Читать книгу "Портфолио в багровых тонах - Лариса Соболева"

Сначала она завесила паузу, видно, вспоминала события и вспоминала с трудом, затем обреченно кивнула и начала медленно, делая паузы между словами и фразами:

— Мы с Сонькой шли в туалет. Она зацепилась с одной нашей страхолюдиной… по имени Эва, а я вошла в… в… кабинку. Когда выходила, меня кто-то ударил по голове.

— Чем ударили? — уточнил Гранин.

— Не знаю. Чем-то твердым. Я больше ничего не помню… только резкую боль. А потом… потом… я поняла, что лежу. Только не понимала, где. Открыла глаза… вижу, сижу на полу, а лежу на Соньке. Хотела спросить ее, что это мы тут делаем, но когда я пошевелилась, у меня в голове звон и боль… Я все равно встала на колени… и увидела… Ууу… Ууу… — завыла Тамара.

— Хорошо, хорошо, — наливая воду в стакан из графина, одновременно поднимаясь с места, принялся успокаивать ее Гранин. Протянул стакан Тамаре, она отвернулась, не желая брать, и тихонько подвывала. — Ладно, идите, девушка, позже поговорим. Вызовите маму.

— Уже вызвала, — идя к двери, словно сомнамбула, провыла она. — Ууу… Ууу…

Когда за ней захлопнулась дверь, он попросил Андрея:

— Скажи медикам, чтобы осмотрели ее голову…

— Я лично осматривал, — заявил тот не без гордости.

— Да? А ты медик?

— Я лучше, Иван Николаевич. Честно. Не верите? А я же один из первых попал на место преступления. Вы меня приставили к Стригуновой и компании, она поехала сюда, я — за ней, как телохранитель. Так вот, на полу были потеки, как будто кто-то поскользнулся и соответственно упал, их зафиксировала Стригунова фотоаппаратом по моей просьбе…

— Что? Она опять фотографировала?

— Да. Я забежал, а она уже снимала, что наводит на некоторые мысли, но об этом позже. Я попросил ее сфотографировать и потеки, которые она сообразила обходить во время самостоятельных съемок.

— Ну-ну? И что?

— Эта Тамара могла упасть, поскользнувшись. И удариться головой о раковину могла, но… а теперь держитесь: но сознание потерять — это слишком! Вот, собственно, и все.

Гранин задумался. Многовато на себя берет Андрюша Дереза, однако медицинское заключение восполнит картину полностью. А сейчас увещевать, что без исследований специалистов делать заключения — верх непрофессионализма, бесполезно, пока же Иван Николаевич хотел услышать вывод Андрея:

— Считаешь, убийство могла совершить Тамара?

— Не исключаю. Но есть еще Стригунова. Как она уверяет, на место преступления попала первой. Первой! До нее никто туда не входил, иначе поднял бы крик. Кстати, Ника вбежала в туалет на крики Тамары, но за помощью не кинулась, а начала снимать убитую, нормально, да?

В сущности, поведение для девушки нетипичное, будь она фотограф или даже кинематографист, да хоть кто. Смерть, кровь… Гранин знал мужчин, падавших в обморок от вида крови, а тут девушка — создание слабое и нежное.

— А мотив? — спросил Гранин, хотя как раз мотив Ники вырисовывался сам собой. Но иногда вторая голова (особенно с нестандартным мышлением) обнаруживает неординарную причину.

— Выставка! — поднял вверх указательный палец Дереза. Собственно, Гранин подумал так же. — В Италии. Я почитал, это престижная… забыл слово… короче, выставка фоторабот. Знаете, сколько стоят фотки известных фотографов? Я охренел! Десятки тысяч зеленых! За какой-то клочок бумажки с изображением… Мир свихнулся. Стригунова здесь фотозвезда. Но там, на Западе, ей надо чем-то блеснуть особенным, чего ни у кого не может быть. Для этой цели подходят свежие трупы, а с ее умением выжимать из натуры максимум… она в дамках.

Как ни парадоксальна версия, а она пока единственно удобоваримая, если сложить все известные факты, которые не в пользу Ники Стригуновой. Но Иван Николаевич по натуре человек сомневающийся, ему необходимо еще хоть какое-то подтверждение, совпадающее с его собственными мыслями.

— Послушай, Андрей, ты серьезно считаешь, что женщина способна совершить столько тяжких преступлений ради фотовыставки?

— Почему нет? У нас — равноправие, а женщина по жестокости опережает мужчин, это всем известно. — И сам заржал. Но не смеялся Гранин, глядевший на весельчака в упор, отчего Андрей слегка смутился. — Позвать Стригунову?

— Нет, не сегодня.

— Так по свежим следам!

— Не сегодня, — повторил Гранин. — Зови по очереди моделей, раз сегодня они все здесь.

— Эдик тоже тут, их менеджер.

— Он менеджер торговой сети, — поправил Гранин. — Зови сначала девушек. Да, постой! А Нике скажи, что она сегодня свободна, пусть едет домой. Но отправь за ней следом напарника, пускай покараулит девочку.

* * *

Ника плюхнулась на заднее сиденье, разом навалилась усталость размером со скалу, которая давила на плечи и сжимала голову. Карина тронула ее за руку:

— Ника, что случилось? Я пробовала войти, меня не пустила полиция.

— Соньку убили.

— Что?!! — в унисон вскрикнули Слава с Глебом, одновременно повернувшись к ней.

— Поехали отсюда, — вяло выговорила Ника и, откинувшись на спинку сиденья, прикрыла тяжелые веки.

Она не спала — какой тут сон! При всем при том каши в голове не было, Ника — человек на редкость устойчивый к «переменам погоды», в экстремальных условиях ее организм кооперируется в один сгусток энергии, которая перенаправляется на выживание. Она думала, думала всю дорогу о том, что происходит и почему с ней. Заботливая Карина налила из термоса кофе, легонько толкнув Нику локтем в бок, предложила:

— Выпей. Усталость снимет.

«Славная, — подумалось Нике. — Да, Карина домашняя, теплая, чуткая. У Ники не было подруг (кроме Лидан, да и то она не подруга, а, скорее, старший добрый товарищ с бесценным опытом), сейчас оценила традицию иметь подруг. Это плечо, жилетка и совет, в общем, все то, в чем нуждается каждый человек в разные периоды жизни. Взяв кружку, Ника сделала несколько глотков и снова, глядя в ночной город, который обычно фотографировала, так как он никогда не бывает одинаковым, подумала: «Что все происходящее значит?»

Дома она кратко рассказала о новом убийстве, показала фотографии на мониторе ноутбука, но не могла ничего объяснить, не найдя ответа на главный свой вопрос. Слава с Глебом почесывали небритые щеки (бритвы остались у старикана в деревне), молча смотрели в монитор, листая кадры, а их оказалось много, очень много. Были снимки и Тамары, потрясающие снимки. Ника поймала моменты, когда в лице девушки сплелись отчаяние и ужас, безумие и внутренняя агрессия. Делиться соображениями первым начал Глеб:

— Ника, а тебе не кажется, что в парке охотились на тебя?

— На меня? Нет, не ка…

Ника осеклась, так как вспомнила треснувшую ветку, свое состояние паники, когда показалось, что за ней кто-то идет. А Глеб продолжил рассуждать: