Читать книгу "Время скидок в Аду - Тэд Уильямс"

Министерство юстиции, также известное здесь как Суд справедливости, находилось в самой низине наиболее застроенного района Красного города за площадью Дис Патер, где лабиринтом извивались гигантские башни, а каждая дверь охранялась. Я молился о том, чтобы не встретить на своем пути судью Аджалапа, это жуткое существо в виде гигантского жука, которое на Земле допрашивало меня по поводу смерти прокурора Трававоска. К счастью, Снейкстафф был не самым важным представителем Секты Лжецов, а значит, не мог надеяться на встречу судьей; от него отмахнулись, направив к очень колкой (в прямом смысле) девушке, которая, казалось, была полностью слеплена из обломков ножниц. Аджалапа я увидел лишь на портрете, который висел на стене, откуда судья приглядывал за мрачным офисом; на картине его панцирь был натерт до блеска, а на нечеловеческом лице застыло сердитое выражение упорного лидерства.

— Мы не можем предоставить вам такую информацию, лорд Снейкстафф, — сообщила мне Девушка-Ножницы. — Судья еще не закончил свое расследование, но вскоре он собирается огласить результаты Сенату и Собранию.

— Ладно, — ответил я, пытаясь представить, существуют ли на свете безрассудные парни, готовые отправиться в постель с женщиной, у которой вместо бедер острые лезвия. — Просто меня беспокоит вот это. — Я постарался протянуть ей обрывок пергамента, но лишь столкнул несколько папок с ее рабочего стола. Она посмотрела на меня с явной неприязнью, а ее металлические детали заскрежетали, когда она нагнулась, чтобы подобрать бумаги. Собрав их, она взглянула на вытянутый и гладкий кусок исписанной кожи.

— Что это? Какая-то долговая расписка?

— Все верно, — ответил я. — Трававоск задолжал мне почти две единицы. Это игорный долг.

(Трававоск на самом деле любил делать ставки и, насколько мне известно, часто проигрывал. Но я с ним точно никогда не играл и даже не знал, какие споры или азартные игры он предпочитает.)

— Так что я хотел узнать, можно ли мне получить выплату, допустим, из его имущества? После того как завершится расследование.

— Разве ваша секта не позволяет вам заниматься этим вне редентуры Трававоска?

Я изо всех сил постарался принять смущенный вид, что было не так уж просто, потому что я вообще не имел понятия, что такое редентура.

— Ну да. Только они… как бы выгнали меня. Я больше не принадлежу к Секте Лжецов. — Я пожал плечами. — Я теперь у Воров.

Она потерла одним из лезвий свой нос, который тоже был лезвием, отчего раздался жуткий скрежет.

— Хорошо, — сказала она наконец. — Ладно. Оставьте это у меня, и я приложу бумагу к файлам. С пояснениями. — Она нахмурилась, что выглядело очень странно, честное слово. — Но не надейтесь на большие выплаты.

Я поднялся.

— А кто надеется? Мы ведь в Аду.

Оказавшись снаружи, я отошел в тень, которую отбрасывал массивный вход в башню, чтобы убедиться, что я схватил именно то, что нужно, пока Девушка-Ножницы собирала разбросанные мной бумаги. Я быстро взглянул на украденное: несколько листов для исходящей почты в виде официальных кусочков пергамента для писем из Суда. Что еще лучше: я сумел стащить деревянный штамп, будто сошедший со страниц книги о Эбенезере Скрудже,[48]только оттиск на нем принадлежал не конторе «Скрудж и Марли», а самому Министерству Юстиции.

Отлично.

Той ночью спал я не очень хорошо, и причиной тому были не только частые крики прогуливающихся вдоль Серной лагуны. На самом деле их вопли были не намного хуже, чем вонь этой лагуны, и не обращать на них внимания было легче, чем игнорировать тех двоих или троих, кто издавал отвратительные звуки, занимаясь сексом в комнате наверху.

Наконец спустя столько времени я был готов сделать то, зачем пришел в Ад. По крайней мере, приступить к делу. Если вы хоть немного узнали меня к этому моменту, то поняли, что я не настолько глуп, чтобы из раза в раз совершать одни и те же идиотские поступки — нет, я предпочитаю совершать разные. Уже давно я начал осторожно следить за окружением Элигора (как известно, преданности в Аду не существует, а получение взяток — один из любимых видов досуга). Я не собирался просто вломиться в его крепость. Я понимал, что не смогу просто так войти и освободить Каз. Я даже и не намеревался составлять план, пока не узнаю больше. Именно поэтому я весь вечер занимался подделкой документов Министерства Юстиции, пока мне в голову не пришла идея, полностью соответствующая моему желанию выбраться из цитадели Элигора живым и со всеми жизненно важными органами.

Когда я столкнулся с Элигором в его земном жилище на Файв Пэйдж Милл в Сан-Джудасе, то еще не знал, с кем или с чем имею дело. Теперь я знал. Я был более чем уверен, что на ее спасение у меня будет лишь один шанс — и если я получу хотя бы этот один шанс, то уже буду счастливчиком. Мне нужен был действенный план, но сначала мне надо было увидеть его замок под названием Лошадиная плоть вблизи.

Даже подобраться к нему поближе уже было трудно, потому что, хотя верхние уровни домов и соединялись друг с другом, все дома строго охранялись. Как Адское правительство и другие важные здания Пандемониума, Лошадиная плоть располагалась в огромном парке за высокими стенами. Территория была засажена кроваво-красными деревьями и охранялась легионами существ, смахивавших на скорпионов-альбиносов с волчьими головами. Их присутствие не очень меня беспокоило, потому что, по крайней мере в этот раз, я собирался войти через главные ворота.

Лошадиная плоть занимала несколько гектаров и простиралась в высоту туманного неба так далеко, что даже в свете красных дневных огней я не мог рассмотреть самую ее верхушку. Величественный каменный замок вовсе не был похож на лошадь или на чью-либо плоть, но и ничего приятного в его облике тоже не было. И все же где-то там была Каз, и я отчаянно нуждался в ней. Казалось, что, только добравшись до нее, я смогу сохранить свой разум.

Так что я потратил несколько дней на тщательное обследование и много денег на взятки, собирая информацию и подготавливаясь. Я достал еще несколько предметов одежды от портного на Ночном рынке и еще раз посетил тарантула Саада, у которого приобрел кое-какие необходимые вещи. Мои шрамы никак не заживали, а бугры на лице были уродливыми, зато я точно не был больше похож на Бобби Доллара.

В ночь перед началом моей миссия напился огненной воды практически до беспамятства, потому что был так взволнован, что иначе бы не смог уснуть. В полумраке, который здесь называют утром, я сделал последний глоток, чтобы победить похмелье и неприятный запах во рту, затем надел свежую одежду и стал готовиться к выходу в Красный город, насвистывая мелодию из фильма «Хороший, плохой, злой».[49]