Читать книгу "Наша жизнь с господином Гурджиевым - Фома де Гартман"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В агентстве я предложил свои услуги, как музыканта, но больше всего в это время требовались повара. Был также запрос на человека, умеющего реставрировать картины. Я дал им имя и адрес г-на де Зальцмана, находящегося в сложной ситуации. Он только что получил известие о смерти своей матери, которую он очень любил. Я тщетно пытался утешить его. «Всё же, – сказал он, – вы не можете себе представить, каким она была чудесным человеком».
Как только я вернулся домой из агентства, зазвонил телефон, и знакомый голос заговорил по-русски. Я спросил: «Больм, это ты?»
«Да, это на самом деле я». Адольф Больм был бывшим первым танцором и одним из самых выдающихся людей в Императорском балете Санкт-Петербурга. После успешного выступления с балетной труппой Дягилева он остановился в Чикаго и открыл там преуспевающую балетную студию. Он разыскал меня через московский Художественный театр. Он разыскивал меня, думая, что это я сочинил музыку для маленького балета «Tanzlegendchen». На самом деле её написал ученик Рихарда Штрауса, Герман Бишоф. Путаница между Германом и Гартманом могла стать причиной недопонимания, но эта ошибка привела к полному изменению в нашей судьбе.
Я рассказал ему, что я делаю в Америке и о г-не Гурджиеве. Он очень заинтересовался и попросил его познакомить. В результате Больм пригласил нас приехать в Чикаго и не только предложил свою студию для наших репетиций, но и сказал, что поможет организовать демонстрацию в главном театре. Г-н Гурджиев принял его приглашение и решил, что мы поедем в Чикаго. Итак, условия снова изменились от очень плохих до очень хороших.
Одна из важных частей нашей программы в Америке представляла примеры настоящих и симулированных психических феноменов, таких как «передача мыслей» на расстоянии. Человек из аудитории шептал слово одному из учеников, обычно мадам Островской, ходившей по залу, а ученики на сцене должны были отгадать слово. Также они определяли предметы, спрятанные в карманах людей. И если кто-то загадывал название оперы, музыка из этой оперы игралась со сцены. Перед всеми этими экспериментами объявлялось, что некоторые из них настоящие, а остальные – только трюки. Публике предлагали отгадать, какие именно. Это ужасно интересовало молодых людей и студентов, но они никак не могли понять, как мы это делаем.
Возможно, вся эта программа была задумана ещё в Ессентуках, когда в нашем доме был в гостях доктор Шернвалл. Раздался стук в дверь, и вошёл г-н Гурджиев в высокой шёлковой шапке Мандзавино. Смеясь, он спросил, на кого он похож. «На директора цирка!», – сказал доктор. И действительно, его чёрные усы в тот день были особенно закручены.
На следующий вечер после этого мы с женой должны были ехать в Кисловодск, чтобы посетить сеанс известного гипнотизёра, чьё объявление мы увидели. На сцене присутствовали несколько докторов, пытавшихся определить, был ли человек в гипнотическом трансе партнёром гипнотизёра, который разгуливал посреди публики, часто спрашивая: «Такой-то, ты спишь?» В ответ раздавался какой-то гнусавый, ненормальный голос. Загипнотизированный человек с завязанными глазами мог определить место и опознать предметы, спрятанные публикой, он находил даже иголку.
На следующий день я рассказал г-ну Гурджиеву про сеанс, и он сказал: «Я знаю, как они это делают». Он добавил, что в свои ранние годы он со своим другом решил изучить природу гипнотических феноменов, которые показывают публике, таких как телепатическое зрение, чтение мыслей и тому подобное. Посвятив этому определённое время, они успешно демонстрировали зрителям все эти феномены. Было ли это на самом деле так или нет, но то, о чём г-н Гурджиев начал говорить в Ессентуках, он сделал реальностью в Соединённых Штатах.
Перед отъездом на Запад г-н Гурджиев устроил демонстрации в Филадельфии и Бостоне, чтобы дать нам больше практики. Перед выступлением в Бостоне г-н Гурджиев не упустил возможности предоставить мне эмоциональный опыт. В оркестровой яме, где я должен был играть на фортепиано, было несколько складных стульев, которые он хотел убрать или перенести куда-то. Это было то, что я «не смог понять». Он сделал замечание, ранившее меня и спровоцировавшее суматоху внутреннего недовольства: «Всё, связанное с музыкой, полностью зависит от меня, и здесь я придираюсь к любому пустяку». Через полчаса начиналось выступление, и мне нужно было собрать своё внимание. В напряжённости момента я искал, что было упущено, и наконец, осознал, что если музыке нужно «ноу-хау», то так же должно быть «ноу-хау» для стульев. Другими словами, мне нельзя было сидеть кривобоко. В тот момент мне нужно было обратить больше внимание на стулья, чем на моё внутреннее недовольство, вызванное этим болезненным ходом. Это осознание очистило мой разум, и выступление прошло успешно. В тот же вечер мы вернулись в Нью-Йорк.
Нам нужно было найти самый дешёвый способ добраться до Чикаго. Я начал подавать запросы в большие железнодорожные компании на вокзалах Гранд Централ и Филадельфия, и мои поиски, наконец, привели меня в маленькое агентство в Хобокене. Узнав, что мне нужно, агент сначала предложил мне сигару, а потом назвал цену для всех участников поездки. Стоимость была значительно ниже, чем у других компаний, но путешествие должно было длиться дольше.
Когда я сказал это г-ну Гурджиеву, он согласился на этот план и сказал, чтобы я ехал в Чикаго завтра утром, и был попечителем над всеми учениками. Сам он с моей женой и Орейджем поедут на прямом поезде, который отправлялся после шести часов вечера в день нашего отбытия, но прибывал в Чикаго на следующее утро, очень рано. А наш поезд прибывал туда после пяти часов вечера, поэтому у них будет время всё подготовить к нашему прибытию, устроить нужные встречи, заинтересовать прессу, посетить студию Больма и прочее.
Моё путешествие с учениками было не без трудностей. Один эпизод вызывает у меня дрожь, когда бы я о нём ни вспоминал. Наш путь проходил через Ниагару, и ученики узнали, что наши билеты дают нам право остановиться и посетить Ниагарский водопад, а спустя три часа продолжить путь на следующем поезде. Каждый русский с детства видел картины Ниагарского водопада в иллюстрированных журналах, поэтому все они были в восторге от этой возможности. У меня же было странное предчувствие, что нам не следует тратить на это время, хотя однозначно, что в день прибытия г-ну Гурджиеву мы не понадобимся. С большим трудом я убедил всех поехать дальше, отказавшись от посещения Ниагары, и они приняли это как часть Работы.
Когда моя жена встретила нас на чикагском вокзале, она сказала, что через два часа мы должны будем
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Наша жизнь с господином Гурджиевым - Фома де Гартман», после закрытия браузера.