Читать книгу "Никогда не было, но вот опять. Попал 3 - Алексей Борков"

умирать новорожденные младенцы и роженицы, если роды принимала Новых. Гм…! Вот, пожалуй, и выяснилась причина такой разницы в смертности новорожденных упомянутых в докладе. В остальных селениях не было такой знахарки.

Упоминал Гурьев и о подростке, которого якобы чуть не убила «шаровая молния». От смерти его спасла упомянутая знахарка. После этого, по рассказам селян, подросток этот повёл себя очень странно. Было даже высказано предположение, что в парня вселился бес, но отец Серафим пресёк такие разговоры. Тем более, что парень исправно посещал церковь, участвовал в положенных обрядах и никак не проявил в себе присутствие беса. «Отрадно, что даже в глухих уголках империи есть такие здравомыслящие священнослужители» — отметил Пётр Николаевич.

Но каков помощник исправника Есипов Аполинарий Модестович. Раскопал эту странную историю и не побоялся выставить себя смешным, составив и отправив доклад об этом очень неоднозначном деле. Пётр Николаевич вынул из папки два скреплённых между собой листка — послужной список Есипова, и в очередной раз убедился, что его секретарь Григорий Данилович Соколов, незаменимый работник. Вложить копию послужного списка в доклад была его личная инициатива.

«Пожалуй, пора Соколову присвоить следующий чин. Заслужил!» — подумал Дурново и принялся внимательно просматривать документ. Из него выходило, что Есипов опытный и надежный работник, прошедший все ступени карьерной лестницы. Отмечен наградами. Пётр Николаевич еще раз просмотрел послужной список. А ведь Есипова должен знать Мещеряков Арсений Владимирович. Судя по послужному списку, они одновременно проходили службу в Киеве. Дурново нажал на кнопку вызова секретаря.

— Григорий Данилович, пригласите ко мне Арсения Владимировича, — сказал Дурново вошедшему секретарю.

— Слушаюсь, — как обычно обозначил поклон секретарь и вышел неспешно, но твёрдо шагая из кабинета.

Пётр Николаевич проводил взглядом его крепкую фигуру в безупречном мундире и снова подумал, что пора Соколову сменить погоны на безвездочные.

Через три минуты в кабинет вошёл его заместитель Мещеряков и, пройдя к столу, поздоровался. Ответив на приветствие, Пётр Николаевич сказал:

— Присаживайся, Арсений Владимирович.

Мещеряков положил на стол кожаного тиснения папку и сел напротив директора.

— Ты читал докладную записку Есипова? — поинтересовался у Мещерякова.

— Разумеется, читал. И если бы ты, Пётр Николаевич, не затребовал материалы по Сосновке, то завтра бы получил эту записку с моими пояснениями и дополнениями. Дело в том, что Аполлинария Модестовича я знаю давно и недели две назад я получил от него вот это письмо.

Мещеряков открыл принесённую папку и, вынув оттуда несколько скреплённых между собой листков, подал их начальнику. Пока тот читал письмо, Арсений Владимирович перебирал оставшиеся в папке документы и время от времени бросал взгляд на читающего директора. Наконец тот отложил письмо и обратился к своему заместителю, который сидел напротив с самым невозмутимым видом.

— Арсений Владимирович, ты полагаешь, что всё написанное в письме об этом подростке, правда.

— Видишь ли, Пётр Николаевич, я уже говорил тебе, что давно знаю Аполлинария Модестовича. В Киеве мы с ним даже приятельствовали, да сейчас переписываемся. Именно поэтому он и написал мне это письмо, с просьбой помочь разобраться с этим непростым делом.

— Ну и как, разобрался?

— Не совсем, но кое-какие моменты прояснил. Первое — «шаровая молния». Как некий природный феномен «шаровая молния» известна давно, но что это такое и откуда она берется, достоверно не знает никто. Слишком это явление редкое. Тем не менее, зафиксировано несколько случаев воздействия шаровой молнии на человека, чаще всего со смертельным исходом. Например — гибель академика Георга Рихмана. Но иногда, правда крайне редко, человек, помеченный этой молнией, остаётся жив и начинает проявлять несвойственные ранее способности. Правда, специалисты по психиатрии относят их к разряду душевных болезней.

— И как это всё нам поможет разобраться с этим странным подростком, который судя по письму, способностей этих приобрёл с лихвой и на душевнобольного ничуть не похож.

— Я консультировался с профессором Балинским Иваном Михайловичем по поводу этого подростка. Так вот Иван Михайлович, внимательно изучив письмо, сказал, что на основании фактов приведённых в письме он бы поостерёгся диагностировать наличие душевной болезни у этого подростка. Желательно, мол, вживую с ним пообщаться, тогда можно было бы сказать, что-то конкретное.

— Одним словом — не помог профессор! — усмехнулся Пётр Николаевич.

— Не помог! Но зато поведал ещё про один случай, когда человек остался жив после удара шаровой молнии.

— Вот как. И что же это за случай?

— Дело в том, что отец профессора, Балинский Михаил был литератором и записывал разные курьёзные истории, видимо хотел их использовать в своих книгах. Так вот однажды он записал историю, которая произошла в 1804 году в имении помещицы Скородумовой, что в Тверской губернии. Помощник конюха, некий Прошка Котях, купал коней на местном озере. Там его, на глазах местной детворы, поразила шаровая молния. Без памяти этот Котях провалялся более суток, а когда очнулся, то ни кого не узнавал, ругался и просил какой-то «телефон». Кричал, что позвонит отцу и тогда всем мало не покажется. Но потом снова впал в беспамятство и когда очнулся второй раз, то снова стал Прошкой Котяхом. Длилось это до первой грозы, после которой он впал в неистовство и стал кидаться в драку на дворню.

— Забавная история. И что же стало с этим Прошкой Котяхом.

— Скрутили и выпороли на конюшне до беспамятства, а после, подлечив, отдали в солдаты. Дальнейшая судьба его не известна.

— А не выдумал ли всю эту историю отец профессора? — засомневался Пётр Николаевич.

— Думаю, что не выдумал. Отец профессора умер в 1848 году. А в той записи упомянуто слово «телефон», правда, с двумя ошибками. Как известно нам, слово телефон вошло в обиход только после 1860 года. Я лично читал эту записку, и обратил внимание на это.

— А не мог сам профессор написать её, ведь ему слово «телефон» наверняка известно? — не унимался Дурново.

— Это исключено. Не тот человек профессор Балинский. Он и читал-то эту записку единственный раз, после смерти отца, разбирая его бумаги. Тогда он не обратил на этот курьёзный случай особого внимания и вспомнил лишь сейчас, после того, как я дал ему прочесть письмо Есипова.

— И что ты обо всём этом думаешь? — помолчав, спросил Пётр Николаевич.

— Пока ещё не определился, но кого-то в эту Сосновку послать придётся. Чувствую, что не простой хлопец этот Алексей Щербаков. Как бы нас не опередили.

Дурново с интересом посмотрел на своего