Читать книгу "Визитер - Михаил Шухраев"

— Кажется, живой, — проговорил один из патрульных. — И крови почти нет, только на ноге.

— Контузия, — предположил сержант. — Если не умрет — будет жить!

И Мэтью осторожно отнесли в укрытие.

Он не пришел в себя, когда в проливе появилось множество кораблей — даже тех, которые не были предназначены для морских путешествий. Он был без сознания, когда его перенесли на борт лодки. Он не открыл глаз, когда его осторожно подняли на борт британского эсминца. Он безмолвствовал, когда эсминец атаковали пикирующие бомбардировщики.

Мэтью Корриган пришел в себя только в Англии. Но в памяти оставались лишь обрывки воспоминаний.

Он в больнице, очень слаб, едва может слегка поднять кисть руки. Рядом — доктор и незнакомый офицер. Мэтью вглядывается: у офицера на погонах — короны. Майор…

Он что-то говорит, и Мэтью силится понять, что именно.

— …Поскольку никто из вашего подразделения не дошел до Дюнкерка. Еще раз — когда вы будете готовы к опросу?

Офицера едва ли не отталкивает женщина в очках с властным и волевым лицом. Она тоже в военной форме, но без знаков различия.

— Майор, я бы очень попросила вас… Подозревать вы будете изменников и шпионов, а это — честный британский солдат, попавший в непростую ситуацию. Вы погубите его! Вы должны немедленно передать его нам! Возможно, именно этот солдат весьма важен для страны, майор. Даже если вы этого не понимаете…

И майор с некоторым усилием соглашается.

«Передать нам… Нам — это кому?» Мысли — короткие и отрывистые — роятся в голове Мэтью. Он не может ничего понять. Или сейчас и не нужно понимать. Если бы рядом оказалась Блэки, она все смогла бы объяснить.

Блэки. Она навсегда осталась в ТОМ МИРЕ.

Потом в его сознании был огромный провал. Что происходило в это время, он совершенно не помнил. Кажется, все это время он был без сознания в какой-то больнице.

Иногда этот провал заполнялся какими-то странными видениями, чаще всего в них фигурировала все та же женщина в очках. Кажется, она говорила с ним и даже пробовала смягчить свой привычный неумолимый тон. Она пыталась расспросить его о чем-то, хоть как-то привести в себя.

Окончательно очнулся Мэтью только тогда, когда за окнами его госпитальной палаты — почему-то, отдельной, — шел снег.

— Завтра — Рождество, — сказала ему медсестра. — Леди Джоанна Терстон хотела вас видеть. Вы сможете говорить?

— Да, — вяло ответил Мэтью и удивился, насколько хриплым стал его голос.

— Вам не следует ничего опасаться, — говорила с улыбкой медсестра. — Леди Терстон вытащила вас с того света.

— Это доктор? — все так же безразлично спросил он.

— Нет, не совсем, — покачала головой медсестра. — Хотя для вас она стала доктором. Ваша болезнь совершенно особенная, это не ранение и не контузия.

И вновь он оказался перед дамой в сверкающих очках. Точнее, она пришла к нему в палату.

— Я в госпитале? — спросил он.

Леди покачала головой:

— Нет, это не совсем госпиталь. Вы — в организации «Мэджик Гуард». Мы — единственные, кто мог вам помочь. У нас есть много вопросов, но сегодня вам еще трудно говорить…

— Нет, неверно, мэм. Говорить я могу.

— Что ж, тогда мы можем начинать. Нас интересует, сколько дней вы были в Запределье? И как смогли туда попасть?

— Запределье? — удивленно переспросил он.

— Может быть, вы не знаете этого названия. Не беда. Обычно все жертвы говорят «странный мир». Впрочем, вы смогли бы прожить в Запределье весьма долго.

— Но со мной была Блэки! — неожиданно для самого себя воскликнул Мэтью. — И я помню, прекрасно помню все названия.

— Блэки? — переспросила женщина.

Он замолчал, почти умоляюще глядя на нее.

— Возможно, у вас была какая-то версия вашего путешествия для «Интеллидженс сервис» — хотя я сомневаюсь, что вы смогли бы в вашем состоянии сочинить хоть какую-то версию. Возможно, вы боитесь что-то рассказать, поскольку думаете — мы запрем вас в сумасшедший дом. Это не так. Мы сами настолько сумасшедшие, что готовы принять все, что вы расскажете, если это будет правдой. Расскажите нам все с самого начала. Вам бояться нечего.

То ли леди Терстон говорила очень убедительно, то ли у него возникла потребность говорить, но он начал рассказывать — с того самого момента, когда он оказался под прицелом снайпера.

Дама записывала что-то в своем блокноте, задавала уточняющие вопросы, — и ни единожды не улыбнулась.

— Говорите, ошейник? Вы сможете изобразить знаки на медальоне?

— Попробую, — ответил Мэтью. Он смог нарисовать в блокноте дамы только какие-то жалкие каракуль– ки, но и этого оказалось вполне достаточно.

— Древний язык, — произнесла она. — О, Боже, как ужасно изображено! Нет, не думайте, что я вас упрекаю, мистер Корриган. Скорее, себя. Впрочем, пожалуй, на сегодня хватит. Вы еще очень больны.

Это было правдой. Мэтью выходил из своей странной болезни очень медленно, словно бы его организм не слишком-то сильно ей сопротивлялся.

— Что со мной? — прямо спросил Мэтью, когда леди Терстон появилась не следующий день.

— Сколько вы были в Запределье, мистер Корриган? Несколько дней? Вам, должно быть, не известно, что для обычного человека смертельными могут оказаться несколько часов, если он впервые попал туда полностью неподготовленным. У вас отменное здоровье… и лучший из возможных проводников. Но то что вы выжили — чудо!

Он все еще сомневался, не оказался ли в сумасшедшем доме. На этот счет его разубеждала и леди Терстон, и ее медсестры. «Если это, по-вашему, психиатрическая больница, то где смирительные рубашки? Где решетки на окнах? Где дюжие санитары? Считайте, что вы — в госпитале после ранения. Редкого ранения, которое стало медицинским прецедентом. Это, конечно, не совсем так, но суть примерно такова».

— Но кто вы тогда? — спрашивал Корриган.

— Нечто вроде «Интеллидженс сервис», только занимаемся немного иными вопросами, — следовал уклончивый ответ. — Мы — немного старше, чем эта замечательная служба.

Мэтью окончательно убедился, что он не в сумасшедшем доме, только когда его стали выпускать на прогулки по небольшому городку, где располагался госпиталь. Правда, его всегда сопровождала одна из медсестер.

На вопрос «а зачем?» она неизменно отвечала: «Вам нельзя вновь провалиться в Запределье».

Мэтью вышел из госпиталя (а впрочем, можно ли назвать это госпиталем? Других больных или раненых он

там не видел) лишь весной. В свое время его очень сильно расстроило известие о сдаче Франции (хотя это было очень и очень старой новостью). Жизнь продолжалась, и Мэтью спокойно входил в нее. Но вот забыть Блэки он был не в силах.