Читать книгу "Разгром советской державы. От "оттепели" до "перестройки" - Александр Шевякин"

— Что у вас происходит? — вопрошали они. — Почему аппарат перестал действовать? Мы потеряли связь с центром. Горбачев избегает встреч с нами, уходит от ответов о будущем партии, а главное — не решает вопросы, которые ставит жизнь» [7. С. 406]. Та часть аппарата, которая была вне влияния, направленного на разрушение, еще как-то пыталась противодействовать курсу Горбачева и иногда действительно как-то пыталась залатать прорехи, но было уже слишком поздно, и потому их усилия не могли быть адекватными. Изменяющаяся в неблагоприятную сторону комбинация связей привела к попытке дать адекватный ответ. Однако изменения, которые могли бы быть приемлемыми при других обстоятельствах, на этот раз не дали толкового результата. Между принятием постановлений, пусть и глубоко правильных по сути и очень своевременных, и их реальным осуществлением лежала пропасть. Заключалась она в том, что за неисполнение, даже умышленное, никто не наказывал. Раньше за то, что решение было не выполнено — даже по объективным обстоятельствам — могли наказать и очень сурово: до 1956 г. отнимали жизнь, в последующие годы только партбилет, но тоже навсегда, что было равносильно концу карьеры и личной реализации. Теперь не могли придумать даже меру наказания. «Партбилет на стол? — Пожалуйста, я и сам думал, да вы мне помогли…»

Когда на конституционном уровне было провозглашено, что вся власть в стране принадлежит Съезду народных депутатов СССР, то с юридической точки зрения это может где-то и правильно, но с точки зрения управления звучит весьма абсурдно. Съезд, ведомый опытнейшим манипулятором А.И. Лукьяновым, больше занимался то историческими исследованиями (Дополнительные протоколы), то сведением счетов (кто чем занимался в годы застоя), то установлением льгот для себя.

Конечно же, ситуация 1985 г. изначально была удручающей, но это просто ничто по сравнению с теми вопросами, чаще всего доведенными до состояния порочного круга, и невыполненными задачами к концу 1991 г. На все это М.С. Горбачев как-то перед тележурналистами двусмысленно выразился в марте 1991 г.: «Чем сложнее ситуация, тем интереснее мне работать». Молодец!

АППАРАТ ЦК КПСС: ПАДЕНИЕ В ПРОПАСТЬ

М.С. Горбачев изначально знал кадры, с которыми он работал и внимательно присматривался к тому, как они реагируют на его политику, ведь выводы о нем были сделаны незамедлительно. Как сообщает такой достоверный свидетель, как В.М. Легостаев, помощник Секретаря ЦК КПСС Е.К. Лигачева: «В отделах ЦК уже в 1986 году в частных беседах можно было слышать из уст ответственных товарищей, что избрание Горбачева генсеком — ошибка» [7.04. С. 6]. Естественно предположить, что такие оценки дошли и до ушей самого М.С. Горбачева, и он, призывавший начинать «перестройку с себя», обратил внимание на свою вотчину. Согласно его Записке от 24 августа 1988 г. «К вопросу о реорганизации партийного аппарата», разосланной всем членам Политбюро, одобрившего ее, структура аппарата ЦК менялась: должно было остаться 9 отделов. Новые отделы аппарата ЦК КПСС выглядели так: 1. Отдел партийного строительства и кадровой работы. 2. Идеологический отдел. 3. Социально-экономический отдел. 4. Аграрный отдел. 5. Оборонный отдел. 6. Государственно-правовой отдел. 7. Международный отдел. 8. Общий отдел. 9. Управление делами. Из 1940 ответственных и 1275 технических работников, сокращение должно было коснуться 700 человек, о чем говорится в записке секретаря парторганизации аппарата ЦК К. Могильченко М.С. Горбачеву. Зато сокращение кадров и уменьшившееся количество отделов компенсировалось появлением Комиссий ЦК. Это сыграло весьма отрицательную роль. Многословные, ничего толком не знающие и не решающие Комиссии только отвлекали внимание аппарата требованием соблюдать свои решения и служили псевдодемократической ширмой соблюдения норм представительства народа. Возьмем для примера комиссию, которая курировала вопросы безопасности и которая для нас наиболее важна. 29 ноября 1988 г. по постановлению Ноябрьского Пленума ЦК КПСС наряду с пятью другими комиссиями ЦК (по вопросам партийного строительства и кадровой политики; идеологической; по вопросам социально-экономической политики; по вопросам аграрной политики; по вопросам международной политики) была образована Комиссия по вопросам правовой политики (Председатель — В.М. Чебриков). Число членов комиссии — 21 человек. Из числа профессионалов, или по крайней мере лиц, находящихся на крупных постах в сфере безопасности, в ней были: Министр внутренних дел СССР; 1-й заместитель Председателя КГБ СССР; министр юстиции РСФСР, начальник Главного Политического Управления СА и ВМФ; Председатель Верховного Суда. Кроме того: 7 первых секретарей республиканских комитетов и обкомов КПСС; бригадир-строитель из Москвы, вице-президент Академии наук СССР, секретарь ВЦСПС, директор комбината с Урала, начальник секретариата Президиума Верховного Совета СССР, главный редактор журнала «Партийная жизнь», заместитель Председателя Совета Министров РСФСР, рабочий из Минска. Из этого списка видно, что Комиссия не может оперативно собраться в случае острой необходимости, что она не имеет механизмов для проведения в жизнь своих решений, что только четверть ее состава — люди подготовленные, что она обладает только какими-то совещательными функциями, но не более. Тем не менее у нее был очень высокий статус. С точки зрения управленческой, создание и функционирование таких комиссий — преступление, но члены ЦК послушно голосовали «за». Постоянно работающим органом должен был быть Государственно-правовой отдел аппарата ЦК, но и он был впоследствии ликвидирован.

