Читать книгу "Приговоренный - Валерий Еремеев"

– Вы правы, – вынужден был согласиться Федоров. – Не очень красиво получилось. Но у нас есть извиняющие обстоятельства. Ваше присутствие здесь было нежелательным. Дело в том, что именно вас мы подозреваем в убийстве своего подчиненного.

Жанна Игоревна ойкнула, а Таратута взмахнул рукой с плащом.

– Что за ересь! Ладно бы Сыч. В его голове постоянно завихрения какие-то происходят. Вверенное ему подразделение по количеству чрезвычайных происшествий уже давно пора занести в книгу рекордов Гиннесса. Мой недосмотр, каюсь. Но я исправлю свою ошибку. Как мент он уже приговорен. Но вы-то? В вашей конторе дураки не водятся, или я не прав?

Федоров рассмеялся.

– Приятно услышать столь лестное мнение о нашей конторе. Но все-таки я хотел бы, чтобы именно Руслан Петрович изложил суть наших соображений. Так сказать, последнее слово приговоренного.

Федоров опять рассмеялся. Даже громче, чем в первый раз. Остальные его не поддержали. Бледная секретарша вообще обессиленно опустилась на стул. Сыч прочистил горло, достал сигарету, повертел ее в пальцах, но закурить в присутствии начальника все же не решился.

– Убийства Пасечника и Лапова были устроены Юрцышиным, который не хотел возвращать долг, – начал он. – Это можно считать доказанным. То, что первый заместитель мэра подался в бега, – яркое тому подтверждение. Но я сделал ошибку…

– Увы, не единственную, – перебил Таратута, но Федоров вскинул на него сердитый взгляд, приказывающий помолчать.

