Читать книгу "Медиавирус - Дуглас Рашкофф"

Хотя Лукас, возможно, просто воспроизводит взгляды теоретиков вроде Ноама Хомского, он в то же время способен действовать в соответствии с этими взглядами: «Мы остро почувствовали эту атмосферу, когда Ирак вторгся в Кувейт. Мы увидели, как Кувейт заплатил 30 миллионов долларов той же пиар-фирме, которая ведет дела „Pepsi“, чтобы она сфабриковала истории вроде знаменитой истории с недоношенными младенцами, которые превратили бы Ирак и Саддама (коих финансировали США) в Гитлера».

Идеей «Бумажного тигра» было ответить на агрессивный hype с помощью медиа. Но чтобы эта идея сработала, реакция контркультурных медиа должна была стать подлинной, органической обратной связью со всей нацией в целом. Простой трансляции мнений диссидентов было бы недостаточно. Взгляды горстки радикальных профессоров и журналистов могли быть мгновенно маргинализированы. Однако акции реальных людей со всей страны маргинализированы быть не могли и вызвали бы глубокий резонанс как эффективное отражение настроения Америки накануне войны. Лукас разослал американским видеомейкерам три тысячи писем, в которых просил их снимать на пленку все, что творится в их регионах в связи с войной в Персидском заливе: «Люди начали присылать нам записи. Сотни пленок: диспуты в местных университетах, огромные демонстрации, люди, сомневающиеся в целесообразности войны, молодые военнослужащие в самолете, не желающие лететь в Персидский залив, ветераны, выступающие против войны, и многое другое – но в коммерческих медиа мы ничего такого не видели. Мы видели организованную пресс-кампанию».

Возможно, именно напряжение, созданное разницей потенциалов между тем, что показывали телесети, и тем, что на самом деле происходило в стране, и дало «Бумажному тигру» тот прилив энергии, в котором он нуждался, чтобы стать полностью реализованной силой на национальном телевидении во время войны в Персидском заливе. Лукас собрал первую из четырех программ, основанных на присланном ему материале, – «The Gulf Crisis TV Project: Operation Dissidence» («Телепроект о кризисе в Персидском заливе: Операция „Несогласие“) – и решил распространить ее новым способом – с помощью спутника.

Компания «Deep Dish TV» («Глубокая тарелка») была создана при содействии «Бумажного тигра» как орган спутникового распространения программ. Она собирала деньги на аренду коммерческого спутникового времени с тем, чтобы программу можно было передать одновременно нескольким сотням телестанций. «Глубокая тарелка» рекламировала программу, а также сообщала, когда и на какой спутник нужно будет настроиться. Все, что должна была сделать заинтересовавшаяся станция, – это нацелить свою тарелку на соответствующий спутник, записать пленку и потом воспроизвести ее в любое удобное для себя время. (Именно так в Соединенных Штатах распространяется большинство телепрограмм. За день или два до эфира программа передается через спутник местным станциям, которые записывают ее и показывают позже.)

«Глубокая тарелка» также разослала письма заинтересованным активистам, посоветовав им потребовать, чтобы их местная станция приняла спутниковую передачу и показала шоу.

«Глубокую тарелку» ждал невероятный успех. Сотни станций по всем Соединенным Штатам записали все четыре выпуска и повторили их по несколько раз. Лукас убежден, что стратегия сработала потому, что его программы просто-напросто установили обратную связь с Соединенными Штатами, показав им то, что происходило в действительности, но не получало освещения: «Так как программы были собраны из материалов, присланных отовсюду, людям было интересно увидеть, что повсюду творится. Программы сработали, так как налицо был информационный вакуум. Они способствовали налаживанию связей между борцами за мир, которые думали, что одиноки в своей борьбе. Пленка дала им причину объединиться: объединиться, чтобы посмотреть пленку. Во многих городах люди устроили демонстрации, только чтобы добиться показа программ. Это создало еще большую шумиху вокруг всего дела».

Медиа-вирус, возникший вокруг программ, оказался не менее вирулентным, чем их содержание -которое, впрочем, было умышленно «самоподобным». Построение этих программ как «медиа о других медиа» одновременно усилило и защитило вирулентность антивоенных мемов, заключенных внутри, гарантировав тем временем дальнейшее освещение коммерческими каналами самой медиа-акции. Несмотря на всю свою «фекальность», прием работает. Ни на секунду не забывая о склонности медиа-мейнстрима переупаковывать и подвергать вторичной обработке свою образность, «Бумажный тигр» и «Глубокая тарелка» умудряются опровергнуть крокеровские негативные рассуждения о «медиа соучастия». Они научились эксплуатировать их «фекальность», вместо того чтобы погрязнуть в ней.

Но ни одна попытка распространиться в таких масштабах не обходится без жертв. Одна недавно получившая лицензию диссидентская станция сети PBS (Public Broadcasting Service – Служба общественного вещания), находящаяся в Филадельфии, тоже приняла спутниковый сигнал и передала его, уже через свой спутник, всей сети PBS. Вскоре после первых воздушных ударов США по Ираку, по словам Лукаса, «станция получила письмо, в котором сообщалось, что их лицензия „в данный момент пересматривается“ из-за проблем с передатчиком, и они отказались принимать от нас новые пленки. Они позвонили мне и сказали, что не могут рисковать, показывая дальнейшие программы». Лукас не впал в панику. Его мысли о коммерческих медиа, даже о PBS, были только подтверждены: «Мы должны избегать признанных медиа. Людям, создающим свои собственные коммуникационные связи, не нужны суррогаты. Если отдать инициативу кому-то другому, – улыбается он, перефразируя Маршалла Маклюэна, – это все равно, что вынуть свои глаза и одолжить их кому-то еще».

Совершая электронный скачок

Дирк Конинг – главный редактор журнала «Community Television Review» («Общественное телевизионное обозрение») и директор трех общественно-доступных станций в городе Гранд-Рапидс, штат Мичиган. Самый по-американски шумный из участников дискуссии в «Парадизо», Конинг цитирует Томаса Джефферсона и Альберта Эйнштейна так же щедро, как Лукас – Хомского и Маклюэна. Конинг – «метасетевик», подчеркивающий важность установления связей между общественно-доступными сетями как в Америке, так и во всем мире. Он особо озабочен тем, чтобы народу досталась полоса на запланированной информационной супермагистрали, прежде чем ее застолбят исключительно корпоративные интересы.

– Забудьте все, что вы когда-либо думали о телевидении, радио и компьютерах, – говорит он собравшейся вокруг него толпе. – Теперь, когда все они перешли на цифру – на световые импульсы, путешествующие по оптоволоконному кабелю [прозрачный провод, который может передавать множество сигналов одновременно], начнется конвергенция. Все они сольются в одно единое многофункциональное орудие. Весь ужас в том, что правительство и крупные корпорации знают об этом. Они строят новые информационные шоссе, и они не заинтересованы в том, чтобы люди вроде нас могли получить к ним доступ. Существует последовательный план в международном масштабе, направленный на наше исключение, и мы должны отдавать себе в этом отчет и оставаться активными.