Читать книгу "Семь понедельников подряд - Татьяна Рябинина"

Мы с ней тогда закончили третий курс. И обе переживали личную драму. Лизку бросил молодой человек, за которого она собиралась замуж. Они уже и заявление подали, но он вдруг вернулся к своей прежней пассии, которая некогда предпочла ему другого. Лиза свои страдания всячески скрывала, делала вид, что ничего страшного не произошло. Что у них вообще ничего серьезного с Вовкой не было. И что заявление они в загс подали, только чтобы купить что-то в магазине для новобрачных. Но я-то видела, что она врет.

Мой роман с однокурсником Витей в то же время зашел в тупик. Ни туда, ни сюда. Я понимала, что перспектив никаких, что наши отношения напоминают старый чемодан: и тащить тяжело, и выбросить жалко. Мы были похожи на супругов со стажем, которые друг друга давно разлюбили, а подружиться так и не смогли. Что нас удерживало вместе – до сих пор не могу понять. Привычка? Страх остаться в одиночестве?

Сдав летнюю сессию, мы с Лизой купили путевки «в круиз». На теплоходе по маршруту Валаам – Петрозаводск – Кижи. Отдохнуть и развеяться. Но с погодой нам не повезло. Холод, дождь и даже небольшой шторм на Ладоге. Валаам, о котором я была наслышана как о месте красоты неземной, впечатления по этой причине не произвел. Монастырь только-только начали восстанавливать, все в лесах, в маленький деревянный скит нас тоже не пустили – там работали реставраторы. Побродили подзонтичным стадом за экскурсоводом, утопая в грязи, и с облегчением вернулись на теплоход. Не лучше было и в Петрозаводске. Унылая пешая прогулка по городу с посещением краеведческого музея. «Кошмар, - вздыхала Лиза. – Только деньги зря выбросили». Развлечений на теплоходе особых не было. Видеосалон с тупыми комедиями и порнушкой да бар.

На подступах к Кижам дождь кончился, но было так же пасмурно, холодно и ветрено. Неожиданно для себя я поняла, что мне здесь нравится. Очень нравится. Именно так – когда все серое. И небо, и холодная рябь воды, и дерево старинных построек. И ветер, стонущий в березах, - тоже нравится. В голове экспромтом заплескались какие-то восторженные стихи с рефреном: «Я бы осталась здесь жить!»

А потом к нам подошел экскурсовод – лохматый высокий парень в очках. Никаких не было ударов молний и искр из глаз. Просто мне вдруг стало невыносимо жаль, что через два часа теплоход развернется обратно к Питеру, а он останется здесь. Завтра прибудут новые экскурсанты, потом еще и еще, и он будет водить их по острову, вот так же рассказывать о том, что когда-то здесь было языческое капище... Я честно пыталась слушать, но мало что понимала – так скулило во мне отчаянье. Когда мы кучкой переходили от одного дома или церкви к другому, я плелась хвостом за ним и задавала глупые вопросы. Он рассеянно отвечал, посматривая в сторону скучающей Лизки.

Когда экскурсия закончилась и наши разбрелись кто куда, Алексей – так он представился – подошел к нам. Вернее, не к нам, а к Лизке. Спросил, кто мы и откуда, как нас зовут. Рассказал, что перешел на пятый курс юрфака Петрозаводского университета, в Кижах работает экскурсоводом только летом. Они весело ворковали, а я топталась рядом, чувствовала себя последней идиоткой и тихо ненавидела Лизку.

«Не переживай, - тоном умудренной жизнью старухи сказала она мне уже на теплоходе. – Он, конечно, мальчик неплохой, но не для тебя». – «А для кого, для тебя?» - буркнула я. «И не для меня. На что нам с тобой провинциальный юристик?»

Тема была закрыта. Иногда Лизка вскользь бросала, что звонил Леша – как-то он успел выпросить у нее телефон, я даже не заметила. Я только плечами пожимала. Говорить об этом не хотелось. А Кижи вспоминала часто, рассматривала сделанные там фотографии. Было грустно, словно что-то светлое прошло мимо.

