Читать книгу "Контрабандист - Михаил Тырин"

И на секунду показалось, что измышления об инопланетной агрессии не так уж наивны. Впрочем, я эти мысли тут же погнал прочь. Бред!

Ах да, еще паук-обходчик. Как-то он не очень похож на плод случайной человеческой мысли или эмоции. Слишком технологичен. И деятельность его выглядит рациональной. Это вам не вопящий «огрызок», ползущий в произвольном направлении…

Как-то стало не по себе. Вновь под кожей потянулись холодные ниточки страха.

– Полковник, – сказал я. – А ведь ты не из спецназа.

Он напрягся.

– Ну-у, кое-какую подготовочку проходил.

– Кое-какую – может быть, – согласился я.

– Вообще-то я – начштаба службы дистанционно-технического управления, – негромко признался он.

– Ясно. Войну только на мониторах видел.

– Ну, не только…

– Да ладно, не пыжься. Я-то – вообще гражданский специалист. А вот скажи лучше, за что тебя сюда сослали?

– Да было дело… – вздохнул он.

– Напился и упал на ракетный пульт?

– Хуже. Изделие мы одно уронили. Дорогое. Очень.

– Как это – уронили? Несли и уронили?

– Да нет. Я руководил беспилотными полетами. Аппаратик один в точке «А» с полосы подняли, а до точки «Б» не довели. Испытательный образец нового ракетоносца.

– Подумаешь, фигня какая… – фыркнул я.

– Фигня, – кивнул он. – Если б он не упал на ангар. Где стояли еще пять подобных образцов.

– Забойный салют получился, наверно. И что, теперь у тебя за эти образцы из зарплаты вычитают?

– Моей пожизненной зарплаты там даже на подлокотник пилотского кресла не хватит. Нет, все проще. Командующий сказал: «Все начальство списать в пехоту». Ну и списали. И вот я здесь.

– Лихо.

– А ты как здесь оказался?

– Это такая долгая история и такая неинтересная… – махнул я рукой. – Да еще и грустная. Как-нибудь расскажу, когда совсем уж нечего будет делать.

Я вздохнул и стал смотреть вокруг. Дома здесь стояли погуще, появились даже признаки городской архитектуры – какие-то красивые заборчики, скверики – а все равно Лавансаль казался самым унылым местом во Вселенной. Не потому, что был полузаброшен, а потому, что человеческого тепла в него было вложено лишь самую малость. Он так и остался необжитой стройплощадкой. Люди ушли под землю, к теплу, оставив дома, улицы и кварталы ветшать и осыпаться на ледяном ветру. Этот город умер, еще толком не родившись. А теперь он переживал вторую смерть, и еще неизвестно, какая из них более ужасна.

– Приехали, – услышал я вдруг голос полковника.

– Куда? – не понял я.

– Никуда. Вон, смотри…

Дальше пути не было. Улицу перекрывала какая-то темная бесформенная глыба, вклинившаяся между домами.

– Отправь бойцов посмотреть, что это, – посоветовал я.

Сологуб кивнул, и через полминуты двое добровольцев отправились на разведку. Вернулись они скоро, но ничего толкового сказать не смогли. С их слов, на нашем пути лежало нечто «мокрое, скользкое, блестящее и вонючее. Как гнилые кишки».

Вот тебе и безопасный маршрут. Какая-то мерзость выросла прямо над волноводом, напрочь перегородив улицу.

– Значит, идем в обход, – пожал плечами Сологуб и уже начал разворачивать транспортер.

– Подожди, – хмуро сказал я. – Не так быстро. Сначала высади людей.

– Ты думаешь, что…

– Да. Я думаю, если шарахнет по машине, остальные успеют разбежаться. Всегда надо учитывать опыт предшественников.

– Хм… а я, выходит, разбежаться могу и не успеть?

– Боишься – посади в кабину любого бойца. Только здесь наперед неизвестно, кому повезет.

– Ладно, сам поведу.

Парни высыпали из фургона, я тоже вышел и занял позицию в задних рядах. Ситуация мне совсем не нравилась. Буквально вчера мы так же сместились с прямого пути всего на квартал и тут же попали в адскую свистопляску, в которой потеряли человека. Все повторялось в точности. Для полноты картины не хватало только адской свистопляски…

Мы очень медленно и осторожно, приглядываясь и прислушиваясь к каждой мелочи, двигались между домами. Грузовичок тихо урчал сзади. Сологуб поминутно нервировал всех бормотанием по рации: «Ну, как там? Ну, что там?» и так далее. Очень хотелось попросить его заткнуться, но я не мог сделать это перед его бойцами.

Мы прошли переулок и свернули на параллельную улицу. Все увидели, что «гнилые кишки» тут тоже имеются, причем в немалом количестве. Правда, здесь они не заткнули проход, а просто расползлись по дороге и стенам, словно плющ.

И вдруг я увидел, что у бойца, идущего первым, дымится ранец!

– Э, стой! Остановись, говорю! Двенадцатый, стоять! – дошло наконец до меня. – Ты что, глухой?

Двенадцатый, услышав свой позывной, с недоумением обернулся.

– Назад, быстро! – крикнул я.

Он поспешно отступил.

– Все отходим! – Я отщелкнул замок его ранца и увидел, что там дымится смарт-планшет. Он не просто дымился, а уже начал плавиться.

– Рация не работает, – сказал вдруг «двенадцатый».

– Твою мать, начинается! – процедил я. И, повернувшись к машине, крикнул полковнику: – Вырубай все. Всю электронику глуши к едрене фене, понял?!

Он ничего, конечно, не понял, но послушался.

– Что делать будем? – встревоженно спросил меня кто-то из бойцов.

– Не знаю, ребята, не знаю! У кого еще что сгорело или работать перестало – проверяйте. Все выключайте, пока последнего не лишились. Техника горит, значит, что-то здесь происходит. Что-то сейчас будет…

Я лихорадочно соображал. Мне нужно было хотя бы приблизительно понять, откуда ждать проблем, с какой стороны.

Итак, во-первых, почему здесь в воздухе такое напряжение, что дымится наша аппаратура? По логике, это стоило бы связать с разросшимися «кишками». Но почему они разрослись именно на пути волновода – там, где для них вообще должна быть, по нашей теории, мертвая зона? И чего они тут вспухли, как какой-то чертов синяк на ровном месте?!

Синяк…

А не такая уж плохая версия. Я подумал: почему у человека на месте ушиба вздувается синяк? И простой порез тоже распухает? Потому, что организм борется с травмой. Это было то же самое! «Кишки» боролись с излучением волновода, поэтому и наросли здесь такой огромной массой. И электрическая напряженность в воздухе – противодействие энергии волновода. Которое происходит, скорее всего, постоянно.

Иными словами, я зря испугался, что здесь сейчас начнется что-то невообразимое. Оно не начнется, оно здесь всегда.