Читать книгу "Карлуша на Луне - Борис Карлов"

Столик на гнутых ножках в мгновение ока заставили угощениями.

— Съешьте, съешьте чего-нибудь, дорогой друг, — пропел Пупс. Доставьте мне такое удовольствие, я прошу вас, я умоляю!

Ощущая неловкость и спазмы в пищеводе, Первый министр оторвал виноградину, сунул в рот и спустя несколько секунд зашёлся кашлем.

Пупс колобком скатился с кровати, подлетел к Крыссу и дробно заколотил по его спине кулачками. Тот перестал кашлять, вытащил из кармана платочек, повернул голову и сдавленным голосом произнес:

— Ваше сиятельство очень добры ко мне…

Лицо его сделалось багровым.

— Вот видите! — радостно запрыгал Пупс у него за спиной. — Видите, как все замечательно получилось! Я сумел, сумел доказать, что являюсь вам другом! Ведь вы сейчас могли совсем задохнуться! Могли? Могли?

— Мог…

— Но ведь я спас вас? Ведь верно, спас?

— Спасли…

— И после этого вы будете утверждать, что я вам не друг?

— Ваше сиятельство больше чем друг, я обязан жизнью вашему сиятельству.

Пупс взял Крысса за плечи, поцеловал его в макушку, запрыгнул в кровать и со счастливой улыбкой смотрел на него некоторое время из-под одеяла.

Со стола убрали нетронутые угощения. Первый министр разложил свои бумаги и начал наконец свой обычный утренний доклад.

Прежде всего он, как обычно, доложил о доходах и расходах государственной казны за истекшие сутки. Казна была переполнена, и теперь уже следовало заботиться не о наполнении её, а о разумном распределении средств. В глубине души Пупс не был ещё полностью уверен в незыблемости собственной власти, а потому с расходами не торопился. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что теперь может взять всё, что захочет, — просто так, без отдачи.

Однако цифры вскоре его утомили.

— Хорошо, хорошо, — отмахнулся он, мучительно зевнув. — Расскажите лучше, какие настроения в народе. Доволен ли мой народ существующим порядком, нет ли жалоб? Поймали вы наконец этих пиратов, несущих в радиоэфир смуту?

— Не уверен, что их поймали, ваше сиятельство; думаю, что господин Тайный министр более обстоятельно доложит о положении дел в этом вопросе.

— Хорошо, продолжайте.

— Портреты вашего сиятельства с изображением анфас развешаны во всех присутственных местах; изображения в профиль чеканятся на монетах нового образца и наградных медалях. Все письменные и устные тексты начинаются здравицей в адрес вашего сиятельства или же ссылкой на цитату из трудов вашего сиятельства…

— Моих трудов?..

— Любой гном в нашем государстве знает, что существует многотомное издание трудов вашего сиятельства, однако никому не приходит в голову где-нибудь его разыскивать.

— Ловко. А как обстоит дело с гимном? Вы мне обещали гимн, неужто у нас перевелись поэтические таланты?

Лицо министра осветилось. Он достал из внутреннего кармана истрёпанную бумажку, пострадавшую, как видно, в процессе творческих мук, и торжественно прочёл:

— «Дерзновению подобно!»

— Что это? — спросил Пупс.

— С позволения вашего сиятельства, Гимн подлунных гномов, — пояснил Крысс. — Несколько дней и ночей специально собранная мною команда наших лучших поэтов работала над строками этого гимна. Я сам лично доводил до необходимого совершенства окончательный вариант. И вот плод моей сегодняшней бессонной ночи.

— Так-так, — с чрезвычайной заинтересованностью Пупс приподнялся на локте, — читайте.

Крысс встал, горделиво распрямился, взял в левую руку листок, театральным жестом отставил в сторону правую — и принялся читать:

Правитель единый на счастье нам дан,

Ему не страшны перемен катаклизмы;

Заботится он, чтобы полон карман

Набит был у каждого в нашей Отчизне.

Кипит наша ярость!

За счастье народа

Подлунного мира

Не дрогнет рука!

Веди нас на славу!

Веди нас на подвиг!

Да здравствует сила

Твоя на века!

— Погодите, погодите! — прервал его Пупс. — Но почему же именно сила?

— Осмелюсь просить ваше сиятельство выслушать все куплеты до конца…

— Хорошо, валяй.

И действительно, оказалось, что припев после второго куплета заканчивается словами «Да здравствует мудрость твоя на века!»; после третьего куплета в достоинство его сиятельства возводилась скромность; и, наконец, финальная строчка гимна звучала так: «Прославится имя твое на века!»

Пупс закричал «Браво, браво!», запрыгал на кровати и захлопал в ладоши.

— Замечательно! Великолепно! Крысс, честное слово, я не ожидал от вас такой прыти. Вы — талант.

Потупив глаза, Крысс стоял чрезвычайно довольный и даже смущённый столь бурно выразившейся похвалой.

— Но вам не кажется, что слово «скромность» в третьем куплете звучит… Как бы это сказать… недостаточно скромно?

— В одном из вариантов прославлялась храбрость вашего сиятельства, однако я счёл слова «сила» и «храбрость» в данном случае почти синонимами и потому решил прославить именно скромность вашего сиятельства.

— Хм… Ну, если вы действительно так полагаете… я всецело вам доверяюсь как профессионалу. Крысс, вы — молодчина! Как обстоит дело с музыкой?

— Наброски уже готовы, но я пока ещё не считаю возможным представить их на рассмотрение вашего сиятельства. Текст, если вы соблаговолите его одобрить, будет сегодня же опубликован.

— Одобряю, дорогой друг! Конечно одобряю! Только умоляю вас: не затягивайте это дело с музыкой, хорошо? хорошо? хорошо?..

Пупс в несколько прыжков оказался возле Крысса, чмокнул его в лоб и, наклонившись, забарабанил ладонями по столику:

— Правитель! Единый! На счастье! Нам дан! Да здравствует! Сила! Твоя! На века!..

Весь этот день Пупс находился в великолепнейшем расположении духа; он играл в бадминтон, купался в бассейне, а также с большим аппетитом съел второй завтрак, обед и полдник. Вечером он поехал в ресторан-кабаре «Весёлый клоун». Хотя Пупс имел теперь совершенно неограниченные возможности для получения разного рода удовольствий, он даже и не думал расставаться со старыми, милыми его сердцу привычками.

Глава вторая

Как господин Джулио испортил настроение его сиятельству, но был прощён. Звонок Тайного министра, взволновавший его сиятельство перед сном

«Весёлый клоун» находился на прежнем месте, в одном из фешенебельных районов центра города и внешне ничем не отличался от того, каким он был до государственного переворота.

Но только внешне.

С некоторых пор это заведение негласно работало для одного-единственного клиента — нетрудно догадаться, для кого именно. Вход для каких бы то ни было других посетителей, за исключением гостей его сиятельства, был закрыт. Роли непринуждённо ведущей себя публики в общем зале исполняли специально подготовленные для этой цели агенты секретной полиции.