Сыч объяснил, что его ошибка состояла в том, что он предположил, что Лапов с Пасечником тоже готовили убийство Юрцышина, а стало быть, их гибель оказалась следствием принятых чиновником контрмер. В какой-то мере Сыча сбило с толку вранье егеря Козлова во время их первого разговора. У Юрцышина было два других действительно кровных врага, причем один из них постоянно был на виду. Таратуты – отец и сын. Неизвестно, что думал по этому поводу народный депутат Михаил Таратута, но его сын Владимир Михайлович явно не желал прощать обиды и продолжал искать возможность отомстить Юрцышину, тем более что последний, используя служебное положение, и дальше продолжал вредить их семейному бизнесу. Такая возможность представилась, когда в фирму, которой через подставных лиц управлял младший Таратута, потому что сам не имел права заниматься предпринимательской деятельностью, пришел Сергей Чикалюк. Какие только в то время Чикалюк не обивал пороги, пытаясь собрать средства на лечение сына! Ходил по государственным учреждениям и частным фирмам, по фондам и финансовым обществам. Просил, унижался. Чикалюк оказался именно тем человеком, который был нужен Таратуте. Он выделил ему недостающие деньги, потребовав взамен убить Юрцышина. Чикалюк уговорил егеря Козлова, чтобы тот пригласил его в их компанию как специалиста по охоте с подсадной уткой. Смерть Юрцышина ни в коем случае не должна была выглядеть как преднамеренное убийство. Все должны были думать, что это просто несчастный случай на охоте. Чикалюку наверняка был обещан хороший адвокат. Он бы раскаялся, а суд принял бы во внимание больного ребенка и определил бы ему минимальное наказание. Года три бы отсидел и вышел за хорошее поведение. Не такая уж высокая цена за жизнь сына. Во все времена ради своих детей родители и не такое проделывали. Но удар по Лапову и Пасечнику был нанесен чуть раньше. Юрцышин, зная, что его бывшие друзья уже мертвы, нервничал, и ему стало не до охоты, что, собственно, и спасло ему жизнь. Когда Сыч и Качибадзе приходили в автомастерскую, от них не укрылось приподнятое настроение Чикалюка. И удачную операцию сыну оплатил, и грех на душу не взял, потому что несчастный случай на охоте откладывался на неопределенное время. Бедняга не знал, что за ним уже охотится настоящий убийца – подручный Таратуты Козлюк. Таратута был в курсе, что Сыч уже вовсю интересуется автослесарем, поэтому рисковать не мог и наплевал на вложенные в Чикалюка инвестиции. Тем более в тот же вечер он был с лихвой вознагражден, когда Сыч изложил версию смерти Лапова и Пасечника, в которую так логично вписался Юрцышин. Таратута ликовал и даже отказался от своего первоначального решения уволить Сыча из УБОПа. В случае удачи Таратута не только убирал с пути соперника, а низвергал его из князи в грязи. Так было даже лучше, чем просто его убийство. Однако прямых доказательств вины Юрцышина не было, поэтому Таратута придумал план, целью которого было заставить недруга задергаться и совершить ошибку. Скорее всего в окружении Юрцышина у него был свой человек, который донес до своего шефа информацию о том, что некий майор Сыч копает под него с целью обвинить его в организации убийств. Причем сам Сыч выставлялся в роли этакого героя-одиночки, действующего на свой страх и риск. Юрцышин предпринял попытку запугать его, но цели не достиг. Его помощник Толкунов был задержан и признался, что действует по наводке своего шефа. Плюс ко всему появились дополнительные показания родных Пасечника, прямо свидетельствующие о наличии у Юрцышина мотива. Нервы у Юрцышина сдали, и он скрылся из города, лишь укрепив имевшиеся против себя подозрения. Таратута мог торжествовать, если бы не одно – Николай Богомаз. Рассматривая фотографии с места гибели Козлюка, Богомаз выказал уверенность, что уже встречался ранее с этим субъектом, хотя и не помнил, где именно. Сыч предполагал, что Богомаз видел Козлюка вместе с Таратутой, в прошлом году, когда прессовал его фирму. Таратута, пришедший в кабинет Сыча, слышал слова Богомаза и, чтобы направить его мысли в другую от Козлюка сторону, отправил опера в командировку. По возвращении Богомаз больше не касался этой темы, но Таратута все равно нервничал и ждал удобного случая. Случай представился, когда Богомаза несправедливо обвинили в нарушении тайны следствия и распространении конфиденциальной информации. Богомаз был в депрессии. Таратута зашел в его кабинет, подгадав время, когда на стройке начали забивать сваи, под надуманным предлогом попросил его пистолет и выстрелил ему в голову. Чтобы еще больше приглушить звук, Таратута воспользовался собственным пальто, которое имел привычку носить на предплечье и которое перед выстрелом сложенное вдвое накинул на пистолет, оставив торчать только кончик ствола. Само собой, Таратута рисковал. Но не сильно. В это время в соседних с Богомазом кабинетах никого не было. Качибадзе был на больничном, Сыч тоже еще не вернулся. О секретарше Таратута подумал заранее, услав ее в магазин.

За все время, пока Сыч говорил, начальник УБОПа, глядя в сторону, иронически чуть кивал головой, мол, говори-говори, недолго говорить осталось. Секретарша, напротив, не сводила с Сыча восхищенных глаз.

– Кстати, Жанна Игоревна, за чем он вас отправил? – поинтересовался Федоров.

– За зеленым чаем с жасмином, – ответила секретарша, продолжая поедать своего кумира глазами.

– У вас закончился чай?

– Нет, просто Владимир Михайлович никогда не пил такого чая. В первый день, когда он был назначен на должность, я спросила его, что он любит. Владимир Михайлович потребовал, чтобы всегда было два вида кофе, растворимый и для кофеварки, черный чай без примесей, в особенности без бергамота, которого Владимир Михайлович терпеть не может, и зеленый чай тоже без всяких добавок. Это все. Он никогда не говорил мне, что любит чай с жасмином.