое присутствие наполняло домик. Я представила, как она приходила сюда, когда хотела побыть одна, залезала с ногами на тахту, аккуратно отставляя матерчатые туфельки, и раскрывала ныне испорченный томик — его уже никто не сможет открыть и прочесть. Едва я нарисовала всё это в своём воображении, как в голову закралась другая мысль: а что, если она приходила сюда вовсе не за этим? И не одна? Могла ли она встречаться здесь с графом? Но я тут же отмела эту мысль: домик не рассчитан на посещение взрослыми людьми, пусть даже Матильда и весит, как ребёнок. К тому же я не могла представить себе лощеного графа среди этой ветоши. Всё здесь осталось таким, как и во времена его детства. А мы зачастую не любим показывать другим осколки мира, разбившегося о взрослую реальность.

Я тщательно проверила обстановку, даже перебрала игрушки и поворошила птичье гнездо. За годы оно стало таким хрупким, что половина буквально рассыпалась у меня в руках, и пятнистые скорлупки вывалились на пол. Но я так ничего и не нашла: ни записок, ни новых ключей — никаких улик. Похоже, всё было именно так, как и говорил Ярик, — просто старый домик, заброшенный и никому не нужный. Никому, кроме голодной деревенской девочки, нескладного лакея и Матильды.

Уже в дверях я обернулась и вспомнила о последнем средстве. Если уж проверять, так до конца. Памятуя о прошлом разе, когда обожгла руки кровью, я внутренне сжалась, но приложила ладони к стене и закрыла глаза. Сперва я вздохнула с облегчением, не почувствовав ничего страшного, а следом — с разочарованием: поход вышел впустую. Под пальцами ощущались лишь холодные, полированные сыростью и пылью доски. Ещё пару минут я постояла, скрупулезно проверяя песчинки, из которых состояла стена, и всё больше задумываясь. Обычная энергия, исходящая от материи, правда, непривычно структурированная. Будто погружаешь пальцы в фонтан, струи которого перемешаны: всё та же вода, но течёт по-другому…

Я открыла глаза и отшатнулась, прижав руку ко рту и уставившись во все глаза на стену перед собой: оттуда на меня, усмехаясь, глядело огромное лицо Кенрика Мортленда. Художник, а вернее художница (только Матильда могла так скрупулезно воспроизвести все детали) отразила его так точно, как это было возможно. Будь на моём месте кто-то другой, он бы не узнал графа. Но у нас с Матильдой схожие вкусы, и она видела его почти так же, как я: однобокая ухмылка, обнажавшая треугольник ровных зубов, тяжелые скулы и глубоко посаженные, буквально прожигающие насквозь глаза. Ярко-синие у графа, тут они сверкали так, что было больно смотреть.