Прошел год. Как-то мне позвонила Лизка и смущенно сказала, что завтра приезжает Леша – поступать в аспирантуру. Просил его встретить.

«Ну и встреть», - сцепив зубы, ответила я.

«Не могу, - не слишком печально вздохнула она. – Уезжаем с Вадиком в Таллинн».

Лешу я встретила, проводила до общежития. Если он и был разочарован, виду не подал. Уж не знаю, как они с Лизаветой объяснились, но через неделю он позвонил мне и пригласил в кафе.

Встречались мы с ним больше двух лет. Сказать, что отношения наши складывались трудно, - ничего не сказать. Как он признался уже потом, после свадьбы, я довольно долгое время была для него тем самым жуком, который в поле мясо. С Лизой не склеилось, с другими девушками тоже – уж больно он был разборчивый. А я каким-то наитием выбрала выжидательную тактику – и не прогадала. Сначала он ко мне просто привык, а уже потом понял, что именно я-то ему и нужна.

И вот, наконец, мне бы жить и радоваться, но не тут-то было! Я взбрыкнула, да так, что теперь и вспоминать тошно. Чего только добивалась – не пойму. Мстила ему, что ли, за его былое пренебрежение? Устраивала по поводу и без повода безобразные сцены, без какого-либо объяснения не являлась на свидания, не подходила к телефону. Да что там это! Мне словно черт ворожил! Откуда ни возьмись, словно из рога изобилия, посыпались кавалеры, да какие! Красивые, умные, денежные! Рестораны, театры, цветы, подарки... У меня хватало наглости позвонить Лешке (он снимал комнату) из ресторана с мобильника очередного знакомого и сказать, что не приеду, потому что плохо себя чувствую, - нисколько не беспокоясь, что он услышит музыку, смех и разговоры. Нет, физически я ему не изменяла, какими-то невероятными усилиями цепляясь за последнюю черту, – все-таки, несмотря ни на что, он мне был дорог, и я не хотела его терять. Но что творилось у меня в голове? Словно это и не я была вовсе.

Кончилось все тем, что как-то Лешка позвонил мне в полвторого ночи (я только что вернулась с очередной вечеринки) и сказал, что или мы поженимся, или... Я открыла рот, чтобы послать его в далекую страну, но неожиданно вспомнила, как гнул березы ветер в Кижах и «Я бы осталась здесь жить». И сказала «да».

Потом было еще много всякого. Притирались мы друг к другу тяжело. Скандалили, били посуду и даже дрались. Несколько раз я уезжала к родителям, один раз, тогда уже и Борька родился, просто выставила Лешку за дверь с чемоданом, и он уехал в Петрозаводск. Я подала заявление на развод, но через неделю сама поехала к нему, бросив шестимесячного сына маме. Лешка захлопнул у меня перед носом дверь, я просидела ночь на лестнице, потом мы долго и со вкусом мирились и уехали вместе. Чтобы через два дня снова поругаться до драки.

Но со временем все эти страсти-мордасти улеглись. Скандалить стало и лень, и ни к чему. Словно горную реку вынесло вдруг на равнину. Да и Борька страшно переживал, когда мы ссорились. Я вполне трезво поняла, что ничего другого мне не нужно. Ничего и никого. Если даже и встречался интересный мужчина, явно положивший на меня глаз, я говорила себе: да, вот если бы раньше, тогда да, а сейчас – спасибо, не надо. Да, Лешка разбрасывает везде грязные носки, храпит, не моет за собой посуду, сосредоточенно ковыряет в носу, проводит все вечера у телевизора и не читает абсолютно ничего, кроме спортивной газеты и служебных бумаг, полагая, что все дельное уже прочел в университетские годы. Все это меня частенько раздражает, но не до такой степени, чтобы вызвать отвращение. Этот вредный сутулый очкарик со всеми своими противными (но не противнее моих!) привычками все же мой. «Плохонький – да свой» – смеется мама. «Почему же плохонький?!» – оскорбляюсь я.