Читать книгу "Дело о «красном орле» - Андрей Константинов"

Я согласился.

* * *

Я согласился, но уговорил Сашку, что сам заброшу его в Агентство — незачем ему с таким «выхлопом» за руль садиться. Забросил Сашку и поехал домой… но приехал почему-то на проспект Рационализаторов.

Я не знаю — видит Бог, я не знаю, — как я оказался там, но через двадцать минут я припарковал свой «джип» у проклятой шестнадцатиэтажки с автостоянкой. Я сидел в машине и курил, глядя на бесконечный фасад с окнами, спутниковыми тарелками, балконами и лоджиями. В этом доме живут две с половиной тысячи человек… и один зверь по кличке Греттир, которого не знает мой компьютер. Компьютеру совершенно безразлично, про что его спрашивают: про человека, зверя или про столб. Если он знает, где находится искомое, он дает ответ. Мой компьютер не знает, где живет Греттир. И ему — компьютеру — все равно. А мне нет! Мне — нет! Мне не все равно… «Ну, сука, — сказал Зверев, — я тебя достану!»

«Дорогая моя доченька! Поздравляю тебя с Днем Рождения, желаю крепкого здоровья», — написала дочке Зинаида Дмитриевна Пастухова… В это время Вера уже лежала в морге.

Я достану тебя, Греттир. Я обязательно тебя достану! Я выключил «дворники», которые качались перед глазами и гипнотизировали, гипнотизировали… я выключил «дворники», сунул в переполненную пепельницу сигарету и вышел из машины.

Шестнадцатиэтажная громадина высилась бетонной стеной, давила. Я поднял голову, посмотрел на лестничный балкон тринадцатого этажа… там сидел на перилах красный орел!

Я тряхнул головой — и красный орел исчез. Может быть, прав Сашка, и мне лучше поехать поспать? Я еще раз тряхнул головой и пошел к двери подъезда.

…В пустом подъезде мои шаги звучали бетонно-гулко. Лифт… кнопка «13». Я вышел, двери лифта съехались, сомкнулись.

Знакомый лабиринт тупичков. Глазки. Дверь на лестницу с матовым армированным стеклом. Я повернул ручку и вышел в пространство с задавленным эхом… «Ага, — сказал Сашка, — вот оно!» И мы увидели пятна крови на полу и на стене.

Теперь пятен не было. «Наконец-то смыли», — подумал я… Но голос Зверева произнес: «А кому это надо?» Я внимательно присмотрелся и понял, что пол и стены не мыли… Ошибся этажом? Да, похоже так.

Я вернулся на площадку… и увидел черные цифры «13», сделанные по трафарету.

Значит, я ошибся подъездом. Чертыхнувшись, я снова сел в лифт и поехал вниз. На десятом этаже лифт остановился, и в него вошел… парень с длинными черными волосами.

* * *

…вошел парень с длинными черными, до плеч, волосами. Я стиснул зубы. Я стал смотреть мимо него, в стену. Вот мы и встретились, берсерк. Вот мы и встретились, викинг Греттир. Интересно, свой тупой нож ты носишь с собой?

Впрочем, это не имеет значения. Я возьму тебя, даже если у тебя три острых ножа.

На шестом этаже лифт снова остановился, и в него вошла женщина.

— Здрасьте, — сказал Греттир картаво.

— Здравствуй, Витя, — ответила она и с подозрением посмотрела на меня. Мне стало жарко. — Здравствуй, Витя… как твоя сестренка — выздоровела?

— Ага, выздоровела.

Я отвернулся к стене. Может, прав Сашка, и мне следует элементарно выспаться?

* * *

Из подъезда мы вышли втроем. Женщина еще раз с подозрением посмотрела на меня…

Я остановился, закурил и подождал, пока они уйдут. Потом посмотрел на табличку с номером подъезда… И тут все понял!

Я враз осознал свою ошибку. Почти бегом я бросился к торцу дома и посмотрел на номер — 74! Дом 74, а не 46! На проспекте Рационализаторов оказалось два шестнадцатиэтажных дома с автостоянкой перед фасадом! А может — три? А может — пять?

Я сел в «джип», выехал на проспект и медленно проехал его до конца. Потом обратно. Домов-близнецов со стоянками перед фасадом оказалось три. Три, а не один.

На миг я ощутил себя то ли Мягковым из «Иронии судьбы», то ли Ришаром из «Рассеянного»… то ли не выспавшимся Обнорским из Агентства «Золотая пуля». Я рассмеялся.

Выглянуло из-за туч солнце, заиграла красным осинка на пустыре.

…Интересно, как бы я потом оправдывался, если бы притащил в РУВД этого длинноволосого Витю?

Я достал из кармана трубу, намереваясь позвонить в Агентство, порадовать ребят. Но телефон зазвонил сам.

— Але.

— Андрей? — спросил голос Харольда.

— Я, Харольд, я… спасибо тебе и Юрию за помощь.

— Да мы, собственно, еще ничем и не помогли. Но теперь кое-что подскажем.

— А что именно?

— Записывай телефон Греттира…

— А как ты его нашел?

— Очень просто — обзвонил ребят. Выяснил, что Греттир, оказывается, перекинулся к «берсеркам». Но даже эти… э-э… отмороженные его выгнали. Потом я позвонил вождю «берсерков», и мне дали его телефон.

— Диктуй, — сказал я.

Харольд продиктовал номер. Я откинулся в кресле и стал смотреть, как трепещут листья на осине.

— Кстати, у него теперь есть какой-то тесак. И вроде бы он всегда носит его с собой.

— Я знаю, — ответил я.

* * *

Спустя две минуты позвонил Зверев.

— Андрюха, — сказал он, — ты где?

— На Рационализаторов.

— Ага… а я думал, ты спишь.

— А если думал, что я сплю, зачем будишь?

Так ты же не спишь, — ответил Сашка.

— Логично, — согласился я. — Ну, что у тебя?

— Я его вычислил.

— Как?

— В записной книжке Пастуховой был телефончик какого-то Алика.

— Алика?

— Алика, Алика… телефончик установлен в доме 68 по проспекту Рационализаторов, квартира 617. А прописаны там Шварц Елена Константиновна 1960 года издания и Шварц Олег Владимирович… родился 30 января 1983 года — Водолей!

— Отлично, — сказал я. — А номер телефона 520-… -…?

— А ты откуда знаешь? — удивился Сашка.

— Птичка на хвосте принесла… «Красный орел» называется.

— Ага… понял, — сказал Зверев так, что было ясно: ничего не понял.

— Подъезжай сюда. Я буду ждать.

— Через двадцать минут буду, встречай.

Я подъехал к дому номер 68 (шестнадцатиэтажка, перед фасадом — стоянка, обнесенная сеткой «рабица»), нашел подъезд с квартирой 617 и стал ждать… Лишь бы только не уснуть.

Через двадцать семь минут на «частнике» подъехал Сашка.

* * *

Небо опять нахмурилось, с севера надвигалась большая черная туча. Я набрал номер Олега-Греттира. Отозвался ломающийся юношеский басок. Я спросил Елену Константиновну, он равнодушно ответил, что «матери нет» и положил трубку. Не спросил ни кто спрашивает, ни что передать… «Матери нет».