Читать книгу "Гроза над Польшей - Андрей Максимушкин"

Марко, со своей стороны, заметил, что сам он солдат не видел, снялся с хутора и забрал с собой приглянувшегося ему русского механика, но люди говорят, что солдат очень много, целую дивизию вроде бы в Польшу бросили. Сам же Марко считал, что немцев всего один батальон егерей и батальон мотопехоты или панцергренадеров. Дескать, шумят сильно, носятся как угорелые, людей пугают, вот все и думают, будто их много, а на самом деле… Тут рыжий партизан закатил глаза, ткнул пальцем в небо и с видом натурального деревенского дурачка признался, что не знает, сколько и чего против них бросили.

Шутка удалась, смеялись долго. А потом Марко, понизив голос, рассказал, что в Радоме неизвестная группа спалила кастрационную контору вместе со всем персоналом. Во второй половине дня открыто подкатили на машинах, вошли, всех перебили, полили пол бензином, запалили, мины заложили и спокойненько так уехали. Двое попавшихся им навстречу уже на выезде из города полицаев получили свинцовые приветы в грудь и с божьей помощью упокоились навеки.

Новость была воспринята неоднозначно. Кто бурно выражал одобрение, присутствовавший при разговоре Франтишек заявил, что, дескать, давно надо было очистить богопротивный вертеп божьим огоньком да душегубов на колах рассадить. А вот капитан Ост не проронил ни слова, только кивнул, давая понять, что все прекрасно слышит.

Дождавшись, когда командир отряда выйдет покурить, Черкасов и Виктор Котлов подошли к нему и поинтересовались: что это за кастрационная и почему ее так не любят?

– А за что полякам любить этот бордель? – усмехнулся Юрген. – Еще одна выдумка нацистов. Специально для поляков.

Кастрационной конторой в просторечии именовался Центр планирования семьи, интересное такое заведение, декларирующее в высшей степени благородные и гуманные идеи, а в реальности работающее, в первую очередь, на дело уничтожения поляков как нации. Под видом помощи малообеспеченным семьям, ради того, чтоб якобы люди могли растить счастливых здоровых детей, им навязывали бездетность.

Особое возмущение у мыслящих патриотов вызывала пропаганда добровольного бесплодия. Да еще жертвам пропаганды выплачивали за согласие на операцию хорошие деньги. Первое время операции проводились хирургически, и если с мужчинами все просто, достаточно перерезать семенники, то с женщинами больше возни. Нужен постельный режим, послеоперационный период реабилитации.

По словам Юргена Оста, лет пять назад светлые головы додумались применить в этом богопротивном деле передовые достижения науки. Дьявольскую смесь препаратов, подавляющих половую функцию, и узконаправленного гамма-излучения. Быстро и дешево. То, что у жертв операции возрастает риск заболеть раком, никого не волнует.

Слушая капитана, Виктор Котлов отметил про себя правильную речь и свободное владение специальными терминами. Юрген Ост совершенно случайно продемонстрировал свою образованность, владение достаточно специфическими знаниями.

– Радиоизотопы попали в воздух? – поинтересовался Котлов.

– Как я понял Марко, капсулы разорвало и вывернуло. В Радоме столпотворение. В городе видели людей в костюмах химзащиты.

– Заражение местности, – протянул вице-адмирал.

Вспомнились сухие строчки нормативов, строжайшие запреты и меры предосторожности при обращении со спецснарядами на линкорах. Вещи, которые знает любой морской офицер, и не дай бог допустить промашку, махнуть рукой на безопасность, тут же снимут с должности, а могут и разжаловать. Советскому флоту хватит одной атомной аварии. В свое время из-за разгильдяя, уронившего торпеду при погрузке, пришлось топить современную подводную лодку. Два десятка человек получили дозу.

Перед внутренним взором Виктора Котлова предстал гигантский атомный шар над укромной бухточкой у Новой Земли. Бегущая по воде белесая дымка, захлестываемые ей корабли. Люди в белых балахонах, противогазах и с громоздкими приборами, изучающие поврежденные взрывом корабли. Жесткий неумолимый вердикт – списать все участвовавшие в испытании корабли. Затопили даже те, что можно отремонтировать – металл конструкций фонил.

– Город заразили, – согласился Юрген Ост.

– И ради чего все это? Вы хоть понимаете, что налет принесет полякам больше горя, чем этот растреклятый Центр? – возмущался Котлов искренне, он не понимал, ради каких таких великих целей можно подводить под удар своих же людей. Как можно запихнуть под радиацию тех, о благе кого беспокоишься?

– Все ради свободы и пробуждения. Да, ущерб велик. Да, многие получат лучевую болезнь. Все верно. Ты о другом подумай: люди воочию узрят, насколько вредна радиация. Живой пример – лучшая пропаганда. После этого налета никого силком в кастрационную не заманишь. Все затраты немцев на сеть Центров планирования семьи пойдут прахом. Поляки задумаются о своем здоровье. Маленький шажок. Еще одно движение к будущему.

– Вам еще осталось устроить наглядную агитацию о вреде пьянства, – хмыкнул Виктор Котлов. Он считал, что нельзя бороться со злом такими методами. – Разложить на центральной площади наглядное пособие. Вот, полюбуйтесь: печень трезвенника, а вот рядом печенка человека, пившего всю жизнь и от вудки помершего.

– Слово «печенка» употреблено специально? Я не русский, но разницу понимаю.

– Как насчет такой агитации?

– Благодарю за хорошую идею, – по лицу Юргена Оста невозможно было понять, шутит он или нет.

Поздно вечером Виктор Котлов шепнул пару слов на ухо Алексею. Пора сматывать удочки и отдавать швартовы. В буквальном смысле слова. Дима Комаров как раз проявлял трудовой героизм, помогая рыбакам распутывать сети и выгружать из лодки улов. Заодно он случайно бросил пару весел в прогулочный катер. Посудина Диме понравилась: небольшая, стальная, легкая и с мотором. Последнее для пленников было особо ценным.

Алексей Черкасов отложил в сторону заготовку корзины, прицепил к поясу нож, сегодня вечером позаимствованный у Анжея, и громко изъявил желание прогуляться до ветра. Дескать, живот пучит, не любит крестьянское брюхо жареных лещей. Ответом послужили незамысловатые шутки на желудочно-туалетную тему. Этого Черкасов и добивался.

Через четверть часа Виктор Котлов вспомнил, что ему надо срочно пообщаться с Франтишеком, рыболов обещал ему показать пару приемов вязания сетей. Пора напомнить, пока не забыл, и пока все спать не легли. Выйти из дома ему никто не мешал. Народ собрался у печки и травил партизанские байки.

Виктор Николаевич дошел до соседнего дома и вдруг, словно о чем-то вспомнив, махнул рукой и свернул к бане на участке старшего сына Франтишека. Место было тихое. В тени старой сливы рядом с навесом Котлова уже поджидали Черкасов и Комаров.

– Все спокойно?

– Тихо, адмирал, – Алексей незаметно перенял у Юргена Оста манеру обращения к моряку.

– Ждем Рината и тихонько, огородами к причалу. Старлей, ты катерок проверил?

– Порядок. Пришвартован парой веревок, на тумбы петли накинуты. Весла я взял. Бензин, думаю, есть.