Читать книгу "Полный вперед назад, или Оттенки серого - Джаспер Ффорде"

— Кто из присутствующих здесь, — начала госпожа Кармазин, — задавался вопросом, почему в следующих словосочетаниях вторые слова пишутся с большой буквы: код Морзе, яйца «Бенедикт», воротник Робеспьера, клетка Фарадея и феттучини Альфредо?

Все отрицательно покачали головой. Этим вопросом не задавался никто. И я, если честно, тоже.

— Я утверждаю, — продолжила она, — что эти названия происходят от имен изобретателя или первооткрывателя.

— А как можно открыть яйца «Бенедикт»? — фыркнула госпожа Гуммигут. — В следующий раз вы скажете, что торт «Баттенберг» был открыт неким Баттенбергом.

— Да, — сказала Кармазин, злобно глядя на нее, — именно это я имею в виду.

Госпожа Кармазин произнесла горячую речь: избегая касаться самого вопроса — ведь доказательств не было, — она развернула волнующую картину жизни людей перед Дефактированием: интересный мир, полный разнообразия, а главное, смысла.

Потом все заговорили о Верхнем Шафране, о том, что этот город остался нетронутым после Того, Что Случилось. Там должно обнаружиться множество цветных предметов — стоит лишь копнуть! Госпожа Ляпис-Лазурь заявила, что там есть древняя — очень древняя — библиотека с книгами, давно занесенными в запретные списки во время скачков назад. Госпожа Гуммигут ответила, что библиотекари «по какой-то странной несообразности» склонны все время высказываться, и добавила, что, если бы не правила, она давно отправила бы всю эту библиотечную шайку «туда, где они могут послужить обществу». Госпожа Ляпис-Лазурь так покраснела от гнева, что, по-моему, это видели даже Охристые. Господин Кармазин разрядил обстановку, рассказав о Большом Кирпичном, где все цветное выгребли подчистую, так что под конец пришлось применять промывку под давлением: хотя почве наносится большой ущерб, это самый действенный метод. Он уже перешел к трудностям транспортировки, когда ударил ночной колокол. Снаружи послышалось шипение, появилась вспышка — Фанданго зажег фонарь. В большие окна полился яркий белый цвет. Призмы «Люксфер» над окнами перенаправили его к потолку.

Мы с Люси убрали со стола и вернулись с главным блюдом. После дискуссий о невозможности решения проблемы с ложками и о печальной несистематичности доявленческих фамилий госпожа Охристая спросила, не наблюдали ли собравшиеся чего-нибудь «необычного» за прошедший месяц — такого, о чем бы они хотели поведать остальным.

— Можно мне? — вызвался я.

Никто не стал возражать, и я продемонстрировал снимок ночного города, сделанный Северусом. До того я показал фотографию отцу, который внимательно ее изучил.

— Этот снимок был сделан несколько недель назад, — объяснил я. — Северус С-7 случайно оставил на всю ночь затвор камеры в открытом положении — и снял эти странные концентрические круги в небе. Есть идеи насчет того, что это такое?

Отец протянул фото вдове де Мальва, та — Салли Гуммигут, которая сделала еще одну невидимую пометку в блокноте, прежде чем передать его дальше. Госпожа Ляпис-Лазурь рассматривала его какое-то время и даже провела пальцем по одному из кругов.

— Это не замкнутые круги, — заметила она. — Это несколько взаимосвязанных полукружий. Все они вращаются вокруг одной точки.

Она передала снимок госпоже Лимонебо.

— Подозреваю, что это розыгрыш, — сказала та, вручая фотографию своему мужу, — или дефект проявки.

— А я так не думаю, — не согласился тот. — Ясно видно, что линии описывают дугу за силуэтом молниеотвода. — Он пригляделся. — И есть другие линии, тоненькие, пересекающие круги крест-накрест.

— Не круги, а полукружия, — поправила госпожа Ляпис-Лазурь.

— Невидимые нам круги в небе? — вопросила Салли Гуммигут. Готовность верить всякой чепухе насчет бандитов мешала ей беспристрастно смотреть на вещи. — Никогда не слышала ничего более нелепого.

— Кошки и ночные кусающие животные могут видеть безлунной ночью, — вставила Люси, — так что какой-то свет откуда-то должен поступать.

— Вы все ошибаетесь, — возразил апокрифик. — Это далекие солнца.

Последовало неловкое молчание. Всем было интересно, что он имел в виду, но никто не осмеливался хотя бы заметить его присутствие.

— Это от… далеких солнц, — сказала старая Кармазинша, внимательно изучая снимок.

Собравшиеся переглянулись, но никто не стал указывать на неблаговидность ее поступка — такое любопытство охватило всех.

— А что еще вы можете сказать? — спросил мой отец.

— Ну… я не уверена, — с сомнением произнесла она, глядя на апокрифика.

— Далекие солнца, — повторил тот, — очень похожие на наше, только на неизмеримо большем расстоянии от Земли. Поэтому они выглядят как точки света, слишком слабого, чтобы homo coloribus его видел.

— Солнца, — повторила старая Кармазинша, и теперь каждый мог законно размышлять над словами апокрифика, — слишком далекие, чтобы мы видели… точки света.

— Звезды? — пробормотала Люси.

Устаревшее слово звучало непривычно для слуха, но все понимающе зашептались. Мы слышали о них, но не предполагали, что можем хоть как-то их наблюдать. Как и пирамиды, толстовки, Чак Норрис, Тарик Ас-Симпсон, Мадонна и Человек Дождя, они когда-то существовали — мы знали об этом. Но не осталось никаких записей, никаких доказательств — эти слова передавались устно от одного к другому, из года в год: эхо утраченного знания.

— Но ведь это не точки, — заметил Обри, — а круги.

— Полукружия. — Госпожа Ляпис-Лазурь настаивала на своем. — Давайте придерживаться фактов.

— Они движутся, — сказал апокрифик, — движутся по кругу в ночном небе. То, что вы видите на снимке, происходит не за одно мгновение, а в течение семи часов.

Старуха воспроизвела сказанное им слово в слово.

Опять настало молчание — мы переваривали услышанное. Я ощутил трепет открытия, трепет познания. А вместе с ним — ощущение невосполнимой потери. Скачки назад настолько уменьшили объем знаний внутри Коллектива, что мы не только были невежественны — мы даже не представляли степень своей невежественности. Звезды, движущиеся в ночном небе, были только малой частью утраченных сведений. Я стоял нахмурившись, чувствуя, что в Коллективе все не так, совершенно не так, как нужно. Всем нам следовало стараться накапливать знания, а не терять их.

— Но почему звезды двигаются? — поинтересовался господин Кармазин.

— А они не двигаются.

— Они не двигаются, — отозвалась Кармазинша.

— Но вы же говорили…

— Это мы двигаемся, — внезапно осенило Люси. — Земля совершает за сутки оборот вокруг своей оси. Если вдуматься, то наше Солнце тоже описывает круг вокруг нас.

Апокрифик кивнул в знак согласия. Все умолкли, осмысливая эти слова.

— Надо сказать, я нахожу это крайне надуманным, — сообщила госпожа Гуммигут, которую явно раздражало, что мы вообще ведем дискуссию. — Известно, что из-за слабоумия старуха Кармазин скоро падет жертвой Д-разновидности.[18]И потом, все сказанное — неправда, потому что центральная точка внутри кругов не двигается совсем.