Как видим, в аппарате ЦК шли массовые увольнения, но, не взирая на это и на провокационные лозунги («Огонь по штабам!»), определенная категория людей должна, была оставаться на своих местах до последнего рабочего дня аппарата ЦК— до 22 августа 1991 г. Это антисоветники типа Г.А. Арбатова, В.В. Бакатина, А.И. Вольского, А.С. Грачева, В.А. Медведева, А.С. Ципко, А.Н. Яковлева. О них знали и в США, где отмечалось: «Номенклатурные работники среднего звена, являющиеся сотрудниками внешнеполитического аппарата, играют важную роль в анализе событий за границей и разработке конкретных рекомендаций для Политбюро. Сейчас обнаружилось, что многие из этих сановников доступны для людей с Запада и можно многое узнать об их образе мыслей» [7.05. С. 59]. Итак, оценка дана к 1988 г. и так, чтобы об этом могли узнать лица, в руках которых был механизм для смещения этих «номенклатурных работников среднего звена», но увы! — этого не произошло. А со стороны это стало заметно, причем настолько, что французские журналисты написали в начале «перестройки» о том, что очагом контрреволюции в СССР является штаб коммунизма— ЦК КПСС [7.06. С. 4].

Завершить разгром, учиненный в Главном штабе партии, должно было перемещение власти от аппарата ЦК КПСС в сторону аппарата Президента СССР (иногда через совмещение должностей отдельными лицами, по примеру самого М.С. Горбачева). Оно шло успешно, и закончилось в августе 1991 г. выселением чиновников со Старой площади.

«МОЗГОВЫЕ ЦЕНТРЫ» СССР: «ЧЕРЕЗ ПРОПАСТЬ- В ДВА ПРЫЖКА»

Сказать, что вся «перестройка» была зыбкой импровизацией с советской стороны и очень четко расписана с американской, было бы чрезвычайной несправедливостью. Попытки советской стороны разработать план— и весьма зримые, а к настоящему времени и достаточно выявленные — просматриваются в разного рода московских совещаниях, заседаниях, научных семинарах. Мемуаристы вспоминают о них вскользь, но ведь вспоминают… Аналитическая работа началась задолго до «перестройки». «Проблематика концепции «перестройки» также вызревала постепенно. Еще до апрельского Пленума группа партийных и государственных деятелей занялась комплексным анализом состояния экономики. Этот анализ и был затем положен в основу документов «перестройки». Мы использовали рекомендации ученых, специалистов, имевшийся потенциал, все то лучшее, что создала общественная мысль, и подготовили основные идеи и выход на политику, которую потом начали реализовывать» [7.07. С. 21];