Читать книгу "Шпага, честь и любовь - Анатолий Минский"

Последними словами Мейкдон испортил больше половины впечатления, произведённого безукоризненной логикой. Мужчины, предпочитающие в постели людей того же пола, часто недооценивают, насколько их склонность отвратительна для приверженцев традиционной любви.

Особенно, когда любишь кого-то по-настоящему.

Глава тридцать первая

Шахты. Вышки для добычи жидкого топлива. Угольные разрезы. Рукотворные горы из отвалов пород. Паутина железнодорожных путей, по которым снуют маленькие паровозы с вагонетками. Русло Леонии, узкой в верховьях и широкой только ниже к столице, ближе к горам извиваются тонкие нитки её притоков.

Горан равнодушно взирал с высоты на промышленные ландшафты. Расстройство, привычно наступившее от близости с прекрасным полом и вытесненное пьянством, сменилось безразличием.

Алекс испытал двойственные чувства, впервые попав на восток.

Хорошо, что всё это есть у Икарийской империи. Плохо, что обычная городская промзона на окраине Атены гораздо внушительнее. Здесь преобладает самая простая, добывающая промышленность. Там — перерабатывающая. Нет сомнений, что ламбрийские недра тоже таят немало богатств, они просто хуже разведаны, дело времени. Их запасы начнут подниматься наверх, когда истощатся здешние залежи.

А ещё есть запасы на восточном материке Кадмусе и малоизученных архипелагах южного полушария. Когда-нибудь Новый Свет окончательно перегонит Старый, и это невыносимо для патриотов империи.

Фалько, чрезвычайно молодой в свои двадцать лет для среднего офицерского звания, удивился изобилию на востоке ламбрийских господ, о которых принято считать, что главные их поселения — на западе, где укоренились их предки, сбежавшие из-за океана во время гражданской войны. Ничуть не бывало, представители нации, формально только что побеждённой и формально враждебной, заправляют здесь всем. Или почти всем. Богатейшая в стране территория к востоку от зелёной императорской зоны отдана красному клану, ближайшему к августейшей семье. Кто бы сомневался!

Но в тавернах, барах и кабаках, а также просто на улицах городков встречаются теи в плащах голубого, синего, жёлтого, бежевого, коричневого цвета. Все знатные семейства норовят урвать кусок от самого доходного дела в империи, оттого суется здесь их представители. Само собой, хватает фиолетовых, ну как же без них.

— Куда катится мир! — пессимистично проворчал Горан в одной харчевне перед последним перелётом к горам, где придётся сменить крылья на лошадей. — Гляди, ученик, чем занимаются благородные синьоры. Считают деньги, вагоны, дни доставки, проценты от вложений. Не удивлюсь, если половина из них год шпагу не извлекала из ножен. Предлагаю пари: плесну пиво в нос усатому красномордому в синем, он не шпагу вытянет, а стражу кликнет.

— Нам это нужно?

— Не хочу уподобляться счетоводам! — он грохнул кружкой по столу, привлекая излишнее внимание. — Ты только посмотри, что они заказывают. Жирную свинину! Картофель с салом! Пиво лакают бочками. Спорим на золотой, половина из этих толстобрюхих от земли не оторвётся!

Последние слова Горан выкрикнул, заставив спутника подумать — не предпочтительнее ли было отправиться в одиночку либо попросить телохранителя у того же Мейкдона. Наилучшим достижением забияки стал визит хозяина заведения, если это, конечно, считать достижением.

— Синьоры не изволят пройти в отдельный кабинет? Другие благородные посетители волнуются.

В число волнующихся Алекс причислил бы и себя. Учитель взвёлся до состояния, когда готов драться на дуэли даже с ветряной мельницей, но ещё крайне опасен.

— Я изволю покинуть ваше гнилое место вообще! — воскликнул тот к облегчению спутника и повторил: — Куда катится мир…

Во дворе, отдышавшись, он заявил голосом, трезвым как стекло.

— Уважь просьбу, молодой человек. Продолжим полёт прямо сейчас. Не то меня вырвет от этих мерзких торгашей. Ты видел — никто и головы не повернул, когда я громко оскорбил их толстобрюхими! Самое место и самая подходящая компания, чтобы порассуждать о чести и совести. Летим от них подальше!

Ночной вояж, да в незнакомой местности… Откровенно говоря, из памяти не выветрился полёт после боя с ламбрийским рейдером, между чёрным морем и чёрным небом, закончившийся истреблением невольных спасителей.

Но Горан не просто наставник и человек, с которым побывал в пекле. Внезапно пришло понимание: он — Друг с большой буквы, из тех, что пойдёт с тобой, потому что ты попросил. Скорее всего, даже не поинтересовавшись, зачем понадобятся его услуги. Тей ныне редкой и крайне неудобной породы, за своё рыцарское отношение он достоин такого же ответного, а это весьма не просто. Как минимум, нужно с пониманием относиться к его слабостям. Например, к хандре после запоя.

— Ладно. Летим.

Горана исцелило приключение, случившееся через пару дней, когда напарники сменили уже крылья на четырёх лошадей около пограничной имперской заставы.

— Далеко собрались, синьоры?

Тибирийский акцент вооружённого до зубов мужичка был силён не настолько, чтобы не различать слова и не понимать их негуманный смысл. Естественно, он не вышел на промысел в одиночестве, да и невозможно одному перегородить дорогу деревянным завалом столь плотно. Позади раздался шум, красноречиво свидетельствующий, что путь к отступлению тоже отрезан.

Горан поднял руку, призывая Алекса остановиться, потом большим пальцем сделал жест, хорошо известный по управлению группой теев в воздухе: ты направо, я налево, рассыпаемся. В начале боя иногда важно не спину прикрыть друг другу, а удалиться, чтобы случайно не зацепить товарища.

Меж тем, грабитель начал перечислять условия, при которых дарует жизнь незадачливым путникам. Всего-навсего отдать лошадей, деньги и оружие, после чего убираться восвояси.

— Конечно! Жизнь-то дороже! — покладисто крикнул Алекс, вытаскивая ноги из стремян.

Первый выстрел он сделал во время кульбита в воздухе, за четверть секунды до того, как врезался в кустарник, тут же обильно прошитый разбойничьими пулями. К счастью, мимо — трудно целиться, не видя мишень. Понимая, что головорезам требуется время на перезарядку допотопных ружей, фалько вынырнул на мгновение, поймав на мушку очередную фигуру. С противоположной стороны столь же экономно бухал револьвер Горана, смещаясь вперёд.

Опасаясь, что в трескотне выстрелов не слишком точно вычислил положение товарища, которому лучше не мешать, Алекс ужом прошмыгнул в обратном направлении, влетев головой в живот здоровяку, устроившемуся в кустах с дробовиком наперевес. Тот, недолго думая, с силой тюкнул прикладом вниз. Наверно, тея спасло лишь то, что от неожиданности разбойник не успел хотя бы чуть-чуть размахнуться. Кинжал вонзился в брюхо, вспоров его и навсегда отбив охоту орудовать ружьём.

Хрип раненого и возня под кронами сосен остались незамеченными бойцами задней линии, увлечённо лупившими по кустам, куда нырнули всадники. Ближайший получил кинжал в шею, двух оставшихся Алекс застрелил, после чего вернулся в кусты и упокоил несчастного, пытавшегося удержать кишки от выпадения наружу.