Читать книгу "Комбат. Беспокойный - Андрей Воронин"

– Примерно тут, – без раздумий сказал он, ткнув пальцем в изгиб береговой линии. – Ну, и?..

Казаков привстал и, склонившись над картой, уперся черенком чайной ложечки в точку на суше, расположенную в нескольких миллиметрах от берега.

– А я выбрался из вентиляционной шахты вот здесь, – сказал он. – И очутился на минном поле. Мины старые, немецкие, противопехотные.

– Два и два – четыре, – вполголоса произнес весьма довольный собой Подольский.

– Да, даже от буржуев иногда бывает толк, – согласился Рублев. – Так как же, Иван Ильич, поможете?

– Опыты, говоришь? – Старик повернулся к Подольскому: – Ну-ка, паренек, погляди в своем портфеле, не завалялся ли там карандашик и листочек бумаги…

– Сколько угодно, – с готовностью откликнулся Николай и, открыв портфель, принялся выкладывать оттуда все необходимое: стопку чистой писчей бумаги, тонкий цанговый карандаш, ластик, набор цветных шариковых ручек и даже особую «командирскую» линейку – прямоугольник прозрачного пластика с массой фигурных вырезов в виде наносимых на карту условных обозначений.

– Гляди ты, подготовился, – хмыкнул старик, наблюдая за его манипуляциями.

Подольский потянул из портфеля пистолет, но тут же, сделав испуганное лицо, сунул его обратно и прикрыл сложенной вчетверо газетой – кажется, это был «Московский комсомолец».

– Подготовился, – кивнул Борис Иванович. – Он у нас запасливый, на то и буржуй.

Старик уже чертил, уверенно покрывая листок за листком сложной паутиной тонких карандашных линий. Он делал это с каким-то нетерпением, словно торопился поскорее выпустить на волю тайну, которая десятилетиями распирала его изнутри, как перегретый пар.

– Опыты, значит, – бормотал он, точными движениями двигая по бумаге линейку. – Опыты! Выходит, не зря они меня в сорок шестом упекли, куда Макар телят не гонял. Вызвали, послушали, убедились, что слишком много знаю, и заперли, чтоб лишнего на стороне не болтал, не разглашал информацию о секретном объекте… Опыты у них! Жалко, годы уже не те, я бы вам показал опыты – как тогда, в сорок третьем…

Подольский украдкой показал Казакову большой палец, и тот кивнул, соглашаясь: да, старик мировой. Борис Иванович просмотрел один из готовых чертежей, передал его Сергею и вопросительно поднял брови: узнаешь?

Казаков вгляделся и снова кивнул.

– Лабораторная зона, – сказал он. – А вот тут была моя камера… Вот этот зал они разгородили на клетушки и держат там своих морских свинок…

– Примерно так это выглядело в сорок третьем, – сказал старик, отодвигая от себя последний листок и кладя карандаш. – Вот здесь, – он показал, – был главный портал, через который лодки заходили в систему гротов. Они тогда с этим порталом здорово намучились – крепили скальный навес, опоры ставили, бетона извели неимоверное количество… А я глядел на все это и думал: одну торпеду сюда, другую вот сюда, – и дело в шляпе: проход закрыт, плавайте там, внутри, взад-вперед до полного посинения… Так что потом, когда вернулся, проблем с выбором цели не было: куда хотел, туда и влепил. И вышло все в лучшем виде. Одна U-52 как раз на выходе была – видно, нам наперехват отправили. Так она там, наверное, до сих пор и лежит… – Теперь у них там похоронная камера, – сказал Казаков. – Могильник. Грузят жмуриков в вагонетку и – в провал… А в бункер попадают из-под воды. Вот тут, – он дорисовал посередине одного из чертежей вытянутый прямоугольник, – вот тут у них бассейн, в котором всплывает лодка. Маленькая такая, компактная сволочь… Называется «Треска», но это, по-моему, не название модели, а имя собственное…

Он взял другой листок и принялся вертеть его так и этак, разглядывая.

– Казармы личного состава, – пояснил старик.

– А теперь там что? – спросил Рублев.

– Не знаю, – сказал Сергей. – Я там ни разу не был. Но думаю, это и теперь казармы. Какой смысл обустраивать под жилье склад горючего, а в жилых помещениях устанавливать генераторы или хранить продукты?

– А вот тут, – желто-коричневый от табака стариковский ноготь уперся в следующий чертеж, – у них был оружейный склад. Мины, торпеды, артиллерийские снаряды и прочее добро…

– Ну, – сказал Подольский, – так это когда было! Оттуда давно все вывезли и в море утопили…

– Не факт, – возразил Борис Иванович. – Это слишком трудоемко и опасно. Серега говорит, лодка миниатюрная…

– И приходит довольно часто, – подхватил Казаков. – Привозит стройматериалы, провизию, какие-то ящики – как я понял, с частями оборудования, которое потом монтируют на месте… Нормальную морскую торпеду, как я ее себе представляю, эта посудина на борт не возьмет. Я уж не говорю о мине… А другого пути на поверхность, кроме этого колодца, у них нет, конечно не считая того крысиного лаза, которым я воспользовался. Кроме того, эта часть подземелья не используется и посещается очень редко – по крайней мере, подопытными. Там работают сами охранники – замуровывают боковые ходы. Я ушел через вентиляционную шахту вот здесь, в семнадцатом коридоре. А проход, ведущий к складу торпед, закрыт железной решеткой. Так что они их, очень может статься, так никуда и не вывезли. Удалили взрыватели – это да, это я бы и сам сделал в самую первую очередь. А так – чего с этой кучей тротила возиться? Заперли ее на семь замков, он и лежит себе спокойно – не шумит, не воняет, есть не просит…

– Или просто забыли, – кивнул Борис Иванович. – С нашими вояками это случается, они до сих пор при передислокации то склад авиабомб на старом аэродроме забудут, то десяток танков потеряют… Кто-то когда-то приказал загородить минно-торпедный склад решеткой и повесить табличку: не курить, мол, взрывоопасно. Потом те, кто вешал табличку, ушли в отставку или померли, табличка упала и потерялась, и никому не интересно, что там, за той решеткой. Решетка и решетка, их тут вон сколько понаставлено…

– А что за опыты, про которые ты говорил? – обратился к Казакову старик.

Сергей открыл и тут же снова закрыл рот. Трое бывших десантников растерянно переглянулись: они не то чтобы забыли о четвертом участнике совещания, а просто молча, не сговариваясь, приняли его в узкий круг своих людей, которым можно доверять. Теперь, когда он выложил все, что знал, и начал задавать встречные вопросы, до всех как-то вдруг, одновременно, дошло, что человек он хоть в прошлом и геройский, но совершенно им чужой, незнакомый, и абсолютно неизвестно, что у него в голове. А вдруг он по-прежнему готов идти в атаку с криком «За Родину, за Сталина!»? А что, если в экспериментах над живыми людьми, производимых ради укрепления обороноспособности России, этот отставной моряк и бывалый политический сиделец не видит ничего предосудительного? Он прошел войну и лагеря НКВД, и он, как никто, знает, что цель очень часто и впрямь оправдывает средства… Вот как одумается да как позвонит куда следует!..

– Нам, конечно, не докладывали, – осторожно ответил вместо Казакова Борис Рублев. – Но, если наш друг все правильно понял, там испытывают волновое психотропное оружие.