Читать книгу "Кружным путем - Джеймс Сигел"

Прежде чем привести сюда, Пола засыпали вопросами. На большинство из них он постарался ответить. В основном объяснял, что произошло. В каком безвыходном положении он оказался, когда пришлось выбирать: либо бросить семью на произвол судьбы, либо нарушить шесть федеральных законов о наркотиках.

Он так и не понял, поверили ему или нет.

Много спрашивали о Майлзе и время от времени сбивали с толку не относящимися к делу вопросами: «В какую школу ты ходил? Чем занимается актуарий? Где работает Джоанна?»

Каждый раз, когда Пол произносил имя жены, он ощущал в груди тупую боль. Все, что он делал, было сделано ради того, чтобы спасти семью. Двух самых любимых людей. Но он нисколько не приблизился к цели. Наоборот, отдалился. Словно тащил Джоанну и Джоэль вверх по обрыву, а веревка скользила в ладонях, и они опускались все ниже и ниже.

* * *

Через несколько часов орнитолог снова пришел за ним в камеру.

А Том куда-то делся.

– Знаешь, что меня по-настоящему расстраивает? – начал допрос орнитолог и затянулся «Винстоном». Он втягивал дым, пока на лбу не стала подрагивать жилка, и только после этого выдохнул сизые клубы никотина.

– Нет, – отозвался Пол.

– И не ломай голову. Это был риторический вопрос. Я проверял, как ты усвоил правила допроса в АКН. Твой ответ мне не нужен. Меня расстраивает вот что – можно сказать, удар под самый дых: я целых полтора года разрабатывал этого козла, а он возьми и подохни. Тяжелый случай прерванного коитуса. У меня яйца посинели и стали размером с грейпфруты. Представляешь, какие ощущения?

На этот раз Пол промолчал.

– Не из лучших. Уверяю тебя, совершенно хреновые. Чего я, в самом деле, добился? Налетался на халяву в самолетах, а ведь мне необходимо чем-то отчитаться в конторе. Веришь? Все эти утомительные перелеты в Боготу, на экране вечно «Брюс Всемогущий», а рядом такие мешки с дерьмом, как ты. Если подфартит, на Рождество придется тащиться в Сан-Хосе. А я так и чувствую, что подфартит. Такой уж я везучий – полтора года работы, и с чем я остался? С тобой! Последним вагончиком в экспрессе Майлза.

Полу объяснили, что он оказался последним из череды многих наркокурьеров. Орнитолог терпеливо следил за денежными потоками. От Гольдштейна в Колумбию и обратно. Трудился, трудился, и вдруг…

– Так что произошло в его доме, Пол? Не поделили деньги? Не договорились об условиях?

– Я же вам рассказывал, – ответил Пол. – Он застрелился.

– Что ж, может быть. Только я почему-то не склонен тебе верить. Тебе не повезло – ты оказался крайним. Скажи, хреново? Пойми, я ведь тоже должен получить свою законную долю. И эта доля, дружок, – ты. Так говоришь, застрелился? Может быть. А может быть, и нет. Честно говоря, мне наплевать.

– Я вам много раз повторял, что нас похитили. Майлз сговорился с шофером и няней… Галиной. Она подменила детей, и когда мы приехали к ней…

Пол запнулся. Его рассказ даже ему самому показался неправдоподобным. И орнитолог тоже не спешил верить во всякие россказни, которые выставляли подозреваемого невинной жертвой, – закуривал очередную сигарету и смотрел в пространство.

Но Пол замолчал не только поэтому.

Стол перед ним был изрезан перочинным ножом. Всякая ерунда – несколько ругательств, скабрезные рисунки и рассеченное надвое сердце.

Пол пригляделся к букве, которая стояла в большей части неровно раскроенного органа.

Это была буква «Р».

И он кое-что вспомнил.

Письма от Галины. Ее внучка, которую она намеревалась защищать всеми силами.

* * *

«Ее отец охотится за ней. И не остановится, пока ее не найдет. А как вы знаете, Р. обладает властью и средствами, чтобы это осуществить».

«Р».

Пол наконец все понял.

Глава 38

Эту штуку называли «деревом причин». Так ее окрестили сонные ребята из отдела корректировок.

Когда случалась какая-нибудь трагедия – кто-нибудь погибал, сгорало дотла здание, самолет падал с небес или мост обрушивался в реку, требовалось соразмерно распределить ответственность.

Тогда возвращались к истокам.

И создавали «дерево причин».

Начинали с «веточек» – самых малых фактов, которые были известны. Далее старались установить, какие из них вели к «ветвям». А потом к стволу. При некотором везении, честно выполняя свое задание, можно было добраться до самых «корней».

Чем еще было убивать время в камере, как не «обдирать кору»?

Пол этим и занимался.

«Рубил», «пилил», «подрезал», «отщипывал». И, в конце концов, воссоздал дерево.

Все началось с няни-колумбийки.

Она помогала американским парам, которые спешили в ее страну, сгорая от желания как можно скорее обзавестись детьми. Кто бы сомневался – добрая женщина: она не понаслышке знала, что значит хотеть детей, поскольку сама некогда имела по крайней мере одну дочь. Скорее всего, ее дочь была похожа на Джоэль.

Няня-колумбийка работала на американского адвоката. Может быть, не постоянно, может быть, не очень долго. Адвокат по делам усыновления направлял бездетные пары в страну, где первой статьей экспорта был кокаин, второй – кофе, а третьей – живой товар. В страну, где детей воруют так же часто, как и бросают.

Этот адвокат не стал заниматься налогами или корпорациями – отчаяние ближнего толкнуло его в иную область: он стал специалистом по усыновлению за рубежом. Соединял детей, у которых не было родителей, и бездетных взрослых. Подбадривал сам себя: мол, гордись, парень, ты делаешь полезное дело. И в то же время зарабатывал на жизнь.

Но, как оказалось, зарабатывал недостаточно.

Однажды он поднял телефонную трубку и услышал в ней навязчивый шепот. С этого момента он ввязался в гонку. Его несло то на стадион, то под купол спортивного зала, то на бейсбольную площадку, то на хоккейное поле – повсюду, где люди в спортивных формах сражались друг с другом за деньги на радость оголтелым болельщикам, а больше для того, чтобы пощекотать нервы тем, кто делает на них ставки.

Нервы у адвоката сдали.

Он, уважаемый человек, обзавелся дурной привычкой. Долги росли, как снежный ком. Он задолжал деньги нехорошим парням.

Теперь вернемся в Боготу.

У Галины была дочь, а у той, в свою очередь, тоже дочь от какого-то человека.

Назовем его «Р».

Теперь представим, что этот «Р» – вовсе не тот мужчина, которого родители девушки принимают в своем доме с распростертыми объятиями. Наоборот – некто опасный, наделенный большой властью. Даже преступный.

Определенно преступный.