Читать книгу "Туарег - Альберто Васкес-Фигероа"

Он всегда питал абсолютную веру в его оперативность и верность, но сейчас его охватила тревога: а была ли такая вера в полковника на самом деле полностью оправданной?

Гасель посвятил большую часть дня тому, что несколько раз проделал путь от президентского дворца до Старого города, поскольку в последнем он уже успел освоиться и чувствовал себя способным добираться оттуда до своего убежища и обратно, не сбиваясь с пути, но ему никак не удавалось привыкнуть к улицам современного города – прямым и одинаковым, различающимся между собой магазинами или табличками, прочитать которые он был не в состоянии.

Позже он накупил на базаре фиников, инжира и миндаля, поскольку не знал, сколько времени ему придется просидеть в засаде на верхушке пальмы, и раздобыл пузатую фляжку, которую до отказа наполнил в ближайшем фонтане. Наконец туарег вернулся в разрушенную церковь, еще раз проверил оружие и терпеливо стал ждать, стараясь думать только о том, как будет добираться до дворца.

В Старом городе, погруженном в темноту, не было ни души, когда он бесшумно пересек его, распугав кошек. Часы пробили три раза, когда он вышел на первую из асфальтированных улиц. Гасель поднял голову к светящемуся кругу, который следил за ним, словно глаз циклопа, и чернота ночи не позволила ему разглядеть даже очертаний башни. Из-за этого круг показался ему огромной полной луной, плывущей над горизонтом.

Улицы были пустынны – ни полуночных автобусов, ни мусоровозов, – и его насторожило спокойствие: даже по меркам позднего времени в нем было что-то ненормальное.

Затем это спокойствие неожиданно было нарушено появлением черного полицейского автомобиля, проехавшего вдали с мигающими наверху огнями, и где-то в стороне пляжа провыла сирена.

Он ускорил шаг, все сильнее испытывая тревогу, однако ему пришлось вжаться в дверной проем – когда метрах в двухстах от него появился еще один черный автомобиль, который остановился у тротуара и выключил фары.

Гасель терпеливо подождал, однако, судя по всему, сидевшие в машине решили выбрать это место, стратегическое пересечение двух улиц, чтобы вести наблюдение чуть ли не всю ночь. После некоторых размышлений он решил свернуть в первый же проулок, чтобы обойти препятствие и позже выйти у них за спиной.

Вскоре, однако, мужчина понял, что, сойдя с дороги, запомнить которую ему стоило стольких усилий, он заблудился. Все улицы казались ему одинаковыми, и в полумраке, едва освещаемом фонарями, тоже неотличимыми друг от друга, он не обнаружил ни одной из тех мелких деталей, на которые обратил внимание днем.

Туарег начал испытывать тревогу, потому что, чем дальше он шел вперед, тем более потерянным себя чувствовал. Здесь не было ни ветра, которому можно было подставить лицо, ни звезд, которые могли бы подсказать ему маршрут.

Проехала полицейская машина, оглашая ночь своей сиреной, и он бросился под скамейку. Затем сел на нее и сосредоточился на тщетной попытке привести в порядок мысли и определить, в какой части этого гигантского, зловонного и чудовищного города находятся президентский дворец, в какой части – Старый город и те места, которые в какой-то степени уже стали ему знакомыми.

Наконец, он понял, что потерпел поражение и благоразумнее будет вернуться обратно и предпринять новую попытку на следующий день.

Он вернулся прежним путем, однако проблема обратной дороги оказалась такой же сложной, как и дорога сюда. Гасель продолжал блуждать, пока до его слуха не донесся шум моря. Тут он вышел к широкой набережной и оказался перед знакомым зданием Министерства внутренних дел.

Он с облегчением перевел дыхание. Теперь он знал, как добраться до убежища, но, когда ускорил шаг и уже свернул было в кривую улочку, которая вела в туземный район, фары машины, припаркованной возле тротуара, вспыхнули, осветив его, и чей-то властный голос крикнул:

– Эй, ты! Поди-ка сюда!

Его первым порывом было кинуться наутек вверх по улице, но он сдержался и подошел к переднему окошку, стараясь уклониться от потока света, который бил ему в лицо.

Из глубины машины на него сурово взирало трое мужчин в форме.

– Что ты делаешь в это время на улице? – спросил тот, кто его подозвал. Он сидел рядом с водителем. – Разве ты не знаешь, что в городе комендантский час?

– Какой час? – недоуменно повторил он.

– Комендантский, идиот. Об этом объявляли по радио и по телевидению. Откуда, черт побери, ты идешь?

Гасель неопределенно махнул куда-то себе за спину:

– Из порта…

– И куда направляешься?

Он кивнул в сторону переулка:

– Домой…

– Ладно… Ну-ка предъяви документы.

– У меня их нет.

Тип, сидевший на заднем сиденье, открыл дверцу и вышел из машины, держа в руке короткоствольный автомат, который, судя по всему, не думал использовать, и с угрюмым видом неторопливой походкой приблизился к туарегу:

– Так-так… Что значит, у тебя их нет? У всех есть документы.

Это был крупный мужчина с пышными усами, высокого роста. У него был вид уверенного в себе человека. И вдруг он согнулся пополам, взвыв от боли: причиной послужил сильный удар, который Гасель нанес ему в живот прикладом винтовки.

Почти в то же мгновение туарег швырнул ковры в ветровое стекло машины и бросился бежать, свернув за угол и углубившись в переулок.

Через несколько секунд в ночи взревела сирена, всполошив жителей, и, когда беглец уже достиг середины улицы, один из полицейских выскочил из-за угла и, даже не целясь, выпустил короткую очередь.

Попадание пули толкнуло Гаселя вперед, лицом на широкие ступени улочки, однако он по-кошачьи извернулся, тоже выстрелил и попал полицейскому в грудь, опрокинув его на спину.

Он перезарядил винтовку, спрятался за каким-то выступом и подождал, тяжело дыша, но не чувствуя никакой боли, притом что пуля прошла навылет, и грудь рубашки начала окрашиваться кровью.

Из-за угла высунулась чья-то голова. Люди стреляли, не целясь, и пули терялись в ночи или отскакивали от стен зданий. В некоторых окнах вдребезги разлетелись стекла.

Гасель начал медленно подниматься по лестнице, прижимаясь к стене, и оказалось достаточно одного выстрела, чтобы его преследователи поняли, что имеют дело с искусным стрелком, а значит, неблагоразумно рисковать, подставляя ему свою голову.

Когда спустя несколько секунд туарег исчез во тьме, скрывшись в лабиринте улочек и закоулков Старого города, двое полицейских, оставшихся в строю, переглянулись, согласовывая дальнейшие действия, подняли раненого, уложили его на заднее сиденье и растворились в темноте, направившись в госпиталь.

Оба знали, что для того, чтобы попытаться отыскать беглеца в сумрачном и запутанном мирке туземного района, нужна целая армия.

Негритянка Кальсум вновь оказалась права в своих предсказаниях, и ему придется умереть здесь, в грязном углу разрушенного храма руми, посреди этого города, слушая шум моря, так далеко, как только можно себе представить, от открытого безлюдья пустыни, по безмолвным равнинам которой свободно разгуливает ветер.