Читать книгу "Boys - Ирина Шанина"

— Вообще-то я хотел за тобой заехать, но не получается, — кричал он в трубку.

— Хорошо, — ответила я. — В шесть я выезжаю. Учитывая возможные пробки, в семь — половине восьмого буду на Земляном валу, там и встретимся.

Осталось привести себя в порядок. Я тщательно припудрила лицо, предварительно замазав места ушибов специальным стиком, который, если верить рекламе, надежно скрывает все дефекты кожи. Действительно надежно, если смотреть издалека и при свете свечей. Критически оценив пятна «замазки» на лице, я стерла слой стика — пусть лучше будут синяки, они как-то поестественнее выглядят. Без пяти шесть я села в машину, добралась до Физкультурного проезда и включила левый поворотник. Машин почти не было, только по моей стороне, в сторону Сеславинской, очень медленно, мигая аварийкой, двигалась белая «пятерка». Неожиданно неизвестно откуда взявшаяся и не в меру ретивая «девятка» обогнала по встречке идущую пешком «пятерку» и резко подрезала ее. Видимо, с перепугу водитель «пятерки» резко газанул — и привет, приехали: «девятка» плавно перекрыла мне выезд со двора. «Пятерка», продолжая мигать аварийкой, остановилась, из нее вылез крупный мужчина в форме охранника. Он подошел к «девятке» и постучал пальцем по окну со стороны водителя, приглашая его на интересную беседу по поводу так глупо случившейся аварии. Граждане в «девятке» никак не отреагировали на сигналы и продолжали сидеть, забаррикадировавшись, в своей машине. Мужчина в форме охранника позвонил по мобильнику, наверное, вызывал ГАИ, после чего неожиданно направился в мою сторону. Он подошел, постучался, я чуть-чуть приоткрыла окно.

— Простите, — вежливо обратился ко мне мужчина в форме. — Вы давно здесь стоите?

— Минут пять точно, — ответила я, не совсем понимая, куда он клонит.

— Вы видели, как произошла авария? — спросил мужчина.

Я кивнула — да, видела.

— Не могли бы вы выступить свидетелем? — гнул свое мужчина. — Я вас надолго не задержу, надо только заполнить бланк из страховой. А то эти уроды в «девятке» вообще разговаривать отказываются.

Я молчала. Выходить из машины и иметь какие-либо дела с людьми, ездящими на «девятках», мне не хотелось. За последние дни от «девятководов» у меня одни только неприятности. Мужчина понимающе кивнул:

— Извините, что побеспокоил. Я в гараж ехал, ремонтироваться, а теперь вот… — он развел руками, — ремонту поболе будет, чем я рассчитывал.

Я еще раз все взвесила и решительно вылезла из машины. В конце концов, надо, что-бы кто-то покарал безответственных водил на «девятках». Три раза за неделю — это уже судьба. И если в первые два «девятководы» смогли уйти от ответственности, то пусть хоть в этой ситуации восторжествует справедливость.

Обрадованный мужчина побежал к своей «пятерке» и гостеприимно распахнул дверцу со стороны пассажира. Я отказалась садиться: заполнить схему аварии недолго, мы вполне можем сделать это на капоте машины.

— Я хотел как лучше, — огорчился мужчина. — Зачем вам мерзнуть?

Я несколько раздраженно объяснила, что, как он только что сам заметил, процедура заполнения бланка не займет много времени. Я просто не успею замерзнуть. И пусть он лучше не болтает, а достает свои бланки. Мужик полез в бардачок, вытащил бланк, ручку и положил все это передо мной на капот. На улице уже было довольно темно, уличное освещение включили, но здесь, на Физкультурном, явно экономили электроэнергию — фонари горели через один столб. Видно было плохо, мне пришлось сильно наклониться вперед, чтобы прочесть первый пункт… Сзади раздалось легкое шуршание, потом последовала вспышка — и тишина.

Глава 38

Домик у круглого озера

Очень холодно, очень болит голова, совершенно не чувствую ног, но зато какой-то твердый неопознанный объект больно впивается мне в спину в районе копчика. Левая ягодичная мышца реагирует на это впивание пульсирующей болью. Пахнет алкоголем.

