Читать книгу "Самый бешеный роман - Анна Богданова"

– Маша, ну что ты бабушку мучаешь, пусть без трусов ходит, – снова вмешалась Рая – не вмешиваться она, кажется, не могла. «Ну и ладно, пусть делают, что хотят!» – подумала я, и в эту минуту вошла медсестра, ставить бабушке капельницу. Старушка замахала руками, будто отмахивалась от тучи комаров, а я, попрощавшись со всеми, вылетела из палаты.

Это было сумасшедшее время: я каждый день ездила в больницу, не общалась с друзьями – я снова была отрезана от них – теперь из-за болезни бабушки. После визита к ней я не в силах была ни с кем разговаривать – я падала на кровать и засыпала как убитая. Придумывать финал романа мне было некогда. Под глазами появились темные круги, как будто и не было тех двух месяцев отдыха в деревне.

Влас, глядя на меня, предлагал сходить то туда, то сюда, развлечься. И в тот самый день, когда Раечка, бабушка, которая по непонятной для меня причине наотрез отказалась надевать трусы, лечащий врач, пациенты палаты – одним словом, все надоели мне до чертиков, я приняла приглашение и, отстирав зловонное белье Мисс Бесконечности, встретилась с Власом.

Сначала мы гуляли по бульварам, и я тщетно пыталась вернуть ему 350 долларов. Нагуляв аппетит, мы забрели в одно очень милое, уютное, безлюдное кафе. Влас заказал красного вина, сказав, что оно сейчас необходимо для восстановления высосанной из меня Мисс Бесконечностью крови, салат из свежих овощей, огромную тарелку картофеля, кусок телятины, взбитые сливки с фруктами.

– Ты хочешь, чтобы я превратилась в корову?

– Не беспокойся, тебе сейчас нужны силы. Я ведь знаю, что дома ты для себя ничего не готовишь. – Надо же, какая проницательность!

Я поглощала салат и вдруг почувствовала, что Влас пристально смотрит на меня. И снова, как в тот раз, когда мы сидели в восточном средненьком кафе, произошло нечто странное, что остается в памяти, и это уж никак не вычеркнуть потом – его долгий, глубокий, выражающий одновременно печаль и восхищение взгляд. У меня, как и тогда, защемило сердце, а там, где находится солнечное сплетение, что-то запульсировало, и по всему телу разлилось тепло. Но нет, нет, нет! Никаких чувств и сантиментов! Между нами могут быть только дружеские отношения.

Вечером я долго думала, почему я так уверена, что между нами возможны только дружеские отношения. Ведь он хорош собой, видно по всему, что я ему нравлюсь, и потом, он не рвань там какая-нибудь, как говорит мама. У меня все равно никого нет, к Кронскому я никогда не вернусь. Тогда почему?

Д-ззззззззз. Звонок телефона прервал мои размышления. Номер не определился, и я решила, что это не иначе как Раечка из больницы – эта ворона опять принесет какую-нибудь гадость на хвосте.

– Наконец-то я дозвонился до тебя! Только не бросай трубку! Пожалуйста! – умолял меня до боли знакомый голос. Сердце мое затрепетало, как рваная тряпка на ветру, кровь ударила в голову, лицо горело. Это был Кронский. – «Кукурузница» моя, Скалолазочка, моя «Уходящая осень», я без тебя совсем не могу!

Я слушала затаив дыхание. Нет, он не был пьян – видно, после того как вместо меня к нему приехал нарколог, он больше не пил.

– Ты не берешь трубку, ты куда-то уехала, я не видел тебя целую вечность! Разве можно быть такой жестокой?! Я все это время один и думаю только о тебе. – Вот заливает – один он все это время! Но слушать приятно, отрицать не стану. – У меня никогда такого в жизни не было. Я полюбил. Никого я не любил до встречи с тобой, кроме себя, а теперь мне наплевать на себя. Ну, оступился один раз, совершил ошибку! Ну что мне теперь – повеситься?! Почему ты молчишь?

– Мне нечего тебе сказать, – хладнокровно произнесла я.

– Но ведь это глупо! Я знаю, что ты меня любишь, я это чувствую, и я тебя тоже люблю. Так почему тогда мы должны расставаться?

– Да мало ли, что ты чувствуешь! Ты это себе придумал. Я не люблю тебя, и точка.

– Давай поженимся, – едва слышно сказал он. Это была поистине огромная жертва с его стороны.

– Чего-чего? – наслаждаясь, переспросила я.

– Я предлагаю тебе руку и сердце. Выходи за меня замуж.

Мне было трудно сказать это, но я все же выдавила из себя:

– Я не могу, потому что больше не испытываю к тебе никаких чувств.

И хотя это совсем не так, но ответ был единственно правильным. После разговора с Кронским я сразу поняла, почему, кроме дружеских отношений между мной и Власом, не может быть никаких других – я не любила его.

Мисс Бесконечности осталось принять всего две капельницы, потом предстоял курс интенсивной терапии.

Я приехала в больницу утром, надеясь переговорить с лечащим врачом. Войдя в холл, я не поверила собственным глазам: на самом видном месте, на банкетке, сидела бабушка в обстриженной шелковой сорочке, неприлично оголив дряблые руки и старческие, морщинистые плечи, и колотила ложкой по алюминевой миске, крича на весь этаж:

– Нет капельнице! Руки прочь от заслуженного учителя Советского Союза!

Потом она бросила миску с ложкой и, схватив альбомный лист с неровными, написанными дрожащей рукой буквами: «ПРОТЕСТ», принялась скандировать:

– Го-ло-до-вка! Го-ло-до-вка! Го-ло-до-вка!

Около нее столпился медицинский персонал – врач из приемного покоя, медсестра, гардеробщица и охранник. У меня было одно желание – повернуться и бежать отсюда куда глаза глядят.

– Бабуля, вы из какого отделения? – спросил доктор и попытался взять ее под локоток.

– Руки прочь от заслуженного учителя Советского Союза! – воскликнула она и возмущенно добавила: – Так я вам и сказала, из какого я отделения! Го-ло-до-вка! Отменить капельницу!

– Наша больница превращается в сумасшедший дом, – заметила медсестра и кокетливо дернула плечиком.

– Безобразие какое! Что вы себе позволяете! – прикрикнула на Мисс Бесконечность полная гардеробщица. – А что себе охрана думает? Уберите ее отсюда!

– А куда я ее уберу? – растерялся охранник. – Ведь мы даже не знаем, из какого она отделения.

– Может, она вообще с улицы? – предположила медсестра и снова дернула плечиком.

Бабушка никого не слушала и кричала что было мочи:

– Нет насилию! Го-ло-до-вка!

Я пребывала, словно в тумане – не знала, что делать, и не решалась подойти, потому что Мисс Бесконечность вряд ли меня послушает.

– Она из 415-й палаты! – неожиданно вырвалось у меня.

– Предательница! – злобно воскликнула старушка.

– Ваша? – осведомился врач.

– Да, это моя бабушка.

– Что ж вы за ней так плохо смотрите?! – укоризненно спросил он.

– Пошли отсюда! Как ты вообще сюда спустилась одна? Тебе еще не разрешили ходить.

– Раечка привела.

– Эту твою Раечку я давно бы придушила, – буркнула я, пытаясь взвалить Мисс Бесконечность на себя.