Читать книгу "Отягощенные злом. Огонь с небес - Александр Афанасьев"

Потом пулемет вместо очередного выстрела щелкнул – и замолчал…

– Твари… – устало выдохнул Араб, бросая раскаленный пулемет…

Пламя лизало борта вертолета, видно было как днем, по крайней мере, за пару десятков шагов от вертолета. Шатаясь, Араб обошел машину и увидел Воронцова. Он лежал, свесившись из люка машины, на земле валялась использованная туба «РПГ».

Сначала Араб подумал, что Воронцов мертв, но, приложив руку к артерии на шее, понял, что нет, жив, пульс отчетливый.

– Давай-ка… Вот так…

Кровь не брызгала и даже не текла, но с левой стороны лица волосы слиплись кровавыми сосульками. Похоже на черепно-мозговую – хотя, может быть, просто осколок чиркнул и кровит. Всякое может быть…

– Черт…

Араб с ненавистью глянул на вертолет.

– Что же…

Движение! Движение в дрожащем от огня мареве.

Араб глянул на вертолет. Потом на напарника. Тот дышал, непонятно было, что с ним – но тот дышал.

– Полежи здесь, хорошо? Я сейчас.

Держа вертолет на прицеле автомата, Араб осторожно обходил его, сам едва держась на ногах, готовый выстрелить при малейшем движении. Движения не было.

Десантный отсек – пулеметной турели нет, она оторвана вместе с пулеметом и, возможно, стрелком при падении, сам вертолет сильно покорежен – падали на скорости. В десантном отсеке, может, кто-то еще оставался, но спасать этих тварей у Араба не было ни сил, ни желания.

Он опустил голову и начал разглядывать песок. От этого закружилась голова, затошнило, но он шаг за шагом осматривал пространство вокруг вертолета, пока в свете пламени кое-что не заметил. Это был мелкий гравий, не песок, тут четко видимых следов не остается, но если знать, как смотреть, что-то все же можно было увидеть. И Араб увидел – потревоженный гравий, человек, уходя, проскользнул ногой, и образовалось что-то вроде бурунчика. Это показывало, в какую сторону ушел беглец.

– Вот значит, как…

Араб бросился следом. Бросился – сильно, конечно, сказано, скорее – потащился, с хрипом хватая воздух, пахнущий раскаленным металлом, авиационным керосином и паленым мясом. На ходу он вытащил из кобуры пистолет, с металлическим щелчком сдвинул предохранитель.

Дорога шла в гору – идти было очень скверно, тут были как бы буруны из гравия, нанесенного так то ли ветром, то ли таявшим снегом, высота этих каменных волн была метра два, и идти по ним было непросто, даже здоровому человеку, не говоря уж о том, который выбрался из перевернутой машины. Араб взобрался на гребень первой волны, осмотрелся – в этот момент из-за тучи показалась луна, и серебристые дорожки побежали по земле. И он увидел человека, который был всего в сорока метрах от него.

Можно было бы выстрелить в спину. И надо было выстрелить в спину – в бою нет места ни джентльменству, ни героизму, в бою либо ты, либо тебя. Но Араб так никогда не воевал – и не собирался этого делать.

– Эй ты, сволочь! – каркнул он.

Уходящий человек неожиданно легко развернулся, полыхнул огонек, рядом злобно пропела пуля. Второго шанса противнику Араб не дал – выстрелив в ответ, он рухнул вниз, съехал по каменистой осыпи, раздирая остатки формы и в кровь разбивая лицо.

Капитан первого ранга Каляев

Машина, которая попала под удар, выглядела не слишком поврежденной. Видимо, удар пришелся не по ней, а рядом с ней. Оставлять такое за спиной было нельзя – надо было зачистить…

Из всего оружия, которое было в вертолете, капитан выбрал «Арбалет». Десятизарядный гранатомет с магазином барабанного типа. Прикинул – расстояние в самый раз, гранаты успеют взвестись.

Опасно встал у самого люка, схватился за поручень – и открыл огонь. Выстрел, второй… механизм гранатомета настолько хорошо поглощал отдачу, что он вел огонь с одной руки, забросив через плечо ремень и натянув его.

Вспышка на земле блеклая, но он знал, что такое разорвавшаяся граната. Еще одна… и тут все, что было хорошо, в один момент стало плохо. Он заметил движение в темноте, движение у самой машины… попытался прицелиться… но одной рукой прицелиться было невозможно. Выругался, схватил гранатомет другой рукой, балансируя в летящем вертолете у самой грани, нацелил оружие в цель. Но потерял две-три секунды, которых ему и не хватило. Выстрелил он – и выстрелил от машины ракетчик. Сначала показалось, что ракета пройдет мимо… но тут вертолет тряхнуло, начало разворачивать… он попытался схватиться за поручень – но не нашел, не нащупал его. И в этот момент разлетающимися осколками толкающего винта окончательно сорвало решетку, моментально создался крутящий момент – и вертолет закрутился на месте, как балерина на льду. Капитан даже крикнуть не успел – его вышвырнуло из десантного отсека, и он полетел в темноту…

Его вышвырнуло из десантного отсека, и спасся он чудом. Спасла низкая высота. И вертолет рухнул не на него.

Капитан пошевелился. Потом встал на четвереньки, неуверенно – и тут его буквально вывернуло наизнанку, прямо себе на руки.

Араб

Разбитая при падении рожа кровоточила и болела так, как будто в нее вгрызался сам дьявол. Или… когда ему было девять лет, он додумался поиграть с грызущей кость собакой… В больнице его починили… это было первое его по-настоящему серьезное ранение, можно сказать. Память об этой боли навсегда осталась с ним…

Он перевернулся на спину, оттолкнувшись руками. Руки тоже саднило. Облачность, которая стояла почти всю ночь, внезапно начала рассеиваться, в прогалы между туч светил ярко-острый полумесяц луны. Кровь в его потустороннем свете казалась черной.

Надо идти… Даже если подыхаешь – все равно надо идти, черт тебя дери.

Сначала он сел. Автомат выпал из рук, он мог быть и ниже по осыпи, и выше… искать его – совершенно не было сил. Просто удивительно, как он отстегнулся от прочнейшего ремня и упал… но и это выяснять – тоже не было ни времени, ни сил.

Араб достал пистолет. Теперь они на равных…

Только бы еще раз не упасть…

Воронцов.

Вспышка. Крики и валящийся от разрыва потолок. Заходящий на цель вертолет и тяжесть охотничьего карабина в руках – единственного, который еще может остановить наступающих британцев. Все было так, как тогда. И все было по-другому.

Тогда – британцы убивали русских, а русские – британцев. Теперь – русские убивают русских, и нет этому конца.

Каляев… Однокашник, ставший заговорщиком и убийцей. И предателем…

Я очнулся от жара. Рядом что-то горело, и горело весело.

Я открыл глаза – получилось открыть только один, другой не открылся, залепленный какой-то гадостью. Сначала я даже не понял, что произошло – мелькнула мысль, что я уже в аду и черти вот-вот бросят меня в топку. Что я заслужил – на все сто, потому что каждый выгребает по делам его, и кто какую кашу заварил – тому такую и хлебать. Потом я понял, что в паре десятков метров от меня на земле догорает вертолет…