Читать книгу "Холодное Сердце Казановы - Л. Дж. Шэн"

И он поет мне дифирамбы.

Не было никакого приятного способа сказать ей, что мне плевать на то, что президент собирается развестись с женой и жениться на ней, поэтому я перевел разговор туда, где это было важно.

— Так что привело тебя в Нью-Йорк?

— Встречи, одна за другой. — Она вытерла невидимый пот со лба. — Одна из моих встреч отменилась, и я подумала, что мы могли бы наверстать упущенное. Мы не разговаривали уже несколько недель! Почему так, напомни мне?

— Потому что ты сука? — предложил я, вспомнив, как она обращалась с Поппинс. — А еще потому, что мы разговариваем только тогда, когда один из нас в городе и хочет трахнуть другого.

Она кивнула, указав руками на свое тело.

— И вот я здесь.

Я моргнул, прежде чем откинуть голову назад и рассмеяться. Мне потребовалось целых две минуты, чтобы успокоиться. И все эти минуты она сидела и смотрела на меня с выражением растерянности и раздражения.

— Хочешь трахнуться? — спросил я, наконец.

Она поджала губы.

— Не делай вид, будто мы не занимались этим годами, Бейтс.

— Занимались. — Я сделал глоток пива. — Но не забываешь ли ты одну маленькую, крошечную деталь?

Она приподняла бровь.

— Просвети меня?

— Я женат.

— Женат! — Теперь настала ее очередь смеяться. — Пожалуйста, Риггс. Мы оба женаты только по бумаге.

— Но ты ведь помнишь, как падала на колени, умоляя меня жениться на твоей помощнице?

Я начинал терять терпение. Мы не обсуждали ее маленькую разборку с Даффи все недели, прошедшие с тех пор, как она произошла, а теперь она хочет, чтобы я упал с ней в постель?

Гретхен взмахнула длинными ресницами, и я только и успел подумать, что ее глаза были скучно-голубыми, а не экзотически-фиолетовыми.

— Да. По договоренности.

— Ну, мы уже договорились.

— Не для того, чтобы спасти мою задницу, это точно. — Она начала сбрасывать свою милую шараду и показывать себя во всей красе. — Что-то еще заставило тебя сказать «да». Ты дал понять, что тебе наплевать на меня и мою карьеру в ту ночь, когда она нас застукала.

— Неважно, почему. Важен сам факт того, что я это сделал.

— Опять. — Она потягивала вино через сжатые губы. — Как это важно? Брак не настоящий!

— Это важно, потому что я не собираюсь изменять своей жене, которая ждет визу в США, только для того, чтобы помочить свой член, — пробурчал я.

Теперь, когда я высказал это, я понял, что не трахался ни с кем, кроме Даффи, с той ночи, когда она застала меня с Гретхен. Не то чтобы я считал правительство США полицией нравов. У половины политиков были романы, скандалы с наркотиками, секс-видео и вождение в нетрезвом виде. Но не нужно было нагромождать еще больше трудностей на операцию: Получение визы Даффи.

Между тем лицо Гретхен выглядело так, будто она вот-вот расплавится в своем винном бокале. Отвращение еще не все сказано. Она выглядела так, словно я только что сообщил ей, что заразил ее гонореей.

— Не говори мне… — Она нежно коснулась своей шеи. — Что у тебя с ней роман?

— Разве можно завести роман с кем-то, на ком ты женат? — задался я вопросом. — Это все равно что быть приятелем своей девушки, нет? Это все запекается в пироге.

— Значит, это «да»!

— Это «без долбаных комментариев», — поправил я. Затем, понимая, что Дафна может истечь кровью, если подумает, что ее босс знает, что она пробует ее остатки, я добавил: — Мне должно быть так повезло.

Гретхен поднялась со своего места, качая головой, с расширенными глазами.

— Нет, нет. Не надо мне этого говорить. Не может быть, чтобы ты не занимался с ней сексом. Вы что, живете вместе?

Чувствуя легкое беспокойство, что Гретхен собирается нас раскрыть, я тоже встал. Я схватил бумажник и бросил купюры на барную стойку, чтобы покрыть оба наших счета.

— Не забывай, что вся эта заварушка началась из-за того, что ты боялась, что Даффи побежит в прессу и сдаст нас, — предупредил я.

— Ты не ответил на мой вопрос. — Она преградила мне путь к выходу своим телом. Как будто это могло помочь, если бы я хотел проехать мимо нее на бульдозере.

— Ты не ответила на мой невысказанный вопрос, — возразил я.

Ее ноздри вспыхнули, и она сделала шаг назад.

— Ты спрашиваешь, не сделаю ли я что-нибудь, что повредит шансам Дафны на получение визы?

— Я в этом уверен. — Я сложил руки на груди.

— Ну, нет. Я не такой человек. Но теперь, когда у меня есть государственная работа и правила, которые нужно соблюдать, я не могу допустить скандала. Я оставляю за собой право…

Я поднял руку.

— Прекрати. У тебя нет никаких прав. Никаких. Ты потеряла свои права, когда решила трахнуться с кем-то, кто не был твоим мужем. Ты будешь держать рот на замке и не лезть в нашу жизнь.

Нашу жизнь? Что я говорил? У нас не было совместной жизни.

— Или? — Она наклонила подбородок вверх, ее глаза сузились.

Серьезно?

— Или это я буду петь прессе о нашем романе. Я не пожалею ни одной детали, Гретхен. Реквизит, частота, лица, которые ты делаешь, когда кончаешь… — Я распустил злобную, лукавую ухмылку. — Поверь, я могу быть очень разговорчивым, когда меня попросят.

Она сделала еще один шаг назад, ее глаза сверкали от ярости.

— Не могу поверить, что эта сучка тебя поймала.

Я схватил свой телефон, набравшись дерьма на весь день.

— В этой истории есть только одна сука, и я смотрю на нее прямо сейчас. Может, Даффи и не всем по вкусу — да кто в этом мире по вкусу? — но то, что ты сделала с ней в последний день ее работы, непростительно. И самое ужасное… — Я покачал головой, усмехаясь. — То, что ты даже не попросила прощения. Твой нарциссизм выглядел очень хорошо вблизи, когда мы трахались, но со всех остальных сторон? Это действительно уродливо. Счастливой жизни, Гретхен. А лучше — не надо.

С этими напутственными словами я толкнул дверь и направился к метро. Я знал, что Гретхен больше никогда не свяжется со мной. Ее эго было слишком велико, чтобы выдержать такой удар. И это хорошо, потому что ее самолюбие тоже было слишком хрупким, чтобы пережить интервью, которое, как она знала, я дам газете Enquirer, если она каким-то образом испортит визу Даффи. Мне нечего было терять.

Или она так думала.

Потому что теперь я начал задумываться… а было ли мне что терять?

Могла ли Даффи быть моей?

Не знаю, идиот, а может? Потому