Открываю глаза. Ни черта не видно. По ощущениям я лежу на кровати. Неопознанный объект, впивающийся в копчик, — мои собственные руки, связанные у меня за спиной. Я жду, пока глаза привыкнут к темноте. Откуда-то в помещение все же проникает немного света и много холода. Минуту спустя я обнаруживаю источник: слева под самым потолком (довольно низким) — открытое окно. За окном фонарь и не меньше двадцати градусов мороза. Часть этих градусов уже просочилась в комнату, создав на редкость некомфортные условия. Я пытаюсь пошевелить пальцами ног; к моему ужасу, это не получается. Господи, что они сделали с моими ногами?! Напрягаю пресс и поднимаю ноги вертикально. В таком положении, как ни странно, лежать гораздо легче — руки не давят на копчик. Я подтягиваю коленки к груди и пристально рассматриваю ноги. По результатам осмотра удается установить следующее: кто-то позаимствовал у меня ботинки и носки, а взамен щедро обмотал мне щиколотки скотчем. Трудно сказать, сколько времени я здесь нахожусь, но, судя по состоянию моих нижних конечностей, довольно давно.

Первый порыв, естественный для связанного человека, — освободиться. Я делаю мощный рывок ногами в стороны и… Ничего не происходит, за исключением того, что скотч еще сильнее впивается в щиколотки, превратившись из широкой ленты в узкую и очень прочную веревочку. Поняв, что Гарри Гудини из меня не вышло, я опускаю ноги и начинаю думать. Скотч нужно размотать как можно быстрее, иначе все это кончится плохо: сдавленные в течение нескольких часов сосуды плюс мороз. Автор этой операции хорошо все рассчитал. Кстати, надо кое-что проверить. Я вытягиваю вперед нижнюю губу и делаю выдох. Так я и думала, алкоголем пахнет от меня. Интересно, как они это сделали, неужели внутривенно ввели. Тот, кто все это придумал, хороший стратег: найдут меня замерзшую в лесу, а вскрытие покажет, что жертва была в состоянии алкогольного опьянения. Зимой такое часто случается, особенно когда температура резко падает, вот как сегодня, до минус двадцати по Цельсию. Ладно, на ваш план мы ответим своим, не менее хитрым планом. «Мозг операции» не в курсе моих способностей к выживанию в экстремальных условиях. Здесь, конечно, не Гонконг — похуже в плане условий и погоды, — но дома и стены помогают.

Я сгибаю ноги в коленях, одновременно приподнимая туловище, как если бы собиралась делать «мостик». «Мостик», конечно, не получится, так как руки у меня связаны за спиной, но зато я теперь могу дотянуться пальцами до скотча на ногах. Эх, зря я пыталась с ходу освободиться, это сильно усложнило мою задачу — ленту скотча было легко разорвать, а вот над многослойной веревкой, получившейся в результате моих рывков ногами, придется повозиться. Я начинаю скрести ногтями скотч, отрывая от него маленькие кусочки. Через сорок минут ноги свободны, а с меня градом льет пот. Я сажусь и энергично тру о плед затекшие ноги, затем пытаюсь слезть с кровати, но оказывается, что она стоит вплотную к холодной батарее. Здесь не топят? Ощупываю босыми ногами батарею. Оказывается, она электрическая. Вот шнур, вилка, осталось найти в темноте розетку и включить отопление — вот только руки-то у меня по-прежнему связаны. Я могу, конечно, попробовать сунуть вилку в розетку с помощью пальцев ног, но лучше все же не делать этого на ощупь, иначе может получиться как в детских садистских стихах — «мигом обуглились детские кости, долго смеялись над шуткою гости». С другой стороны, зажигать свет опасно, я же не знаю, куда смотрит единственное окно. Не хотелось бы, чтобы кто-то появился здесь до того, как я развяжу руки. Я пытаюсь проделать тот же фокус, что и с ногами. Не получается, пальцы не дотягиваются. Нужно найти что-нибудь острое. Глаза уже со-всем привыкли к темноте, я даже умудряюсь разглядеть картину, висящую на стене справа от кровати. Стоп! Ведь картина должна висеть на гвозде. А гвоздь — это тот самый острый предмет, который мне остро нужен в данную минуту. В истории бывали случаи, когда целые армии терпели поражение «от того, что в кузнице не было гвоздя». У меня же есть гвоздь, вот он. Осталось только придумать, как до него дотянуться. В противном случае буду ходить кругами, приговаривая «зелен виноград». Ну, должен же здесь быть хоть один стул!