Читать книгу "Рыбкина на мою голову - Алекс Коваль"

во сто крат светлее и теплее. Тем более, когда я все чаще и чаще ловила на себе обжигающий взгляд Паши в сопровождении с соблазнительной ухмылкой.

И да, теперь я понимаю, почему на него так падка женская половина. Не влюбиться в такого, как Жаров, просто невозможно. Даже если он дракон-надзиратель. А уж когда он включает в себе режим учтивого, галантного джентльмена, так и подавно можно потерять голову!

И я теряла. Снова, и снова, и снова, раз за разом в этот вечер, Рыбкина расплывалась счастливой розовой лужицей, напрочь оставляя все прошлые обиды и недопонимания.

Ну, вот зачем дуться? Да, не поняли друг друга тогда. Да, Паша – дракон. Да, я пережила не самый легкий год из-за разбитого, как мне казалось, сердца. Но по факту-то, выходит, что нет. Что никто его и не разбивал! Просто Паше нужно было время, чтобы смириться со своими чувствами. А мне, чтобы, как странно бы это ни звучало, – немного повзрослеть. И да, я считаю, что я повзрослела за этот год. А вот Жаров так не считает. И с улыбкой мне это и заявляет, когда я забираюсь на бортик и, балансируя руками, стараясь с него не свалиться, шагаю вперед:

– Влада, убьешься, – хохочет Паша, не отходя от меня ни на шаг, следуя рядом по ровному асфальту, как тень. Верный защитник, готовый в любой момент броситься спасать бедовую девчонку.

– А вот и нет, я уже столько раз проделывала этот финт и не убилась же, – умудрилась я пожать плечами, прикусывая язычок. Ну, не признаваться же, что опьяненное от его приезда тело отказывается держаться ровно, а ноги шатаются.

– И на каблуках?

– Исключительно на каблуках! – засмеялась я, и…

Да, Жаров оказался прав, нога неудачно подвернулась, и я стремительно полетела вниз, только и успев, что взвизгнуть. Приземлилась бы филейной частью на асфальт, если бы не Паша, вовремя сориентировавшийся и подхвативший меня на руки. Оказавшись так волнующе близко, что дыхание снова перехватило.

Миллиметры между нашими лицами, и ровный стук сильного сердца у меня под ладошкой. Хотя нет, почему ровный? Истошный, будто мужчина взволнован не меньше моего. Время вокруг остановилось, люди исчезли, остались только мы, Париж, ночь и разноцветные блики фонариков.

– Ты все еще маленький, – начал Жаров, – беззаботный, – сказал, подавшись еще чуть ближе, так, что его дыхание жаром опалило мои губы. – А главное…

– Дай угадаю: капризный? – перебила я, обвивая мужскую шею руками. Запуская, как когда-то мечтала, пальчики в темную шевелюру мужчины.

– Еще какой капризный! Ребенок! – нарочито укоризненно вздернул бровь дядя Паша. А я не удержалась. Вот не удержалась и все тут. Даже подумать не успела, как будет расценен следующий жест, но в одно мгновение чуть наклонилась вперед, через жалкие миллиметры, и… поцеловала Пашу. Зажмурилась и прижалась своими губами, к его, не ожидавшим такого поворота событий, губам.

Секунда.

Вторая.

Третья.

Я почувствовала, как Паша сильнее сжимает удерживающие меня руки и отвечает на мой невинный поцелуй. Нежно, страстно и так сладко, что кругом голова. Полностью перехватывая инициативу и абсолютно вышибая из головы переживания и лишние мысли. Дразня, играя, прикусывает легонько губу, и… м-м-м!

Но длится этот второй наш поцелуй недолго, и Паша отстраняется, утыкаясь лбом в мое плечо. Тяжело дышит, но на ноги меня ставить не торопится.

– Ты сведешь меня с ума, Рыбкина, – слышу тихий шепот в районе плеча, и горячее дыхание обжигает нежную кожу, а его губы касаются в легком поцелуе.

Ой… как щекотно побежали по телу мурашки, от самых пяток до макушки.

– А разве не уже? – спрашиваю так же тихо, а голос удивительно просел до хрипа.

Паша поднимает на меня свой взгляд, но сложно по тому калейдоскому эмоций, что в его глазах отражается, понять, о чем мужчина думает. Очень сложно. Однако, мне скорее нравится борьба между “хочу” и “нельзя” в его глазах, нежели наоборот.

Но Паша не был бы Пашей, если бы не сказал:

– Идем, уже поздно. Провожу тебя до дома, беда моя.

Беда моя? Приятно до чертиков!

Что ж, до дома так до дома. Решиться пригласить Пашу к себе в этот вечер я так и не смогла. Да и, думаю, он сам бы упирался всеми правдами и неправдам. Но контакт налажен, забрезжил свет в конце тоннеля наших отношений, а это значит, что уснула я сегодня, развалившись в своей кровати с ослепительной улыбкой на губах. Еще бы только Пашу рядом, его надежные объятия и ровный стук сердца под ушком, и было бы вообще сказочно!

Паша

Неделя.

Семь дней.

Ровно столько пролетело с момента моего прилета во Францию.

Невероятных, необычных, ярких и насыщенных семь дней моей новой жизни. Жизни, где я не просто принял свои чувства к егозе Владе, но и впервые начал всерьез задумываться о покупке кольца. Хоть  Влада этого до сих пор  не знала, а я до сих пор не мог набраться чертовой смелости и сказать эти заветные “я тебя люблю”, которые Рыбкина мне уже однажды озвучила. Возможно, я просто все пустил на самотек.. Дал нам обоим время привыкнуть к так называемому новому статусу наших отношений. Отношений, для начала которых трудно было бы выбрать город романтичней, чем Париж!

Где мы только не были за эти дни! Рестораны, кафе, театры, кинотеатры, всевозможные выставки и галереи, старые улочки, новые бизнес-центры. В один из дней Рыбкина даже каким-то чудом уговорила меня на поход в Парижский Диснейленд. Чуть ли не шантажом туда затащила, пообещав в противном случае обидеться. Ну, объективно, что я мог сделать? Ничего. Вот и пошел. Уже там просто кайфуя от настоящего детского восторга, сияющей улыбки и горящих глаз любимой. В очередной раз думая о том, сколько в ней искренности и чистоты. Понимая, что вот такой вот Жаров ее точно не достоин. Но новый “я” сделает все, только чтобы эти глаза всю жизнь смотрели на меня так влюбленно, а улыбка никогда не меркла на этих карамельных губах!

Это были волшебные семь дней моей жизни.

Влада всегда была со своей любимой зеркалкой, которую не выпускала из рук, щелкая и щелкая, а мы с Касей тихонько, как правило, наблюдали в сторонке за своей любимой Рыбкиной. Удивительно, но увидев собаку, я понял, что и по этой пушистой вредной заднице ужасно соскучился! Никто не грыз мою мебель, не ел