Читать книгу "Джек Потрошитель. Кто он? Портрет убийцы - Патрисия Корнуэлл"

Никто не знал, совершит ли он еще одно убийство. В городе совершались другие преступления, которые не приписывались ему. Во вторник, 2 октября, через два дня после убийств Элизабет Страйд и Кэтрин Эддоуз, возле нового здания штаб-квартиры Скотланд-Ярда был обнаружен женский торс.

Женскую руку нашли еще 11 сентября. Находка никого не заинтересовала, кроме миссис Поттер, чья легкомысленная семнадцатилетняя дочь исчезла 8 сентября, в тот самый день, когда убили Энни Чэпмен. Полиция не занималась розыском сбежавших подростков, особенно таких, как Эмма Поттер, постоянная клиентка работных домов и лазаретов.

Исчезновение дочери напугало ее мать, и когда та не вернулась и к вечеру, она обратилась в полицию. А тут еще обнаружили отрезанную женскую руку… Мольбы миссис Поттер были услышаны, и констебли разыскали Эмму, живую и здоровую. Но ее мать подняла такой шум, что историей заинтересовались репортеры. Возможно ли, что уайтчепелский дьявол совершил и другие преступления? Полиция категорически отвергла это предположение. Расчленение — это совершенно другой образ действий. Ни Скотланд-Ярд, ни врачи не были согласны с тем, что убийца мог изменить свою тактику.

Рука была отрезана в плече и перевязана бечевкой. Ее обнаружили на берегу Темзы возле железнодорожного моста Гросвенор в Пимлико, в четырех милях к юго-западу от Уайтчепела. Пимлико находится в пяти милях к югу от Бродхерст-гарденз — небольшая прогулка для Сикерта. «Вчера во время прогулки я прошел около одиннадцати километров», — писал он из Дьеппа, когда ему было пятьдесят четыре года. Пять миль — это для него не расстояние. Даже в старости, потеряв ориентацию, он часто бродил часами, что ужасно беспокоило его третью жену и всех, кто присматривал за ним.

Пимлико находится всего в миле к востоку от студии Уистлера на Тайт-стрит в Челси. Этот район был отлично знаком Сикерту. Мост Баттерси располагался всего в нескольких кварталах от студии Уистлера и примерно в миле от того места, где была обнаружена рука. В 1884 году Сикерт рисовал парк Баттерси — его было видно из окна студии Уистлера. В 1888 году Пимлико был причудливым районом с аккуратными домиками и маленькими садиками. Однако канализационная система выходила прямо в Темзу.

Рабочему Фредерику Муру не повезло. Он работал за воротами пристани возле железнодорожного моста, когда услышал на берегу Темзы возбужденные голоса. Вода стояла низко. На берегу столпились мужчины. Они громко разговаривали и смотрели на что-то валявшееся в грязи. Поскольку никто не пытался поднять этот предмет, это решил сделать Мур. Полиция доставила руку на Слоан-стрит, где доктор Невилл обследовал ее и определил, что это правая рука женщины. Он решил, что бечевкой руку обвязали, чтобы ее было «удобнее нести». Доктор сказал, что рука находилась в воде два или три дня и была отрезана после смерти. Если бы она была отрезана у еще живого человека, как ошибочно предположил доктор Невилл, мышцы оказались бы более «сжатыми».

В конце XIX века существовало убеждение, что на лице мертвого человека сохраняется то выражение, которое было в момент смерти, — выражение боли и страха. Следовательно, оно должно сопровождаться сжатием кулаков или судорожно согнутыми конечностями. В то время не понимали, что после смерти с телом происходит ряд изменений и сжатые кулаки или согнутые конечности могут быть результатом трупного окоченения. Скорченную позу и сломанные кости обгоревшего тела можно было ошибочно принять за травму, хотя на самом деле они являлись результатом съеживания тканей и хрупкости костей, вызванных высокой температурой.

Рука, по мнению доктора Невилла, была «аккуратно отделена» от тела «острым орудием». В течение некоторого времени полиция считала свою находку ампутированной у трупа конечностью — результатом практики студента-медика. Полиция заявила журналистам, что это просто чья-то дурная шутка. Обнаружение женского торса возле самого здания Скотланд-Ярда счесть дурной шуткой было уже нельзя. Хотя вполне возможно, что это было именно шуткой, если убийство было совершено Джеком Потрошителем.

Новости об ужасной находке распространились очень быстро. В августе и сентябре произошло много ужасных событий. Люди начали жаловаться на то, что детали преступлений, публикуемые в газетах, еще больше усугубляют ситуацию. Один человек написал в «Таймс», что «все это — дело полиции и не касается мирных граждан». Журналисты усиливают панику, что только помогает убийце.

Лондонцы стали обвинять свою полицию в невежестве и глупости. Скотланд-Ярд не может найти убийцу. В конфиденциальном меморандуме полицейские власти писали, что «если преступник не будет вскорости передан в руки правосудия, это будет не только унижением, но и нетерпимой опасностью». Количество писем, отправляемых в Скотланд-Ярд, превысило все разумные пределы. Чарльз Уоррен отправил в газеты официальное письмо, в котором «благодарил» граждан за их интерес и извинялся за то, что у него нет времени всем ответить. В газеты также слали множество писем. В «Таймс» даже наняли специального человека, который разбирал полученную почту и выяснял личность отправителей публикуемых посланий.

Впрочем, действовать полиции было нелегко. Телефон запатентовали всего двенадцать лет назад, и он еще не стал домашней принадлежностью. Сомневаюсь, чтобы газетчики, разбиравшие почту, бросались выяснять достоверность имени и адреса отправителя. Я изучила множество газет, напечатанных в 1888 — 1889 годах, и заметила, что анонимные письма все же публиковались, хоть и нечасто. Большинство авторов соглашались на то, чтобы в газете публиковались их имена, адреса и даже род занятий. Но когда начались преступления Потрошителя, в газетах появились письма, подписанные только инициалами или псевдонимами.

Спустя несколько дней после убийства Энни Чэпмен в «Таймс» было опубликовано письмо, в котором полиции предлагалось поднять все дела, связанные с «манией убийства, которая могла быть сочтена „излеченной“. Письмо было подписано „Сельский доктор“. В письме, опубликованном 13 сентября и подписанном „Дж.Ф.С.“, утверждалось, что за день до этого мужчина был „в 11 часов ограблен на Хэнбери-стрит“ в Ист-Энде, а в 5 утра семидесятилетнего старика ограбили на Чиксэнд-стрит. В 10 часов того же самого утра какой-то мужчина вбежал в булочную и украл всю выручку. Все это, по утверждению анонимного автора, случилось на территории „всего в сто ярдов и в районе, где были совершены два ужасных убийства“.

Удивительно в этом анонимном письме то, что ни в полиции, ни в газетах не появлялось сообщения о подобных преступлениях. Остается только удивляться, откуда автору письма известны такие детали, если только он сам не совершил эти преступления или не являлся офицером полиции. Большинство писем к редактору были подписаны и содержали искренние предложения помощи. Представители духовенства требовали, чтобы полиция обратила больше внимания на Ист-Энд. По мнению авторов писем, в этом районе необходимо улучшить освещение, увеличить количество полисменов и вывести оттуда все бойни, поскольку жестокость по отношению к животным выплескивается на улицы и оказывает дурное влияние на «невежественное воображение». Богатые лондонцы должны выкупать трущобы Ист-Энда и ремонтировать их. Из бедных семей следует забирать детей и воспитывать их на средства правительства.