Читать книгу "Охотники за курганами - Владимир Николаевич Дегтярев"

Нонешних девиц, ведь это не древняя старина, разве в тереме удержишь? Собралась вот на зиму приехать в Петербург. Имеет желание припасть к Вашим ногам, на предмет совместной ее судьбы с моим Артемушкой!

Князь отвернулся и стал вытирать глаза цветастым, московской обрубки платком.

— Слухи о вашем притязании на польский престол я пресеку! — внезапно, думая более о своих каверзах, произнесла Екатерина. Произнесла громко, четко, по-русски жестко. Потом много мягче — добавила:

— А за переданный мне документ огромной важности исполню любое твое пожелание, Владимир Анастасиевич! Чего хочешь — проси!

— Лизу, нареченную моего сына, прошу Вас, матушка Императрица, взять во дворец! Я уже стар, а округ нея карусель женихов вертится. Мне их силой уже не одолеть… Да мочно ли? А вот под нашим строгим приглядом Лизе все покойнее будет. Да и для важного этикету девица нужную науку переймет. Все не зря!

Екатерина вперилась в князя. Вот же старик! Мало того — отдал ей документ невероятной важности, можно сказать — променял на лафитник водки, так теперь еще и нареченную невесту молодого князя, что управляется сейчас в Сибири без понимания жестокой угрозы смерти, отдал ей, Императрице, в прямые заложницы. Припомня, что молодой князь Гарусов писал ей откровенные письма, без затемнения финансовых дел, да сравнив сие с прямым поступком его отца, Императрица поняла, что души русской ей до дна не исчерпать. И не выглядеть, что там, на дне, сколь ни высматривай!

Екатерина поднялась, позвонила в латунный колоколец.

— Договор меж нами случился, князь! Ваша Лиза пока побудет при мне, во фрейлинах. Через год, благословясь, молодой князь возвернется, тогда и свадьбу сыграем. Буду сама на той свадьбе — посаженой матерью. Чьих она будет? Лиза — чьих родов будет?

Князь быстро повернулся к Императрице:

— Трубецких, матушка Императрица, — ответил князь и встал во фрунт. — Разрешите отбыть в расположение личной усадьбы с благой вестию?

— Разрешаю! — важно протянула руку для поцелуя Императрица, дрожа под корсетом от услышанной невестиной фамилии…

Она осталась в беседке одна, дожидаясь спешащих на колокольчик лакейских. И, конечно, не слышала, как князь, мерным шагом ступая к южным воротам императорского сада, бурчал: «Договор — не случается, матушка Императрица! Договор — пилится! Эбле ер мар ссыик гин!»

Случись тогда рядом понимающий русские древности, от тех слов князя Гарусова упал бы, обмороченный. Царская то была матерщина. Больно ядреная.

Правда, князь Владимир Анастасиевич материл пока не Императрицу. А ситуацию, при которой для ради безопасности древнего рода пришлось отдать немке малый свиток древних порубежных и володетельных записей… Большой, величиной с дорожный сундук свиток тех записей, подробный и подписанный всеми европейскими династиями, лежал в запретном, хорошо охраняемом месте…

Позади лакейских, с удовольствием увидела Екатерина, медленно шел детина с низким лбом, числился у Ее Императорского Величества в гайдамаках.

***

За греческим скорописцем долго не приходили.

Ожидаючи в тесной каморе, наспех сотворенной людьми графа Панина в буфете чайной беседки, грек попивал из прихваченной четушки русское белое вино горячей иудейской возгонки. И считал, что меньше чем на десять рублей за сведения занесенной на бумагу скорописью беседы Императрицы и князя Гарусова граф Панин не поскупится.

Внезапно рванулась задняя, тонкой доски, стена буфета. Неведомый громила вытащил грека наружу, зажал ему рот огромной пятернею и вырвал из руки исписанные скорописью листы. Листы те сунул в карман, а грека, ровно куклу, протащил под правой рукой двадцать шагов вниз, к обводному каналу. Стоя в мокрой глине, левой рукой потный детина, видимо — левша, сунул нож в левую подмышку тайного панинского человека, подержал чутка. А потом отпустил.

Обводной канал в том месте имел бурное течение, ради поворота. Тело скорописца утянуло за тот поворот и вынесло в Неву.

Ищи его теперича…

Гайдамак же перекрестился и поспешил с листами к Володычице.

Глава 20

В две сотни верст был измерен путь, который прошел отряд под водительством ученого посланника Джузеппе Полоччио на восток от реки Оби до первых рукодельных холмов.

Баальник сначала ехал на передней телеге, потом попросил коня. Ему подвели смирную русскую лошадь-десятилетку. Ведун потрусил вперед. Князь мотнул головой есаулу Олейникову. Тот прихватил с собой младшего урядника, и они поскакали за Баальником, не опережая искальца.

Обозники увидели, как люди, скачущие в двух верстах впереди них, вдруг очутились выше ровного поля безмерной степи.

Князь Артем пришпорил своего киргизца. Тот наметом вынес его ко всадникам, на неприметную высотку. Под копытами коня подзвякнул камень. Высотка та возвышалась над степью сажени на две, но была столь пологой, что издаля ее не отличить и не отметить глазом от бескрайней зеленой равнины.

— Вот, — сказал Баальник, покидая седло, — это и будет курган. Только копать его для ради богатства — ненадобно.

Баальник пошел по траве, покрывавшей мелкие дробленые камни на кургане, и вдруг очутился в той траве по пояс.

— Бугровщики здесь уже шарпались, — сказал из неожиданной ямы Баальник, — давно, правда, но шарпались.

Ученый посланник Полоччио бежал к кургану, выпрыгнув на ходу из вагенбурга. За ним едва поспевали Гуря и Гербергов.

С невеликого вроде кургана видимость на местность весьма увеличивалась. Очень далеко в сизой дымке проглядывались кряжи невысоких гор. И редким, но ровным порядком к тем горам шли курганы. В седле сидючи, Артем Владимирыч углядел в них будто огромные тусклые тарелки бронзового, уже озеленелого литья, уложенные вверх дном. На верхушках некоторых низких, растекшихся по земле бугров стояли вертикальные камни.

— Камни там — ручной работы? — спросил Полоччио Баальника, указывая вдаль.

— Бабай-камень. Руками стесанный. Мужик там изображен в голом виде и с чашей в руках. Да вот такой же в траве валяется, — Баальник подопнул сапогом в траву.

Князь подошел. В траве, наполовину засыпанной каменной крошкой, лежал тесаный в брус камень, высотой в человечий рост. Сзади князя появился Егер, подсунул руки под камень, хукнул и рванул его вверх. Треснули корни травы, посыпалась земля со скальным крошевом.

Точно сказал Баальник. Темный от сырой земли песчаник явно показал старика с узкими глазами, держащего полукруглую чашу донцем вверх. Из чаши вниз древний каменщик высек насечки. Получалось — старик сыпет вроде зерна на могилу.

Все было понятно.

— Копать! Немедленно копать! — заорал Полоччио.

— Кости одни здесь достанем, Ваше благородие, — спокойно ответил Баальник. — До нас уже покопались. А ежели имеете интерес, то пора нам ехать вон к тому большому бугру.

Князь крикнул обозникам, махнул рукой вперед. Две сотни