Читать книгу "Лейтенант империи. Часть первая - Александр Четвертнов"

Гораздович вызвал на этаж медиков, — мы дружно покачали головами, и он продолжил: — тогда о главном, Женя — это дело обрело первостепенный приоритет. Скажу сразу, меня уже несколько лет во дворце мучали плохие предчувствия, и я никак не мог понять, в чём дело, а сейчас, как отрезало. Так что, если ты решишь отказаться, то я пойму.

— Понимаю, — удивление на лице Разумовского сменилось хищной решимостью, — умру, но сделаю.

— Постарайся выжить, — кивнул великий князь, — если нужна какая-то помощь, то говори?

— Своих агентов во дворце у меня нет, а дело скользкое, действовать надо тайно, — Евгений Аскольдович посмотрел на великого князя, дождался кивка и продолжил утвердительно, — если дадите в помощь Альберта Викторовича, то вдвоём справимся.

— Конечно, — кивнул великий князь.

Эм….

— Ростислав Драгомирович, видимо, не ознакомился с данными, что скопировал, — хмыкнул Меньшов.

— За что ему честь и хвала, — улыбнулся великий князь и посмотрел на меня, — ты уж прости, Ростислав Драгомирович, за этот маскарад, Альберт у меня бывший глава родовой контрразведки.

И что ответить? Понимаю? Не в претензии? Нет, я, правда, понимаю. Кого ещё отправить общаться с группой вооружённых морпехов во дворце? Это я сглупил, думал, что Альберт Викторович обычный слуга. Но что мне ответить?

— Думаю, Ростислав Драгомирович всё понял, просто не знает, как выразить словами, — улыбнулся Разумовский.

— Так точно, — кивнул я, решив воспользоваться подсказкой старшего товарища по клубу.

— Славно, — кивнул великий князь, и мне показалось, что ему действительно важны мои чувства, — от ловли на живца не будем отказываться, — он посмотрел на Разумовского, — справишься сразу с двумя направлениями?

— Да, — голос Евгения Аскольдовича переполняла уверенность, — начнём с самого простого. Вяземский хочет устроить приём в честь спасения своего сына, и сегодня пригласит всю команду морпехов. Нам подходит место, жаль, только, время подкачало в свете последних событий: сегодня вечером с ночевкой.

— Я так понимаю, праздновать он хочет не в своей усадьбе? — уточнил Михаил Владимирович.

— Так точно, — кивнул Разумовский, — на горнолыжном курорте «Красный пик».

— Что ж, могло быть и хуже, — кивнул Михаил Владимирович, и посмотрел на Меньшова, — подстрахуемся. Валентин, прикроешь ребят, и учти, это ещё не наказание, только его часть.

— Так точно, — Меньшов подобрался, как на параде. От прошлой слабости не осталось и следа. Даже глаза пришли в норму.

Эх, мне бы такую регенерацию, или, как это называется?

— Если Валентин Севович приедет на курорт, то ни о какой скрытности не может быть и речи, — задумчиво протянул Разумовский.

— А с этим вопросом мы обратимся к Ростиславу Драгомировичу, — хмыкнул великий князь и посмотрел на Меньшова, — Валентин, пришли потом своё селфи.

— Так точно, — лицо Меньшова можно было сравнить с кирпичом. Ноль эмоций.

— И расскажи лейтенанту, почему орден двуликого открыл на него охоту.

* * *

— Валентин Севович, мои люди уже забронировали для вас номер в отеле курорта на подставную личность, — обратился к Меньшову Разумовский, стоило нам покинуть кабинет великого князя. — Ростислав Драгомирович, дело за Вами, пришлите фотографию генерал-адмирала в гриме для документов. За два часа справитесь?

— Да.

— Тогда, честь имею, — расплылся в улыбке Разумовский, пожал нам руки и стремительно пошёл к выходу из Дворца.

Мы с Меньшовым проводили его взглядами, и, когда глава тайной канцелярии скрылся за углом, Валентин Севович нарушил молчание:

— Никогда не пытайся впечатлить этого человека, всё чего он жаждет — это знаний, информации о людях и событиях.

— Хорошо, — растерянно кивнул я.

— Есть, — поморщился Меньшов.

— Есть, — повторил я за ним.

— Это к тому, лейтенант, — Валентин Севович зашагал вперёд, не глядя на меня, — что ни обо мне, ни о нашей части, ни о каких-либо делах, что нас с тобой связывают или будут связывать, ты не должен говорить никому. Не повторяй сегодняшних ошибок.

— Есть, — вновь повторил я и не удержался от вопроса: — мне казалось, что Разумовский предан великому князю.

— Но не мне, — усмехнулся Меньшов и посмотрел по сторонам, — Разумовский придворный змей, чем меньше он знает, тем слабее жалит. Куда нам идти?

За два шага оказался впереди и повёл генерал-адмирала к нашей с ребятами комнате.

Мы миновали несколько залов. Видели, как медики выходили из комнат. Из каких-то только они, а из каких-то выносили людей на носилках. Везде царила нездоровая, болезненная суета.

— Ваше высокопревосходительство, — признаться, я всё ждал, когда он расскажет об ордене двуликого, но не решался спросить сам, поэтому решил задать другой вопрос: — Михаил Владимирович умеет внушать желание покончить с собой?

— Ты о своей попытке застрелиться? — хмыкнул он.

— Не только, — я кивком указал на пострадавших людей, у многих имелись раны, которые они явно сами себе нанесли.

— А, это, — хмыкнул Меньшов, — это они от тоски и злости, а вот ты находился ближе всех.

— Понятно, — вздохнул я.

— Ничего тебе не понятно, — посмурнел Меньшов. — Не может великий князь внушать другим что-то, только поделиться своими эмоциями, когда теряет контроль над внутренней силой.

— Получается, — я аж глаза распахнул от удивления, — он хочет застрелиться?

— Угу, — буркнул Меньшов.

— Это… — я не знал, что сказать. Просто не мог подобрать слова. Да, что слова. Я, даже, не мог мысли подобрать.

— Вот будешь старше четырёх сотен лет, — Меньшов проводил взглядом очередные носилки, — да провозишься всё это время по уши в политике, тогда на тебя и посмотрим.

— Жутко, — протянул я, прикидывая опыт своей жизни за последний год и умножая его на четыреста, а лучше и на всю тысячу.

— Не то слово, — хмыкнул Меньшов, — представь ещё, что миллионы, миллиарды людей ждут его смерти, чтобы разорвать на части всё, что ему дорого.

Открывшаяся картина заставила сбиться с шага. Вновь накатила тоска и горечь. Михаил Владимирович предстал совсем в ином виде. Не всесильный щит и меч империи, а до смерти усталый старик, каким я его сегодня видел. Да и не только сегодня.

— Как же он держится? — выпалил я.

— Стиснув зубы, — бросил Меньшов, — ждёт, преемника