Читать книгу "Нет имени тебе... - Елена Радецкая"

Дома почти не было продуктов. Я сварила макароны, натерла старый кусочек сыра, бросила на сковороду два последних яйца, а он, внимательно наблюдая за мной, изрек:

– Какая интересная печка.

– Это не печка, – сказала я, и тоже со вниманием на него посмотрела.

– Что же это? – Он был неподдельно удивлен.

– Синхрофазотрон.

– Я не знаю, что это такое.

– Я тоже, – сухо заметила я.

Вот так номер! Вряд ли таких лечат амбулаторно, либо сбежал из психушки, либо еще не попал туда. Я поставила перед ним макароны, глазунью, и все это вмиг исчезло вместе с добрым ломтем черствого батона. Где-то я читала, что у слабоумных бывает повышенный аппетит. Осмотрев внутренность холодильника, нашла банку фасоли в томатном соусе, которая стояла там месяца три. Открыла, понюхала и вывалила на тарелку. Отрезала от батона еще кусок. Налила чаю, положила сахар, стала размешивать… Я обдумывала, как мне от него избавиться. Вызвать скорую или милицию? Но скорую – вроде бы рано, а милиция явно ни при чем. И тут он второй раз, потому что вчера уже было нечто подобное, прочел мои мысли. Наверное, на лице у меня все написано.

– У вас может сложиться впечатление, что я умалишенный…

– А это не так? – спросила я вполне серьезно.

– Это не так.

Какой же сумасшедший признается, что он сумасшедший. Более честных глаз я и представить себе не могу, но психи искренне верят в то, что они нормальны. А может, он специально придуривает? Как случилось, что он здесь, сидит у меня в кухне и распивает чаи, а я жарю ему яичницу? Ведь я сама его сюда привела! Масса случаев, когда людей гипнотизируют, и они ведут мошенников домой и отдают все свои сбережения. Не из этих ли он гипнотизеров? Однако денег пока не просил.

– Кто вы, кто?..

– Я вчера представился: Дмитрий Бахтурин. Я знаю, вы соседка Музы, а вот имя ваше забыл.

– Не соседка, а дочь. – Теперь на его лице написалось недоумение и, возможно, даже сомнение в моих умственных способностях. – А вы полагали, что она девственница? Я ее дочь, мать ее внучки.

– Наверное, мы говорим о разных людях, – предположил он. – Это объяснило бы многое.

– Мне бы тоже хотелось, чтобы вы говорили о ком-то другом, но то, что в Петербурге нет другой Музы Николаевны Казачинской, это точно. Пара-тройка Муз, возможно, и наберется, если хорошо поискать, но не думаю, чтобы «фио» совпало целиком.

– Тогда… не понимаю…

Я предложила ему поведать о себе, о встрече с Музой, о том, что его подвигло повенчаться с ней.

– Вы не поверите тому, что я расскажу. В это невозможно поверить, это противоречит здравому смыслу.

– Я всему поверю. Что вы геронтофил, сбежали из психушки или даже из заключения, что вас несправедливо осудили. Главное, не молчите! Вообще-то вы не похожи на бывшего заключенного. Скорее можно предположить, что у вас сексуальные отклонения.

– Как вас зовут? – спросил он, словно на что-то решился.

– Представьте себе, Любовь, – с иронией заметила я. – Муза была помешана на любви. Но мне это имя любви не принесло.

– Я не только не осведомлен об этом предмете, – он кивнул на газовую плиту, – я многого не знаю, не понимаю и шуток ваших не могу оценить. Мне не к кому здесь обратиться за помощью, некому довериться. В то, что Муза рассказала о себе, поверить было невозможно…

– Не сомневаюсь, – саркастически заметила я, а он замолчал. – Так вы поверили ее россказням? – наконец не выдержала я.

– Я ее любил… – сказал он просто, а потом попросил: – Вы можете показать мне ее комнату?

Это уже интересно! Зачем ему понадобилась комната?!

– После того, как вы объяснитесь.

– Я чувствую в вас нечто враждебное…

– А я в вас – нет. Что, в общем-то, странно. Но все равно, довериться, как вы утверждали, вам некому, так что валяйте, без предисловий.

И он, весьма связно, понес полный бред о том, что жил сто пятьдесят лет назад, о прекрасной даме, с которой познакомился по переписке. Письма доставлял голубь, а дама была Музой. Она попала туда, в девятнадцатый век, через какую-то волшебную подворотню в районе Сенной площади.

Мне совсем расхотелось смеяться над ним, даже грустно стало, не знаю почему. В другой ситуации мне бы, пожалуй, эта сказка понравилась. Я не знала, как себя вести с сумасшедшим, у которого совершенно необычная форма сумасшествия. Впрочем, что я вообще знаю о психических заболеваниях? Возможно, психиатр без труда поставил бы диагноз. Пришелец не выглядел буйнопомешанным, но разве можно утверждать, что у него не случается припадков, когда он опасен?

Я стала присматриваться к его костюму, рубашке и отметила много интересного даже не в тканях или фасоне, а в шитье. И короткие сапоги необычны по выделке. И вообще в его облике, начиная от одежды до манеры двигаться и говорить, был такого рода оттенок старины, какой трудно подделать. Я искала, что выдало бы его, и не находила.

– Документов у вас при себе, конечно, нет?

– У меня нет ничего, что могло бы подтвердить правдивость моих слов. Но какие бумаги подтвердили бы это?

Он снял с правой руки золотое кольцо с гравировкой «Муза». Извлек из нагрудного кармана часы с цепочкой и открыл их. На внутренней стороне крышечки, под стеклом был миниатюрный портретик, смахивающий на Музу.

Я хмыкнула и спросила:

– А что еще у вас есть?

Он послушно показал носовой платок размером со столовую салфетку. Больше ничего у него не было.

– Я вообразить не мог, что окажусь здесь. Не знал, где искать Музу, ходил вокруг Сенной, увидел флигель с подворотней. В окне рыжий кот… Все, как она описывала. Через проходной двор попал на соседнюю улицу и очутился у вас. Я понял, что она нашла флигель с подворотней и вернулась домой. Ужас моего положения в том, что теперь я не уверен, не осталась ли она там?!

Он говорил слишком возбужденно, и мне это не понравилось, лучше и надежнее печальная уравновешенность.

– О, разумеется…

И тут я вспомнила рисунок Музы, с которым она носилась. На рисунке был изображен какой-то домик! По-моему, и подворотня была, и кошка… Он даже на кухне валялся, но я давно его не видела.

Да что со мной? Я словно пыталась найти доказательства бредням этого человека? Натуральный гипноз!

Он снова попросил показать комнату Музы, и я покорно согласилась, но почему-то открыла дверь в свою и вошла первой. Он остановился на пороге, оглядываясь, потом сказал:

– Это не ее комната.

– Почему вы так думаете?

– В комнате Музы окно выходит в сад, как в кухне, кровать стоит у противоположной от окна стенки, там есть картина – деревянный дом в саду. Муза рассказывала о своей комнате, просто я не думал, что когда-нибудь ее увижу.